— И был бы намного счастливее, — продолжает Деккер.

— Нет, — честно признаётся сатана, — Я бы не был счастливее. Знаешь, почему?

Она отрицательно мотает головой. Но не скажет же он, что это она делает его счастливым, потому что это полный абсурд. Если бы он не знал о её существовании, была бы другая девушка, с которой бы он встречался.

— Потому что, когда я вижу твои глаза, как они блестят от восторга… Как ты радуешься каким-то мелочам и расплываешься в улыбке, — он целует её губы и улыбается ей, — Я счастлив только тогда, когда счастлива ты.

— Это слишком ванильно, Люцифер, — усмехается она, — Но ты не можешь отрицать тот факт, что не будь меня в твоей жизни, ты бы полюбил кого-нибудь другого также сильно, если ещё не сильнее.

Люцифер чувствует сдавленность в груди от её слов, но он не может винить её за это. Он знает, что она сейчас чувствует, и единственное, чем может помочь ей — рассказать абсолютно всё.

— Это не так, — говорит он ей, — Я бы никого не смог полюбить также сильно, как тебя, Хлоя Деккер. Никто не сравнится с тобой. В этом вся суть. Долгое время, которое я держал обиду на своего отца, я не понимал этого, но когда встретил тебя, осознания сами пришли. В Серебряном граде нет никого, кто бы затмил тебя, нигде нет такого человека, Хлоя. Потому что ты особенная. Только ты одна. И только ты смогла сделать дьявола ручным и пушистым котиком.

— Котиком, — тянет она в уставшей улыбке. Глаза болят от пролитых слёз, но она хотя бы больше не плачет. Люцифер целует её в нос и подминает под себя, оказавшись сверху. Под ним она кажется ещё меньше, когда держится холодными ладошками за его обнажённый торс. С появлением её в его жизни, ему пришлось признать, что спать с ней голышом — не очень хорошая идея, поэтому, нужно было обходиться только голой грудью.

— Да, а ты моя кошечка, — ухмыляется он, от чего она закатывает глаза. Это звучит ещё хуже, чем если бы он просто признался ей снова в любви. Но почему-то ей это даже нравится. Их отношения похожи на те самые из сказок, и, порой, она боится, что когда-нибудь появится какая-нибудь злая колдунья и испортит всё. Такая уже появилась в их жизни, и Хлоя надеется, что эта девушка не настолько могущественна, как все злодеи из сказок. Хочется просто уже, наконец-то, обычного человеческого счастья с любимым мужчиной. Пусть без детей, но они и сами неплохо справляются с этой ролью. Особенно Люцифер. Чем не ребёнок? Только и следи за ним, чтобы не пихал себе в рот всякую дрянь.

— Ты знаешь, что я хочу этого больше всего, — она кладёт ладони ему на грудь и слегка отталкивает от себя, когда он собирается зарыться в её шее, — Но… Я хочу, чтобы весь этот кошмар закончился, — она снова поднимает на него полные слёз глаза и он понимает, что происходит. Конечно. Как он сразу этого не понял, как только проснулся от её всхлипов.

— У кого-то гормоны играют, — ласково говорит он ей, — Чай с ромашкой?

— Да причём здесь гормоны, Люцифер? Мы только начали спокойно встречаться и жить — священник, только отошли от всего того ужаса — проститутка. Справимся с ней, кто появится снова? Такое чувство, что кто-то сверху просто издевается над нами, — выпаливает она.

— Так и есть, дорогая, — грустно сообщает он ей, — Я говорил тебе, что наша жизнь никогда не будет спокойной. Я не тот, кто может пообещать тебе спокойную жизнь. И, если ты уйдёшь, я пойму тебя.

Люцифер садится на кровати, держа её холодные руки в своих и растирая их. Он не хочет отпускать её, не хочет жить без неё, но, если ей с ним плохо — он конечно же отпустит её, будет присматривать и заботиться как раньше, но больше не будет мучить.

— Нет, — пытается всё исправить Хлоя. Она не контролирует то, что говорит и очень сожалеет об этом, потому что это совершенно не то, о чём она хотела ему сказать, — Я имела в виду, что твой отец должен хоть какое-то сострадание иметь. Неужели ему мало того, что он просто изгнал тебя из Рая? Почему он просто не может дать тебе спокойно жить?

— Потому что я — сын Бога, любимая, и с этим уже ничего нельзя сделать. Ты…

— Я люблю тебя, — вдруг говорит она, — Я люблю тебя и я хочу, чтобы ты знал это. Не просто как слова или выражение чувств. Я люблю тебя всем своим существом и это никогда не изменится. Я всегда буду рядом с тобой, пойду туда, куда пойдёшь ты и сделаю всё, о чём ты меня попросишь. Кроме того, чтобы расстаться с тобой. Никогда не проси меня это сделать. Потому что я не сделаю.

У него перехватывает дыхание от её слов. Ему казалось, что эти слова он должен был сказать ей, но она, как всегда, опередила его. Она всегда на шаг впереди него и ему это даже нравится. Его любимая девочка, такая смелая и нежная.

— А я обожаю тебя, — усмехается он, — Действительно обожаю.

— Я согласна.

— Чего?

— Чай с ромашкой. Только чур я завариваю.

— Но, Хлоя, ты…

Она его уже не слышит, вскакивая с кровати и босиком убегая к барной стойке. Она забирается на высокий стул в своей короткой пижамке и свешивает ноги, включая чайник. Ему кажется, что она просто издевается над ним, когда так делает, потому что ему самому уже больно от тех уколов, которые делают ей. Обычно это происходит при нём, когда она лежит на животе и оголяет свою прекрасную попку не для тех действий. Медсестра прокалывает иглой нежную кожу и там уже образовался синяк. Если бы он мог, он бы сделал уколы менее болезненными.

Он следует за ней и садится напротив, сощурив глаза, она также хитро смотрит на него и расплывается в улыбке.

— Да ладно тебе, — отмахивает Деккер, — Всё нормально.

— По крайней мере тебя больше не колотит в ознобе, как последние несколько дней, — подмечает он.

— И не будет.

Он склонен ей верить, она знает свой организм куда лучше, чем он, поэтому пускай будет так, как скажет она. Главное, чтобы этот моторчик в ней никогда не ломался.

***

В следующий раз ромашка нужна уже ему. Прошла неделя после того, как Хлоя выздоровела и вернулась на работу, а он уже успел словить кучу микроинфарктов и разрыв сердца. Он задавался вопросом, как мог раньше спокойно относиться ко всему этому, потому что ничего не изменилось. Однако, когда она прыгала по крышам домов, сопоставленные рядом друг с другом, но всё же имеющие между собой расстояния, для того, чтобы поймать преступника, у него замирало всё, что только могло замереть.

Он бежал позади, мужчина, которого они ловили — впереди, и он явно не собирался просто так сдаваться, хоть тут уже всё было против него. Они нашли доказательства тому, что это он отравил своего отца, для того, чтобы получить всё наследство, поэтому без зазрения совести могли посадить его. Но только когда они с Хлоей пришли в его дом, он столкнул её с лестницы и бросился на чердак, вылезая на крыши.

Люцифер злился. Он был настолько зол, что костяшки его пальцев, сжатые в кулаки, захрустели так, казалось бы, готовые сломаться. Он поймал её в последний момент, когда она была в сантиметре от соприкосновения со ступенями спиной и головой. И его уже ничего не остановит, когда они поймают его.

Однако Хлоя была куда быстрее него, что несомненно раздражало. Как человек ниже него ростом может бежать быстрее него? Настолько, что у него не получается её догнать.

Дома начинают отдаляться друг от друга и последний, который перепрыгивает их беглец — это их шанс его поймать. Ему больше некуда бежать, разве что прыгать вниз. Люцифер нагоняет Деккер как раз в тот момент, когда она отходит от края крыши для длинного прыжка и он понимает, что она не допрыгнет, перехватывая её руку уже в движении. Он выворачивает ей запястье, не специально, потому что это было лучше, чем если бы она упала вниз, и она падает возле его ног на пологой крыше, вытягиваясь на ней во весь рост, пока он держит её больную руку.

Морнингстар впервые узнаёт новые матерные слова, которые вырываются из её рта, а он сам чувствует себя отвратительно, понимая, что причинил ей боль, когда она садится на крыше и обхватывает запястье второй рукой, раскачиваясь вперёд-назад от боли. Но, если бы он не поймал её таким образом, она бы могла быть уже мертва. Это слишком высоко для падения.