Рядом носился паренек, то сматывая, то расправляя провода, выставляя на различных приборах настройки. Он был словно тенью этой студии — неприметный и отчужденный. Аккерман кинула Стиву тетрадь, в которой находилось пять песен на разный вкус и манер.

— Они мои, не его. — Она села в кресле напротив.

Многозначительно хмыкнув, явно в чем-то разочаровавшись, Стив пролистал предложенные варианты, долго изучая каждый, вчитываясь, что-то проговаривая себе под нос.

— Хорошо. Ты неплохой автор, знаешь ли, и это нельзя не отметить. Есть с чем работать, признаюсь, в плане материала, но в целом мне нравится. Только из-за моей доброты можешь выбрать песню, которая тебе больше по душе. — Он улыбнулся, возвращая тетрадь. — А после мы подпишем договор, в котором, как ты понимаешь, обговорим условия нашего сотрудничества. Так какую песню берешь?

— Эту. — Микаса указала на свою самую первую песню, когда-либо написанную. — Давай перейдем уже к контракту.

— Отлично, — протянул он с натянутым безразличием. — Держи. Все уже готово, составлено, проверено, заверено. Нужна твоя подпись. Можешь прочитать, если не доверяешь. Но там все честно. Я даю тебе возможность записи сингла, продвигаю его всеми возможными вариантами. Даже, при желании, обхожусь без твоего присутствия. Ну а тебе достается получение прибыли. В процентах, конечно же.

Порывшись в чемодане, Стив достал из него два файла и положил на стол перед Микасой. Она внимательно читала каждую страницу контракта, с каждой секундой все больше и больше хмурясь.

— Заберешь себе право петь ее, а если наберет популярность, будешь заставлять меня записывать еще? — Она выгнула бровь. — Это новая форма рабства? Стивианство.

— А что ты хотела, девочка? — рассмеялся Стив. — Не все же через постель получить можно. Иногда приходится работать и таким образом. Но ты можешь отказаться, и мы просто вернемся к прежней схеме работы. Можешь вообще уволиться, я буду только рад этому.

— Да что ты приебался ко мне с этой постелью? Я ни с кем не спала — он взял меня, чтобы выгнать Флока. А то, что было потом, уже не считается, — прошипела она, подписывая контракт. — Voilà. Рад?

— Поздравляю с не особо приятным началом сотрудничества на выгодных условиях. — Не озвучил ведь, что только для него. — Дальше сама разберешься — студия в твоем распоряжении на три часа. Распевайся, готовься… И выдай мне песню. Вперед, сладкая, вперед. Время не теряем: тебе еще на выступление успеть надо будет. — Стоун махнул рукой. Разговор был завершен, контракт подписан и один экземпляр надежно убран в папку.

После полной распевки Микаса чувствовала себя странно, словно до этого в ее горле была пробка, а сейчас она исчезла, и голос снова стал мелодичным. Прямо как раньше. Неприятные воспоминания лезли в голову, стараясь захватить в ней все пространство. Декабрь две тысячи шестого, ей пять. Мать жива и украшает их прекрасный дом к рождеству, а потом она поворачивается к Микасе, и резкий звук выстрела заставляет Аккерман дернуться, закрывая рукой щеку со шрамом.

— Раз-раз, как слышно? — Один из парней техников проверял микрофон.

— Замечательно слышно. К записи готовы. Леди, проходите сюда и по сигналу начинайте петь. — Техник с блондинистыми волосами провел ее в комнату записи.

Исполнение первого куплета абсолютно не нравилось продюсеру, который привык к зажигательным песням. Вокал Микасы был скорее успокаивающим, трагичным, минорным. Но, учитывая текст песни, это было самое выигрышное сочетание.

«Твое слово, мое слово и ее слово это

Вчера, сегодня, и завтра.

И сумерки дают мне

Внутреннюю святость.

И ты чувствуешь.

И ты жаждешь ее.

И ты этого не понимаешь.

Но вы знаете, что не планировали это.

Твои и мои чувства

Так одиноки.

И когда приходит рассвет, ты лежишь со мной.

И ты протягиваешь руку, чтобы прикоснуться ко мне,

Но я в сумерках»*

Микаса старалась вложить в пение душу, как это было раньше. Она чувствовала, словно тьма обволакивает ее, словно она — та маленькая девочка, от которой многого ждут, и сейчас нужно выложиться на полную. В какой-то момент ей действительно показалось, что отчим ждал ее за стеной, и в случае плохого результата последует физическое наказание. Но вот, песня допета без единой запинки. Это можно было бы назвать идеалом, если бы не то, что она могла и лучше. Микаса сняла с себя наушники и вышла к Стиву.

— Наложите сперва в программе, а потом будем смотреть, кто сможет сыграть из ребят что-то подходящее, — быстро говорил Стив какому-то пареньку. — Ну что, девочка, с первой записью, но, чувствую, не последней, — прозвучало даже немного зловеще, и уж точно не предполагало ничего хорошего.

— Молодец, — произнес этот самый парень, улыбнувшись, проходя мимо, — было неплохо. — От него единственного не исходило неприязни или агрессии. Он просто выполнял свою работу, которую, видимо, любил даже под руководством такого, как Стив Стоун.

— А по лицу не сказать, что ты доволен. Я уж было обрадовалась. — Микаса села в кресло, поправив платье. — Я могу быть свободна, или у короля есть желание довести раба до следующего опорного пункта?

— Мне расшаркаться? Смешная ты. Тренируйся, будет лучше, тогда похвалю. — Вызывай такси. Может, еще успеешь к автограф-сессии, если так спешишь туда. Хотя и без тебя наверняка вполне неплохо ребята справляются, уверен. Или что, денег что ли нет у тебя совсем? Не выдал папочка Йегер чаевые? — Стив сально ухмыльнулся, поднимаясь с кресла, беря под мышку папку с важными документами, подписанными кровью — не меньше.

— Не беспокойся, деньги у меня есть, — прошипела она, глядя, как техники позади него закатывают глаза и что-то шепчут, кивая в его сторону. — Смотри не уссысь от счастья, когда будешь купаться в доходе с этой песни.

Она послала воздушный поцелуй и вышла из студии.

Комментарий к Глава 13

Кому будет интересно:

Небольшая зарисовка про Порко и чуточку о состоянии Эрена перед всем этим туром

https://ficbook.net/readfic/11049599

========== Глава 14 ==========

Комментарий к Глава 14

*“Trevor Daniel” - “Falling”

Длинный стол, десять маркеров, сотни копий фотографии группы, на которой был запечатлен еще старый состав, и удрученное состояние фронтмена. Даже Райнер улыбался и как-то пытался разговаривать с подходившими за автографом фанатами. Порко, как и всегда, строил глазки всем подряд, изображая своего в доску парня, заигрывая чуть ли не с каждым поклонником, улыбавшемся ему. Один Эрен хмурился и натягивал улыбку, когда какая-нибудь девчонка просила сфотографироваться с ним. Удивительно, но фанаток и впрямь добавилось. Или ему только показалось? Почему вообще на нем стали виснуть какие-то озабоченные девки, и еще пытались поцеловать в щеку, оставляя след от помады? Ведь намеренно? Что за странное желание оставить на нем свою отметину?

— А вы с гитаристкой и правда встречаетесь, да? — спросила одна девушка со странно вплетенными в две косички черными лентами.

И как отвечать на такой вопрос, если Стив четко запретил подтверждать что-либо? Эрен широко улыбнулся и взял у девушки её телефон, и, вытянув руку и включив камеру, чмокнул ее в щеку.

— Вы такая пара красивая! Ой, я просто не могу — так рада за вас двоих! — визжала уже десятая по счету, отчего Йегеру только хотелось спрятать голову в ладонях и не видеть, не слышать ничего. Только чтобы его не трогали, оставили в одиночестве хоть на какое-то время. Сбежать. Все, что было сейчас нужно. Желательно поближе к Микасе. И пусть хоть слабаком назовут — все равно. Психологически выдержать такое давление становилось все сложнее.

— Спасибо, — произнес Эрен, не в силах больше играть по правилам продюсера. — Я знаю. Красота, ум — это к ней, а я только за шило в одном месте отвечаю.

«Да и плевать! Что ты сделаешь мне, Стиви? Уволишь? Ха! Пошел ты на хер, Стиви. Мне свое счастье дороже твоего кошелька».

Подозвав организатора, Эрен попросил больше не впускать людей, как бы это наверняка для них не было обидно. Но… Ничего. После концерта он мог бы выйти в зал, чтобы порадовать публику. Поэтому, сославшись на плохое самочувствие, когда последние автографы были поставлены, Йегер спешно сбежал. По-хорошему, он и не врал. Голова и впрямь болела.