Но вместо ответа Иен вдруг спросил:

– Хочешь апельсин?

Ферия растерялась:

– Что? Апель… – Лови!

С этими словами Иен швырнул огненный шар в Ферию. Девушка едва успела увернуться, но до стены шар не долетел, разбившись о невидимую магическую преграду.

– Благодарю покорно! – фыркнула Ферия.

А Иен лишь усмехнулся:

– Анти-магический заслон. Никакая магия не может ни войти, ни выйти за его пределы, а, значит, нас не подслушают. Поскольку, я и так все уже про тебя знаю, то буду говорить сам. – Вы что, копались в моей памяти? – Фокусы с сознанием и памятью – главный талант нашего рода, рода Розенкранцев. Им, конечно, владели не все. Но у тех, кто обладал этим талантом, в качестве платы отсутствовала часть души, как, например, у твоего покорного слуги. Ты понимаешь, о чем я. И если ты вдруг попытаешься прочесть мой разум, у тебя вряд ли это получится. – Нисколько не сомневаюсь. Но зачем вам что-то мне рассказывать? – Просто захотел помочь, узнав твою непростую историю. Кроме того, есть кое-что, точнее, кто, связывающий нас. – Кто это? – Джей Крайз, он же Жан Розенкранц, мой дальний-дальний потомок из побочной ветви рода. А, по совместительству, эх, вроде как мой родной дядя. – То есть как это?! – Об этом немного позднее. А пока, не вдаваясь в лишние подробности, поведаю тебе собственную историю. Специально я не стал бы тебя искать, но, поскольку, ты уже находишься в моих владениях, грех было бы не излить душу. Тем более, ты сама замешана во всей этой чертовщине. Я внушил твоему отцу мысль, что ему стоит пока побродить, повспоминать былые времена. Но, когда я почувствую, что ему таки наскучило предаваться ностальгии, мне придется исчезнуть. Ненужно, чтобы он меня видел. – Почему? – Потому. Ненужно. – Хорошо, рассказывайте же вашу историю. – Ты мне позволяешь? Как великодушно! Итак, это было еще при Фараме, на заре истории Ивалиса. Глабадос, сын Фарама, восстал против своего небесного отца и решил стереть человеческую расу с лица планеты из черной ревности, и в отместку Фараму, ибо Всевышний передал роду людскому знания, которые со временем могли уподобить людей высшим сущностям – оккуриям, коих Глабадос считал наиболее близкими к себе. Фарам же предложил спасти человечество самим его представителям, и раздал двенадцати избранным аурациты – камни эсперов. Так появились первые Лукавии – Зодиакальные Храбрецы. Все двенадцать были храбрыми, честными и справедливыми людьми. Поначалу. Я так же входил в их число под знаком Козерога. Моргил Зелмар был Лукавием Близнецов, то бишь, знакомого тебе Залиры, а Лорант Беульв – Лукавием Тельца. – А Аджора Глабадосская была Лукавием Девы? – Не была, а был. Да, и тогда он не звался так. Лишь после того, как сбежал вместе с аурацитом Девы, и был заменен килдеанской жрицей Мюлленкамп. Далее Аджора рискнул раскрыть себя и взял он не прозвище Глабадосский, но фамилию Глабадос, распространяя новое учение и заявляя, что он есть родной сын самого Глабадоса. Что ж, учитывая его сверхъестественные возможности, в этом сложно усомниться. То было самое первое воплощение Аджоры, как твоим первым воплощением была Вирен. Аджора многих убедил в невиновности Глабадоса, и в том, что на самом деле все бедствия – это дело рук самого Фарама, дабы избавиться от опасного претендента на власть в лице самого первого и совершенного своего творения. Но, нашелся некто по имени Гермоник, один из якобы последователей Аджоры, кто положил конец этой ереси и жизни своего наставника, предав его и отдав в руки фаристов. Уверен, Аджора мог запросто уничтожить их всех, но предпочел мнимую смерть, спрятав свою душу в аураците, и вынашивая планы освобождения отца из плена. Все получилось, да немного иначе.

Ферия странно усмехнулась:

– Выходит, Фарам ничего не знал об истинном происхождении Аджоры и назначил его одним из Храбрецов, противостоящих Глабадосу? – Весьма странно, но, получается, что не знал. Да и никто не знал. Было известно лишь, что Аджора родился в семье ремесленников в вольном городе Бервении королевства Лесалии, и в два года остался сиротой. Родителей унесла свирепствовавшая в те времена эпидемия чумы. В том городе погибли практически все. Кроме Аджоры. Он даже не заразился. Его взяли к себе фаристские монахи, и со временем признали святым. Аджора исцелял страждущих, творил всяческие чудеса и нес веру отчаявшимся и заблудшим. Поэтому, не было ничего удивительного в том, что Фарам избрал его лидером Храбрецов в борьбе с отступником Глабадосом. – Похоже, Фарам был совершенно не в курсе дел своего сына. Например, что тот являлся смертной женщине и сделал ей ребенка. – Не думаю, что все обстояло именно так. Фарам, будучи намного могущественнее Глабадоса и всех оккурий вместе взятых, конечно же, знал бы. Судя по всему, Аджора вовсе и не был рожден в то время и в названном месте. А явился из неизвестной эпохи. Должно быть, когда Аджора появился на свет, Фарам уже покинул Ивалис. – Или Аджора и не с Ивлиса вовсе. – Как это, не с Ивалиса? – Коли вы узнали даже о Вирен, наверняка вам известно, что существует портал в другой мир, через Гранд Гримуар. По крайней мере, со слов Жана. Жан... вы ведь знаете... – Да будь трижды неладен этот твой Жан!!! Из-за него я… впрочем, не будем отвлекаться и вернемся к нашим Храбрецам. Так вот, главную партию во всей этой пьесе исполнила Мюлленкамп, на тот момент обладательница тринадцатого артефакта, аурацита Змееносца. До этого она десять лет возводила тюрьму мятежному полубогу. Позже, после событий Войны Львов, Мюлленкамп, будучи духом света, была приставлена Советом к Залире, дабы наблюдать за ним, но это уже другая история. Вернемся же к Храбрецам. Ценой невероятных усилий, а так же собственных жизней нам удалось с помощью объединенной магии Круга Зодиака лишить Глабадоса магической силы и физического тела, и заточить в построенной Мюлленкамп тюрьме, впоследствии, превратившемся в полноценный процветающий город. Леа Монд. На этом моменте установилась многозначительная пауза. Ферия ошеломленно уставилась на Иена. Тот в ответ лишь улыбался и перебрасывал с руки на руку новый огненный шар. В конце концов, дабы Иен вновь не решил метнуть в нее эту магию, девушка произнесла: – Я даже боюсь домысливать, что означает сказанное вами. – Правильно, тут есть чего бояться. Слушай же дальше. Из-за отданного Мюлленкамп аурацита Змееносца, не входящего в зодиакальный круг, что-то пошло не так, и сознание Глабадоса не удалось усыпить полностью. Его же силу поделил меж собой Совет Оккурий. У каждой оккурии теперь хранится тот или иной фрагмент магических способностей и умений Глабадоса. А за наш самоотверженный поступок мы все были награждены Советом бессмертием в новых, эфирных телах. Телах, мало чем отличающихся от физических, но сотканных из магии и тумана, и от них же зависящих. Позже мы научились отделять часть души и помещать ее в птицу, чтобы была нашими глазами и ушами в большом мире. Так появились первые высшие духи, впоследствии падшие и ставшие духами тьмы. Кроме Мюлленкамп и еще одного, Лоранта Беульва. Он, в отличие от всех нас, не возгордился и остался верен своим идеалам. Однако, его потомок Дайс, Лукавий следующего поколения, оказался негодяем под личиной благородства. Волком в овечьей шкуре. Впрочем, не мне его судить. – Вопрос, почему тогда Лигу Света возглавляет опальный Аджора, а не Лорант? Что вообще происходит? – Замечательный вопрос. Адресуй его Совету, ведь они теперь здесь за главных. Пока что. Теперь о Лукавиях. И если Лорант был лучшим, то самой мерзкой мразью из всех оказался граф Моргил. Хуже Дайса, да и всех прочих, включая твоего покорного слугу. Я ведь тоже, знаешь ли, достойный представитель лиги негодяев. И я не представляю, как такому как Моргил, Фарам доверил спасать человечество? Именно Моргил Зелмар выманил секрет убийства духов у Залиры, тогда еще без привязанной к нему жрицы, отыскал с помощью него же источник темных магических знаний, запретный Черный Гримуар, предназначенный, видимо, Аджоре, и развязал войну за господство над туманным Ивалисом, заранее зная, что остальные ее проиграют. – И остальные проиграли. – Да, черт возьми! Кто-то погиб окончательно, кто-то сумел догадаться спрятаться в аураците, и заснуть там в ожидании шанса возрождения. Так поступил и я. Но, затем, мой камень получил он. Дайсдарг Беульв. Я ощутил его силу, огромную мощь его собственного духа и понял, что если я попытаюсь овладеть его сознанием, Дайс сам проглотит меня, как кот мышь. При всем при этом он даже не был, как я, козерогом, а чертовым скорпионом. Откуда взялась такая сила в простом смертном да еще другого знака, я тогда понятия не имел. – Просто он уже тогда продал свою душу Тьме, принеся необходимую жертву. А я отдала Дайсу Черный Гримуар, украв его у Моргила, причем отдала вполне осознанно! – Думаю, ты поторопилась. – У меня не оставалось выбора. – И теперь он узнает. – Это знают уже практически все! – Кроме меня, конечно же! Хотя, я кое-что видел в твоем сознании. Ты решилась заключить союз с Кухульином? – Взяла того, кто пока был свободен, и на том спасибо. – Эсперы, значит? А счастье было так близко… – А что случилось с вами дальше? – Мне пришлось искать новое убежище. Я обрел его здесь, в Бужербе. И в то время тут располагались рудники, но в них добывали обычный уголь и олово, а не нефициты. Послав своего фамильяра в разведку, я выяснил, что мне больше ничто не угрожает, и что я волен отправиться, куда пожелаю. Но не тут то было. Вскоре ко мне явились оккурии. Они приказали мне оставаться на этом самом месте и даже не пытаться дернуться. Однако, находясь в неволе, я занялся изучением свойств здешних минералов, способных поглощать магическую энергию. И скормил маленький кусочек камня Розу. В итоге мой фамильяр сделался невидимым не только для смертных и духов света, но для духов тьмы, и самих оккурий. С тех пор мое существование оказалось подчинено единственной цели – отыскать кого-то из моих потомков, подходящего для вселения. Потребовались годы, чтобы этих самых потомков отыскать, ведь род Розенкранцев официально более не существовал. И века, чтобы определить идеальный сосуд. Но, чтобы меня, как и Роза до этого, не смогли вычислить, я… тихо! Вот дьявол, кажется, твой отец возвращается!