«Эй, малышка, ты жива?»... «Убей!»... «Зачем ты столько лет терпишь общество этой ведьмы? Я бы уже давно ее прикончил», «Есть один человек, мой непосредственный начальник… а, у тебя есть власть над самим воплощением смерти!».
– Вирен, что происходит? Что с тобой?! – Не знаю, голова раскалывается. Я что-то сказала? – Да, ты говорила об убийстве! Тебе доводилось убивать, Вирен? – Я... я пока что знаю только одно! Это оккурия лишила меня памяти, сказала, что сотрет ее вместе с… моими грехами, и даст мне другое имя, чтобы уже ничто не напоминало мне о прошлом! – Оккурия?! Это та, которая Венат? – Нет, другая, Азур. С чего бы Венат вдруг стала меня спасать?! И Азур сказала, что делает это лишь ради будущего Ивалиса. – Будущего Ивалиса?! Ну и какое ты можешь дать ему будущее? – Спроси у нее сам! – Ладно, сейчас не время для подобных разговоров! Нам пора убираться и быстро! Что-то происходит!!!
Вирен прикрыла глаза:
– Вообще ничего не вижу, но чувствую, что нас взяли в кольцо. Мертвые. Поздно нам бежать! Туман вдруг наполнился сильнейшим запахом разложения и окрасился в бурый цвет. Вирен закрыла рот и нос носовым платком и вновь вытащила из-под рубашки магицит. Он ярко светился, окрашивая туман в цвет сирени. Габрант тем временем взялся за второй клинок. А из тумана, прямо над их головами материализовалось несколько размытых призрачных фигур, во главе с худой седовласой женщиной в полуистлевшем длинном платье. При виде нее Вирен воскликнула: – А, тетя Имельда! – Моя лже-племянница! Долго же мне пришлось тебя дожидаться! Ты думала, что сумела раз и навсегда избавиться от меня, при помощи той своей твари? Но ты просчиталась. Я осталась в реальном мире и пристально наблюдала за тобой. За каждым твоим шагом. Искала справедливой мести. Но была слишком слаба и ничем кроме ночных кошмаров не могла тебе навредить. И вот час пробил! Лучше поздно, чем никогда, верно, лже-племянница! О том, что ты натворила, теперь знаю не только я! И мстить я буду не в одиночку!!! Но, так уж и быть, я дам тебе минуту, что бы попрощаться с жизнью и твоим очередным дружком! – Нет, тетя, ты жестоко ошибаешься. Это ты прощайся со своим противоестественным существованием на этой земле. Да, в том, что я оставила после себя некоторый мусор, я искренне каюсь. Но это поправимо! Ибо я, с помощью верного Залиры, собираюсь вымести все ваши жалкие души в преисподнюю! Навечно!
====== Глава 3. ======
Маленькой Ферии не нравилось у тети. И не нравилась сама тетя. Не нравился ее мрачный запущенный особняк, окруженный зарослями. Да и сам город Набудис нагонял на девочку жуть своей неприветливой серостью и мрачной архитектурой.
Однажды, поздней ночью, папа зачем-то разбудил ее и сообщил, что они летят к тете Имельде. Причем немедленно. Ферия тут же расплакалась. Она совершенно ничего не понимала. Но папа дал ей выпить что-то, после чего девочке стало все безразлично. По пути в Набудис она даже задремала. И проснулась, когда они уже были на месте. Затем папа о чем-то долго спорил с тетей, пока Ферия приходила в себя в гостиной. Затем папа сообщил, что должен вернуться обратно в Аркадис, а ее заберет позднее. Может даже, следующим вечером.
Прошел день, затем неделя. Месяц. Все это время девочка плакала не переставая. Отказывалась от еды, требовала, чтобы ее папа вернулся и забрал домой. Но все было бесполезно. Слезы, забастовки и требования все только усугубляли. И вот тогда Ферия начала осознавать, что папу она больше уже никогда не увидит. Тетя Имельда обращалась с девочкой так, будто та была вверенным ей на попечение домашним животным соседей. Причем весьма опасным животным. Большую часть времени Ферия оставалась запертой на ключ в своей комнате. Поначалу она пыталась заговаривать со служанками, что приходили к ней, но те никогда не отвечали, лишь бросали сочувствующие взгляды. А порой и явно боязливые. Нет, никогда Ферию никогда не били, не морили голодом, даже не ругали. У нее было все необходимое для девочки ее возраста. Куча кукол и других игрушек. Даже чокобо-качалка. И при этом игрушки были куплены без души. И ни одну из них Ферия не выбирала сама. Поэтому они все пылились по углам комнаты, не вызывая в девочке ни малейшего интереса. В конце концов, девочка решила, что все же может сделать одну из кукол истинно своей. Она выбрала самую красивую, с белыми вьющимися волосами и одетую в лиловое кружевное платье. Затем Ферия взяла осколок тарелки, который девочке удалось тайком припрятать, и принялась работать над куклой, перенося на нее свою боль, обиду, злость и одиночество. Вначале Ферия укоротила кукле волосы и срезала все кружева с платья, затем поцарапала осколком кукольное личико, оставив заметный шрам через левый глаз. Теперь, когда кукла так же познала страдания и боль, она могла считаться подружкой Ферии и иметь имя. Девочка назвала изуродованную куклу Кара, и отныне стала брать в кровать, чтобы чуть меньше бояться темноты и приходящих оттуда ночных и реальных кошмаров. Однако, больше всего Ферию увлекали рисование и наблюдение за грозой, довольно частым в этих краях явлением. Оба увлечения помогали ей справиться с ужасом изоляции и постоянным страхом, каждое на свой лад. Рисование давало девочке возможность создать свой личный волшебный мир, где у нее были друзья и рыцарь-защитник в золоченых доспехах, обороняющий ее воображаемое королевство от любых монстров и демонов. Ну а когда за окном бушевала стихия, девочка забывала обо всех монстрах. Ферия будто сама становилась частью бури, заряжаясь энергией водных потоков, ветра, молний. Тогда-то девочка и научилась своим первым магическим приемам. Безо всяких заклинаний, но с помощью одной лишь визуализации. Однажды с помощью разряда молнии, Ферия сбила сухую ветку, закрывающую ей обзор и создающую дополнительный сумрак в комнате. Это была пусть маленькая, но все же победа. Но на третий месяц явилась неведомая темная сущность, от которой не было спасения. Ферия никак не могла взять в толк, что хочет от нее зловещая тварь. Но, каждый раз, при ее все более частом появлении, девочка будто умирала. Она не могла кричать, не могла дышать, но лишь беспомощно наблюдать, как тварь обволакивает ее мерзким холодным туманом, словно паутиной, и вселяется в нее. Затем, на какое-то время, Ферия буквально прекращала существовать. А, когда вновь приходила в себя, твари рядом уже не было. При этом сама девочка едва жива, ощущая сильнейшую слабость и тошноту. И, с каждым разом все сильнее жаждала истинной смерти. В конце концов, маленькой Ферии начало казаться, что она теряет рассудок. Она больше не могла рисовать свой сказочный мир, так как вместо задуманного получалось нечто совсем иное. Все рисунки девочки теперь выходили темными, жуткими и полными немыслимых чудовищ, с жуткими пастями, щупальцами и множеством горящих глаз. Похоже, демоны таки сумели захватить последний островок света в ее сознании. Золотой рыцарь не помог. И сам Фарам не поможет. В результате, девочка полностью оставила рисование и переключилась на чтение. Те немногочисленные детские книжки, что так называемый отец оставил ей при отъезде, она перечитала уже по десятку раз. Но новые книжки ей порой приносила одна из служанок, наряду с печеньями, леденцами и шоколадками. Хрупкая темноволосая девушка лет восемнадцати, глаза которой так же были полны страха и безысходности. Ферия пыталась заговорить с девушкой, но та лишь качала головой и быстро уходила. Горничным было запрещено общаться с девочкой, но темноволосая девушка сумела найти выход и общаться с Ферией с помощью записок. Из них Ферия узнала, что горничную зовут Тейя, что она сирота, и что ей так же приходится очень не сладко. Но в чем именно это заключалось, Тейя не уточняла. Ферия пыталась поведать своей знакомой о том, что с ней происходит, но лишь получала пожелания держаться, и верить в победу над болезнью. Как Ферия поняла позднее, Тейя полагала, что девочка, дочь знатных родителей, страдает тяжелым психическим расстройством, и именно поэтому они скрывают ее здесь, у своей родственницы, дабы больной ребенок не бросал тень на остальную семью. Однажды Тейя написала Ферии, что готова бежать вместе с ней в Далмаску, откуда горничная была родом, что в новой солнечной обстановке девочке наверняка станет лучше. Как и самой Тейе. Вместе как-нибудь да выживут. А потом… горничная исчезла. Ферия решила, что Тейя убежала в Далмаску без нее, и ощутила себя вновь преданной. Порвала и выбросила в окно все принесенные ей книги, а, затем, и те, что были у девочки изначально. Позже Ферия пожалела о своем поступке, но сделать уже ничего было нельзя. Теперь осталась лишь кукла, да зеркало. Изливать душу кукле семилетней Ферии теперь казалось странным, ведь та не могла ответить и никак не реагировала на слова девочки. Не смотря ни на что, кукла не могла быть Ферии истинным другом. Зеркало подходило для этой роли куда больше. Лишившись общения с единственным, расположенным к ней человеком, Ферия стала беседовать с собственным отражением. И это, удивительным образом, работало. Будто там, по другую сторону зеркала жила сестра-близнец Ферии, которую девочка назвала Вера. И однажды Вера действительно ожила. Вначале она подмигнула Ферии и улыбнулась краешками губ. Ферия, разумом понимая, что этого никак не может быть, отпрянула от зеркала, но не смола отвести взгляд от своего отраженного двойника. А улыбка Веры тем временем становилась все шире, пока кожа на щеках не начала расходиться на щеках, обнажая зубы. Глаза двойника так же менялись, раскрываясь все шире, и заполняясь тьмой. Зрачки, напротив, начали сиять будто две яркие белые искры. Когда Лицо Веры фактически превратилось в череп, она молвила зловещим ледяным шепотом:
