На четвертый день пути мы остановились в таверне «Ночные Ворота». Заезжий молоденький бард в пестром камзоле пел для нас двоих, одного странного пьяницы в углу и странствующего купца с телохранителем что-то про монеты. А Белранд не упустил возможности выразить своё презрение смазливой внешностью певца, вместо того чтобы просто наслаждаться его песнями.
– Готов поклясться, у него была бабка эльфийка! – язвительно заметил наемник.
– Лесная, наверное, – согласилась я, потянувшись к кружке эля. – А поет неплохо…
И вдруг веселый мотив сменился на медленный плавный перебор струн лютни. Бард закрыл глаза и приятным баритоном запел:
– Мы шли через горы,
Мы шли на войну,
Но вдруг оказались
Мы в снежном плену.
Не жди меня милая,
Уже я не твой,
И снежная буря
Мне стала женой.
Отряд заблудился,
Погиб капитан,
Мы ждали гонца
В ловушке из скал.
И древняя крепость
Нам стала тюрьмой,
Меня смерть венчала
Забвения тьмой…
Когда игра лютни смолкла, у меня горели глаза от еле сдерживаемых слёз. Раздались скромные аплодисменты трактирщика и пьяницы в углу.
– Это песня посвящена древней легенде о том, как в Первую Эру отряд акавирцев заблудился в горах Джерол во время войны с Реманом Сиродилом, – поведал бард, оглядел скромную публику, явно не понимающую о чём он толкует, и объявил. – А теперь… Рагнар Рыжий!
Впрочем, самая популярная песня в Скайриме тоже мало кого могла впечатлить. Я, загрустив, отвернулась и опустошила кружку.
– Пойдём плясать! – Белранд заметил мою печаль и сразу повлёк за собой к очагу.
– Стой! – мне только плясать сейчас не хватало. Впрочем, провести с ним ещё одну ночь любви тоже желания не было. Ну, и где, спрашивается, мой коварный настрой?
– Я плохо танцую, – призналась я, упираясь ногами и пытаясь остаться на лавке. – Нет, даже не плохо. Ужасно.
– Да брось! – добродушно улыбнулся Белранд. – Выпей ещё немного, и ноги сами тебя понесут в пляс!
Он протянул руку, и мне пришлось сдаться под настойчивостью наемника. Бард, спев Рагнара Рыжего, отложил в сторону лютню, достал из-за пояса флейту и заиграл веселую быструю мелодию, под которую Белранд стал на удивление ловко отплясывать. Я на миг представила себе так же задорно танцующего жреца. От нелепости возникшей перед глазами картины, встряхнула головой, махнула рукой на своё неумение танцевать и, неуклюже притаптывая ногами, закачалась на месте, словно раненый фалмер.
– Расслабься, Джулия! Хоть ненадолго! Уж я-то знаю, как порой магия бывает утомительна, но если ты не сможешь иногда отдыхать, то голова лопнет! – наёмник потянул меня к себе и закружил в танце, обвив рукой мою талию.
Я рассмеялась, глядя, как танцует вместе с нами неровное пламя в светильниках.
– Я в тебе очень сильно ошиблась.
– Так, и я тоже. Думал ты строптивая стерва, но это просто тот данмер на тебя дурно влиял. Теперь-то вон как вся светишься от счастья! Ярче пламени! Совсем другой человек! – он резко наклонил меня, и я пару секунд наблюдала сидящего вверх ногами пьяницу. Кровь хлынула в голову, щеки запылали. Белранд рывком поднял меня обратно, и наши губы встретились во внезапном и крепком поцелуе. Самое странное в том, что мне совершенно не хотелось отталкивать его, напротив, я и в самом деле чувствовала себя с ним легко. Даже легче, чем с Мьол. У Белранда, по крайней мере, не было маленькой назойливой подружки.
Подумать только, как быстро женщина может забыть того, ради кого ещё пару дней назад готова была разорвать даже медведя? Будто и не стояли за спиной даэдра, фалмеры, Братья Бури и прочая грязь и ужасы этого мира. Мне, окружённой вниманием Белранда, начало казаться, что даже Эрандура и Мьол в моей жизни не существовало вовсе.
Но увы, эта влюблённость просто очередная часть игры даэдра. Я должна была сделать так, чтобы наёмник мне доверился. И он сам сделал за меня большую часть работы, но закончить её придётся самой.
========== Глава двадцать девятая. Турнир недостойных ==========
Мысли стали похожи на маятник, раскачивающийся от одного решения к другому. Рассказать Белранду правду, остановиться, убежать, спасти его? Или идти до конца?
Недавно выпавший в предгорьях Виндхельма снег хрустел под ногами. День, по мере подъёма на гору, быстро превращался в ночь, созданную Боэтией. Белранд шёл рядом и мурлыкал себе под нос вчерашнюю песню про отряд акавирцев, а я всё ощупывала рукоять жертвенного клинка, отданного мне жрицей Принцессы Интриг.
Убить или спасти? Спасти или убить?
– Надеюсь, мы не попадем в ловушку в горах? – Белранд вдруг пристально посмотрел на меня, а моё сердце чуть не остановилось от его шутки.
– Что? – внутри всё похолодело, будто я проглотила кусок льда. Изо рта вырвался то ли кашель, то ли нервный смешок.
– Говорю, нет ли там ловушки? – громче повторил Белранд.
– Надеюсь, что нет, – мне удалось выжать из себя подобие наигранного смеха, но наёмник не заметил моего смятения. Он скинул с головы мешающий обзору капюшон и осмотрелся.
– Похоже, мы почти на месте, – заключил норд, кивнув на рыжеватые отблески костров на вершине.
– Да, осталось недолго, – пытаясь взять себя в руки, выговорила я.
– Кажется, там кто-то есть… Даэдропоклонники? – Белранд достал из-за пояса наточенный стальной клинок, готовясь к возможному сражению.
– Они не враждебны, если ты не захочешь бросить им вызов, – обретая былую уверенность в голосе, отозвалась я и снова принялась поглаживать шершавую рукоять кинжала. – Я же была там…
Наёмник в сомнениях посмотрел на меня, но ничего не сказал. Похоже, в своих силах он был уверен больше, чем во мне.
Убить или спасти? Спасти или убить?
Колебания мысленного маятника оборвала безобразная ухмыляющаяся голова, насаженная на кол, показавшийся чуть выше по тропе. Цель достигнута.
– Пришли, – просипела я, сглотнув ком в горле. – Спрячь-ка пока меч в ножны, а то ещё подумают не то.
Белранд хмуро огляделся, поморщился при виде головы и нехотя убрал оружие.
Я смело пошагала через лагерь, приосанившись, будто меня совершенно не пугало происходящее. В круге арены шёл очередной бой, но на сей раз сцепились босмер в кожаной броне и имперец в железной. Их лица были залиты кровью уже поверженных врагов. Короткий золотистый клинок босмера мелькал в его ловких руках, выискивая слабые места обороняющегося врага, имперец прятался за щитом и сжимал в руке стальной боевой топор, стараясь не подставляться под удар.
Белранд, увидев сражение, тут же потянул из ножен меч, но я не позволила ему обнажить оружие, мягко положив ладонь на локоть. Норд на пару мгновений замер и вернул оружие в ножны.
– Что тут происходит? – он сурово посмотрел на меня, и в его голубых глазах загорелось с каждой секундой возрастающее недоверие.
– Кажется, они просто что-то не поделили, – успокаивающе, но немного нервно сказала я. – Идем наверх. Покажу, зачем мы здесь.
Белранд вперил взгляд в статую Боэтии, окруженную сгоревшими телами и каменными зубьями, и тихонько произнёс:
– Кажется, я знаю, что это за даэдра. Без боя мы сокровища не получим…
Меня едва ли не тошнило от того, что собиралась сделать. В состоянии, схожим с наваждением, в котором реальность воспринимается отстраненно, словно сквозь пелену тумана, я шагнула на лестницу и столкнулась взглядом со жрицей Боэтии. Она стояла на самом верху, скрестив руки на груди, и недовольно осматривала приведённую мною жертву. Возможно, она предпочла бы, чтобы на месте Белранда был Эрандур. Только в мои планы это не входило.
Поднявшись по роковой спирали, мы обошли жрицу, сделавшую вид, что увлечена боем на арене, и остановились напротив колонны. Наёмник уставился на даэдрические символы у её основания и повернулся ко мне, указывая на надписи.
