— Но скажи, это правда работает?

— Работает что? — разглядывая собственные ногти, отзывается Шистад. Похоже, беседа для него теряет всякий интерес. Облокотившись спиной о барную стойку, он смотрит на свои руки и приподнимает одну бровь на мой вопрос.

— Ну, знаешь, весь этот пафосный вид и невероятно нахальное поведение, — взмахнув рукой в воздухе, уточняю я. Нет, мне правда интересно. Я не раз встречала таких персонажей, но поговорить шанса не предоставлялось, да и желание выходить на контакт у меня как-то отсутствовало.

— Ну, на тебе же сработало, — пожимает плечами Шистад и, шаркая по полу, уходит с кухни.

Что?

Проводив Шистадов до калитки, мы с мамой в молчании возвращаемся в дом. Мама остаётся запереть дверь на ночь, а я спешу к себе в комнату, чтобы избежать разговоров, но на полпути женщина окликает меня, приказывая остановиться. Закатив глаза, я оборачиваюсь, рассматривая недовольное лицо матери, которая скрещивает руки на груди, выказывая свое крайнее неудовольствие.

— Чего? — скопировав её жест, спрашиваю я. Мама смотрит на меня несколько секунд, сверля раздражительным взглядом.

— Ничего.

Так теперь выглядит моя новая жизнь.

Комментарий к Пролог

Как бы привет)) Кто-то ждал таких сюрпризов?? Я тоже нет. Но карантин продолжается, а я пытаюсь не поехать крышей. И вот, что выходит.

Глава полностью отредактирована и находится в вашем распоряжении. Читайте, размышляйте, комментируйте. А дальше посмотрим. Может, я действительно вернусь к этому увлекательному занятию. По крайней мере отредактирую то, что уже имеется. Приятного чтения)))

========== Глава 1 ==========

Сон — как раз единственный отрезок времени, когда мы свободны. Во сне мы позволяем нашим мыслям делать, что им хочется.

Бернар Вербер. «Последний секрет».

Я бегу по белому светящемуся коридору, который кажется бесконечным. От света приходится щурить глаза и всё время вглядываться вперед, чтобы видеть, куда бегу. Периферическим зрением замечаю медленно проявляющиеся в стенах двери, такие же белые, с металлическими блестящими ручками, но всё равно не останавливаюсь, продолжая движение вперед. Мне становится заметна яркая красная точка в конце коридора, поэтому ускоряю шаг, направляясь прямо к ней. Когда я оказываюсь на более близком расстоянии, то удаётся разглядеть, что это деревянная дверь, выкрашенная в красный цвет. Протягиваю руку, чтобы открыть её, но, не успев коснуться, отскакиваю в сторону, потому что дверь сама открывается. Подхожу ближе, заглядывая внутрь: передо мной светлая, по-больничному стерильная кухня. Я тут же узнаю мамин дом. Прикрыв дверь, прохожу внутрь. Сзади кто-то хлопает меня по плечу. Оборачиваюсь, с хмуростью на лице рассматривая сияющее лицо парня, от которого первоначально слепит глаза, но, присмотревшись, я узнаю Шистада. Он смотрит на меня карими глазами, которые отдают тёмной зеленью, и растягивает губы в слабой усмешке, разглядывая моё удивленно-хмурое лицо.

— Развлеки меня, — наклонившись, шепчет мне прямо в лицо, отчего у меня по спине бегут мурашки.

Я хочу ответить, что не должна кого-то развлекать, а уж тем более такого самовлюбленного идиота, но мои руки непроизвольно тянутся к его чёрной футболке, хватаясь за её края. Шистад смеется, ухмыляясь, и, наклонившись ещё ближе к моему онемевшему от шока лицу, тихо произносит:

— Детка, — манерно растягивая букву е. От него пахнет сигаретами, мятной жвачкой и совсем чуть-чуть дождем, отчего моё тело превращается в клубничное желе.

Шистад не двигается, наблюдая за мной из-под опущенных длинных ресниц, а я продолжаю сжимать края его футболки, осторожно коснувшись голой кожи. Жар охватывает кончики пальцев. Несмотря на то, что его тело невероятно холодное для живого человека, дальше проникаю под ткань, положив руки на обнаженный торс, ощущая под ладонями кубики пресса. Мурашки исследуют моё тело, в низу живота затягивается узел, причиняющий приятную боль.

— Е-е-ва, — и снова тянет «е», что я нахожу невероятно сексуальным. Поглубже вдыхаю кружащий голову запах Шистада. Он не прикасается ко мне, лишь улыбается и дышит мне в лицо, обжигая кожу. Мой мозг где-то валяется в отключке и тело само сокращает расстояние между нами. Я прижимаюсь к его груди, чувствуя слабость в ногах, мне странно горячо и холодно одновременно. Приподнимаюсь на носках, чтобы поцеловать парня, но он снова смеётся, слегка отстраняясь. — Не сегодня, детка, — и теперь эта длинная буква «е» растекается у меня в животе горячей волной, словно ничего сексуальнее я не слышала, но его отказ расстраивает меня и вызывает разочарование в себе.

***

Я нехотя открываю глаза и смотрю в потолок, прислушиваясь к ощущениям после сна: удалось ли выспаться? Не помню, что мне снилось, но, похоже, что-то хорошее, раз так приятно тянет в низу живота. Поднимаюсь с кровати, растирая глаза, смотрю в окно, где виднеется краешек серого неба, намекающего на дождь, и натягиваю пушистый белый халат, висящий на спинке стула у рабочего стола. Волосы стягиваю в пучок, с огорчением понимая, что у корней они вновь завились, что бывает довольно часто. Поднимаюсь наверх, улавливая какие-то звуки с кухни, где обнаруживаю мать: она стоит в чёрном костюме, наливая кофе в небольшую белую чашку. Заметив меня, Элиза поднимает сухой взгляд.

— Доброе утро, — здоровается она, делая небольшой глоток кофе. Я киваю в ответ и, не желая заводить разговор, подаюсь в сторону ванной комнаты.

Стянув пижамные штаны и бежевую майку на бретелях, включаю душ, смотрю на своё отражение в зеркале, не находя ничего, что достойно внимания. Залезаю в душевую кабинку, стенки которой успели запотеть от горячей воды. Пока стою и мылю тело привезенным мною гелем для душа с запахом ванили, попутно пытаюсь вспомнить сон, который вызвал такое приятное пробуждение, но в голове пусто, поэтому мысленно возвращаюсь во вчерашний вечер и переигрываю события того ужаса снова и снова, пытаясь представить, какой теперь будет моя жизнь. Перспективы меня не радуют; остаётся надеяться, что я смогу избегать членов этого дома и видеть их лица лишь мельком по утрам и в воскресные завтраки. Обмотавшись мягким серым полотенцем, вылезаю из душа, чтобы почистить зубы и причесаться.

Когда я выхожу из ванной, мамы уже нет: похоже, уехала на работу, что вовсе не расстраивает меня. Однако мне придётся добираться до школы пешком.

В своей комнате быстро натягиваю чёрную кофту, джинсы и кардиган, волосы собираю в пучок, наполняю рюкзак всем необходимым, что может мне пригодиться сегодня, и поднимаюсь на кухню, с сожалением взглянув на кофемашину, стоящую возле раковины. Мне пришлось отказаться от кофе два месяца назад, когда из-за постоянного употребления кофеина я стала слишком взвинченной и раздражительной. Врач сказал, что необходимо перейти на менее крепкие напитки, вроде сладкого чая или какао, что я и сделала. Хотя я, всё ещё, действительно, скучаю по привкусу кофе, как бы это ни звучало. Отыскав среди полок на верхних шкафчиках чай с пошлым названием «Апельсиновый рай», состоящий из каких-то зеленых листьев и долек сушеного апельсина, который, на удивление, пахнет довольно приятно. Завариваю его в своей термокружке фиолетового цвета, потому что на завтрак совершенно не остаётся времени, учитывая, что я не знаю точного местоположения школы. Обуваю кеды на пороге, придерживая рюкзак одной рукой и поставив кружку с зелёным чаем на пол. Выхожу на улицу, не забывая свой напиток, запираю дверь ключом, который услужливо оставила мать на столе в кухне.

На улице оказывается прохладнее, чем я предполагала, поэтому горячий чай приходится как раз кстати и приятно согревает желудок при коротких глотках. Телефон в моём кармане вибрирует, оповещая о новом сообщении, которое я тут же читаю, улыбнувшись.

«Напиши мне, как пройдет первый день. Папа».

Я ничего не отвечаю и прячу мобильник в карман, но улыбаюсь отцовской заботе, который, находясь даже за несколько тысяч километров от меня, все еще остается таким чутким (в отличие от некоторых). Перехожу дорогу, кивнув водителю, который притормозил передо мной, и смотрю вперёд, замечая здание своей новой школы. Старшая школа Хартвиг Ниссен оказывается белыми строениями с центральным, восточным и западным корпусами. В центральном корпусе находится канцелярия, куда мне и нужно попасть, и пока это всё, что я знаю об этом месте. Открыв стеклянные двери здания, вхожу внутрь и останавливаюсь у стола секретаря; секретарь — это стройная женщина с пучком на голове и узкими очками на длинном носу.