***

Пообедав, все покинули столовую. В ней остался только будущий завтрак Геева и сам Ержан.

Наконец-то, развернувшись в сторону выхода, он ответил на зов Сквиртвекова, прозвучавший около часа назад:

Кто это?

Глава 5

Ы!

– Ы! – Простонал Игорь.

Его руки были прикованы к стене цепью и за несколько часов заточения стали цвета спелой сливы.

Двое мужчин в кожаных лосинах на ногах и голым торсом смотрели на него с вожделением.

– Запах, – прошептал рядовой Подливкин. – Он сводит меня с ума. Нам нужно больше его пота, товарищ прапорщик Врототсосян!

Прапорщик Врототсосян стоял и молча наблюдал за ДваЦентой.

– Откуда такая мощь в твоем теле, солдат? – Спросил он через довольно длительную паузу. – Как ты можешь так прекрасно вонять уже три дня? А твой пот? Он цвета мазута на Пункте технического обслуживания и ремонта нашей части (ПТОР)! Это удивительно…

Он медленно подошел к ДваЦента и провел языком по его подмышке.

– Дизельное топливо, – простонал Врототсосян.– Самое чистое дизельное топливо, которое я когда либо пробовал.

Стук в каптерку взвода обеспечения вызвал гнев прапорщика.

Ударив в дверь ногой, он разнес ее на куски и попал по морде того, кто стучался.

– Человек-ПТОР!! – Закричал Врототсосян. – Елисеев?! Что тебе нужно?! У меня проба топлива…

Человек-ПТОР поднялся с пола и подковылял к своему хозяину. Его горб сочился машинным маслом, из ушей вытекал мазут и капал на ноги. Штаны стали влажными из-за вытекшего из его маленькой трубочки антифриза.

«Сильно уебал, походу!» – Подумал прапорщик, смотря на того монстра, которого он когда-то создал.

– Повелитель, – прохрипел Елисеев. – На нас напали!

Пока Человек-ПТОР говорил, из его рта, прямо в рот прапорщика, летели куски подшипника, которые служили Елисееву зубами.

– Кто?! – Взревел Врототсосян и ударил Елисеева по горбу.

– Начальник медпункта – Капитан Фемка!

Прапорщик не успел ничего ответить – в его руку прилетел шприц, наполненный спидораковой кровью. Дикий вопль Врототсосяна разнесся по взей казарме взводов. Прапорщик повернул голову в сторону, откуда прилетел шприц, и увидел капитана Фемку.

– Верни мне Аглашу…Илью…блять, как же его имя? – Замешкался начальник медпункта. – Верни мне Двацента!

***

– Что? – Удивился Пилипкин. – Именно так ты и попал в медпункт?

Двацента кивнул.

– Не ври, вонючка! – Крикнул Пахом и кривляясь перед смартфоном. – Пойдем луше покурим. А то всякую чушь говоришь, лишь бы не мыться.

Глава 6

Хватит стесняться

– КАПТЕР, ТЫ МЕНЯ ДРОЧЕШЬ!– Раздался крик Вити на весь медпункт.

Пилипкин выбежал из туалета подтягивая штаны. За ним, со стекающими по лицу слезами, бежал Сквиртвеков.

– Стой, мальчишка! Ты будешь моим! – Кричал в спину Вити польский каптер.

«Какое странное место, – думал Пилипкин, прячась за спящим Геевым.– Бедный мой Бутербродин, знал бы он , как мне здесь тяжело без него. Из-за этого демонтажа забора, я оказался здесь…хотя, это было прекрасное время…кого я обманываю… Если честно, и Витчалка неплохо мне подроч… хм… все это странно».

Витя начал вспоминать последние несколько дней в медпункте. Как свет от энергосберегающей лампы так мягко ложился на лицо Сквиртвекова. Он от этого буквально менялся. Пилипкин почувствовал какую-то странную тягу к этому поляку. «В этом свете он красивее всех картинок из интернета и лучше любого персонажа из игр, – подумал Пилипкин.– А ДваЦента? Хоть все и говорят, что от него воняет, а меня этот запах тухлых восьмимесячных кабачков притягивает».

В штанах у Пилипкина что-то зашевелилось. Что-то твердое и пульсирующее. Он сразу понял, если не расслабиться, то маленький Пилипкин выпадет и пришибет спящего Геева. Геев тоже притягивал Пилипкина. Хоть он и был мегажиропасом и постоянно говорил о возрождении славянской нации, Витю восхищали его 33-й и 64-й подбородки. Будто два ошметка сала сочились и говорили ему: «Оближи нас, Виктор Пилипкин!». А сексуальные танцы Дэнсера Пахома в тик-токе? Эти плавные движения его таза, звериный оскал на лице, когда он тужится, пытаясь сделать дэб.

Пилипкин хотел всех, а все хотели Пилипкина.

« Гетеросексуальность – признак старости»

Глава 7

Группа Вухич

Это случилось внезапно. Они находились в одной палате: Витчалка Сквиртвеков, Ержан Геев, Дэнсер Пахом, Игорь ДваЦента и Витя Пилипкин. Свет от кварцевальной машины падал на их обнаженные тела.

– Мы точно проводим ту процедуру, которая вылечит мой прогрессирующий спидорак? – Неуверенно спросил Пилипкин и почесал свою подмышку.

– Ты славян, а значит бессмертен. Этот кварц только придаст тебе сил!– Спокойно произнес Геев.

Они стояли и каждый смотрел на того, кто ему нравился – все взоры были направлены на Пилипкина. Витя смотрел на всех, потому что ему нравился каждый. Его глаза расползлись словно у хамелеона. Было сложно одновременно наслаждаться всеми.

Первый шаг сделал Сквиртвеков. Он подошел к Вите и взял его «анаконду» в свою потную ладошку. Потом подошли остальные. Образовался круг, в центре которого был Витя, его «пилипка» и четыре руки.

– Это не «пилипка», – прошептал Сквиртвеков. – ЭТО «ПИЛИПКИЩЕЕЕЕЕ»!

Вдруг, за дверью раздался странный грохот. Все в ужасе замерли.

– Нас спалили? – Испуганно спросил Пахом.

– Возможно… – Ответил Витчалка и, осторожно приоткрыв дверь, высунул голову в коридор.

Ничего не обнаружив, кроме валяющегося на полу стула, каптёр ответил:

– Ветерок. Продолжаем, ребят.

Глава 8

Толс-Тыйхуй

Пилипкин чувствовал, как у каждого пульсирует ладошка. Шпаги скрещены и было уже поздно отступать. Пока все плавно водили руками, Пилипкин вспоминал Бутербродина. Этого высокого и чертовски притягательного мальчишку. С ним было хорошо, подумал Витя. По его щеке потекла слеза. А ведь он знал, что Мухтар к нему неравнодушен и всё равно не давал ему подойти ближе положенного расстояния.

– АЙ!– Крикнул Пилипкин. – С зубами осторожно!

В лексиконе древних кочющих североатлантических цыган, есть слово, описывающее то, что сейчас происходило в палате – «толс-тыйхуй». На языке славиков оно означает «секс пятерых мужиков». Пилипкин не мог понять, откуда это слово появилось в его голове, но он думал обо всем, кроме того, что происходило в кварцевальной палате.

Эта групповушка произошла внезапно. Витя даже до определенного момента не мог понять, что скоро будет учавствовать в коитусе. Он понял, что происходит непоправимое, когда все схватились за его «штурвальчик»…

После толс-тыйхуя, Витя говорил сам себе, что постоянно думал о Мухтаре. Эти мысли не покидали его и стали еще навязчивее после оргазма в палате с кварцем. Так или иначе, Пилипкин очень сильно изменился и даже командир батальона – полковник Виолончель – не смог бы его изменить.

А тем временем, когда все вышли из кварцевальной палаты, Геев только снял одежду и произнес:

– ЕБЕМСА?

Глава 9

Дембель

Ему было тяжело прощаться со Сквиртвековым, который уходил на дембель в один день с Бутербродиным.

Витя прошался с Витчалкой в тайне, чтобы Мухтар ничего не узнал. Это было за зданием штаба. Недавний калич и бывший каптёр по-мужски крепко обнялись, как вдруг, Сквиртвеков резким движением встал на одно колено и в его руке появилось кольцо с голубым рубином.

Пилипкин посмотрел в глаза польскому каптёру и заплакал.

– Я не могу, Витчалка…

Сквиртвеков встал с колена и спросил:

– Почему? Ведь нам так хорошо было вместе! Вспомни наши содомитские шуточки…ну, уже не совсем шуточки…Витя, выходи за меня! Или скажи «нет» и я уйду навсегда.

Пилипкин страдальчески посмотрел на Витчалку. На его лице была видна вся боль выбора.