Мы садимся на скамейку у подъезда и молча сидим лицом к лицу с пустым двором. Держимся за руки, размышляя о хрупком равновесии, установившемся в мире. Всё, что мы знаем, застыло на краю пропасти и готово в любую минуту сорваться. Каждую минуту умирают люди. Каждую минуту кто-то теряет надежду. Каждую минуту чьи-то жизни превращаются в ничто. В нашем доме за прошлую неделю было пять самоубийств. Я занёс имена этих людей в книгу памяти, которую мы ведём с Катей уже несколько месяцев, практически с первого дня. Не знаю, пригодится ли она кому-то потом, может и нет, но мне приятно думать, что, сохраняя память об ушедших, мы бросаем вызов смерти.

Вернувшись домой, обедаем и садимся за компьютеры. Нам приходит много просьб о помощи, и мы стараемся делать всё, что в наших силах: общаемся с фондами, психологическими центрами, службами, составляем заявки, делимся контактами, сводим нуждающихся с профильными специалистами; часто сами выступаем в роли психологов, если кто-то, дошедший до края, цепляется за нас в последней надежде. Всему приходилось учиться с нуля. Поначалу было очень тяжело, но теперь мы умеем куда больше.

Катя принесла свой ноутбук в комнату, где я работал, сидя на диване. У меня затекла спина; я потёр лицо и спросил, как дела.

Катя показала мне новое письмо. Речь снова шла о деньгах. Мы как могли помогали: тратили свои сбережения, если нужно было действовать быстро или если фонд затягивал или отказывал.

Писала женщина из нашего посёлка. У неё двое маленьких детей-погодков. Муж, лишившийся работы, избивает её и сегодня утром, после очередного помутнения, грозил убить. Женщина не знает, куда он ушёл и когда вернётся. Она договорилась с центром помощи, но у неё совершенно нет денег на побег.

– Катя, мы сталкивались с обманом, – сказал я, указывая на экран ноутбука. Усталость давила на меня, хотелось лечь и уснуть мёртвым сном. – Надо проверить: встретиться, обсудить. Ты что? И сумма, посмотри, – она слишком велика.

Катя, прильнувшая было к моему боку, отпрянула.

– Она же всё объяснила! И мы знаем этот центр.

– Знаем, – пробормотал я.

Катя смотрела на меня как ребёнок.

– Чего ты ждёшь?

Мы живём, отдавая всё, словно в будущем нам уже ничего не пригодится. Точно и нет будущего.

Странно думать о таких вещах. После всех этих месяцев у нас по-прежнему нет чёткого понимания, что же дальше. Твоё «я» крепко цепляется за привычное, и это, конечно, скверно. Привычное – эгоист. Оно жестокое, самостное, оно шепчет: «Оставь и себе что-нибудь».

Когда-то были планы: мы хотели жить просто, дорожа счастьем, которое строим друг для друга. Теперь всё иначе. Мне бы поучиться у любимой женщины, как правильно смотреть на действительность, выдавить из себя этого страшного зелёного человечка, чей голос я иногда слышу в минуты, когда становится совсем плохо.

Катя сжала мою руку маленькими горячими пальцами. Потом взяла ноутбук и написала женщине на электронный адрес. Та отозвалась моментально. Имэйл – не очень хороший способ быстро обмениваться сообщениями, но иного не было. Раньше мне казалось странным, почему так много людей не пользуется более современными способами интернет-коммуникации, но я быстро понял, что такова жизнь. У замотанной женщины с двумя детьми и хозяйством при муже-абьюзере нет на это времени.

Катя спросила, можно ли связаться с ней по телефону. «Нет, – ответила женщина, – телефон муж забрал, а пароль от его компьютера я узнала случайно».

Подобных историй множество. Они случаются каждый день, а помогать мы, увы, способны единицам.

Откинув сомнения, я перевёл нужную сумму, а потом мы с Катей обсуждали, куда бы направить оставшееся. Решили, что будет лучше помогать адресно, не сбрасывая все средства в какой-либо фонд. Так у нас больше шансов держать руку на пульсе.

Близилась ночь. Катя ушла в спальню, я ещё немного посидел в сумерках и поработал. Очень скоро стабильный до сих пор ручеёк заказов иссякнет, и мы с Катей останемся в пустоте, как многие. Есть ли у нас план? Нет. Одно знаю: мы не перестанем помогать. Разве может быть иначе?

Я лёг на диван, чувствуя, что больше не могу сидеть, и стал погружаться в сон. Пока ещё был в сознании, вскоре ощутил Катю, которая пристраивалась рядом. Вытянув тело, она прильнула ко мне и спрятала своё лицо в моей груди. Её дыхание было раскалённым. Я подумал, что внутри моей любимой энергии больше, чем в целой вселенной.

Три года назад она потеряла маму, с которой была в самых нежных отношениях. Катя говорила о ней с таким восторгом и любовью, что я удивлялся, как такое ещё возможно в нашем мире. Её горе было огромным, но она училась жить с ним; нет, она не выстраивала стратегий, не ходила к специалисту за советом – её терапия была иного рода. Подобно ребёнку, Катя умела заглаживать и забывать травмирующий опыт, её психика демонстрировала чудеса пластичности, и я мог лишь завидовать этой Катиной способности сохранять разум в самых тяжёлых ситуациях.

Но иногда случались и срывы: боль находила лазейку, ударяя в самую уязвимую точку. Каждый раз я боялся, что уже ничего нельзя будет вернуть обратно, но нам везло.

Провалившись в сон, через какое-то время я услышал знакомый звук. Открыв глаза, резко сел, не сразу поняв, где нахожусь. В ноге отозвалась тянущая боль. Катя сидела на диване, сжавшись в комок, и плакала. Я потянулся к столику, зажёг лампу.

– Что? Что? Плохой сон? Опять?

Она подтянула колени к груди и уткнулась в них, плечи вздрагивали. Я сел рядом, обнял. Моё сердце стучало страшно, словно могло остановиться в любой момент.

– Плохой сон? – снова спросил я.

Катя сбивчиво объясняла, что устала бороться с чернотой вокруг себя. Тот светлый круг, который она отвоевала для нас, с каждым днём уменьшается, и она уже не знает, где взять силы сопротивляться.

– Однажды, закончив со всеми делами и приведя себя в порядок, я легла бы на кровать и ждала смерти. Мы с ней давние подруги. Ты знаешь.

Наша дочь Надя умерла во сне через три месяца после рождения. Мне приходилось заниматься всем, что было связано с похоронами, и те дни, вернее хаотичные воспоминания о них, я стараюсь держать от себя подальше. Катя просто лежала на кровати, отключившись от всего. Не пошла на кремацию. Когда я вернулся домой, держа в руках урну, лицо моё было чёрно-серым; помню, как посмотрел в зеркало в прихожей, не понимая, кто этот человек.

Возможно, моя смерть была куда реальнее, чем казалось. И если бы не Катя, которая протянула мне руку, сейчас я не рассказывал бы эту историю.

Помню, я стоял перед ней на коленях и плакал без слёз. Катя обнимала мою голову. Самые чёрные мои часы.

Надю похоронили рядом с мамой Кати: одна угасшая в сумраке душа рядом с другой. С той поры, хотя кому-то это и может показаться бредом, смерть превратилась в наш талисман, ангела-хранителя, подругу, которая невидимкой ходит по нашему дому, садится в кресло и долго смотрит за тем, что мы делаем.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.