– Почему он появился здесь? – легко, словно она не скакала верхом, а сидела в саду, наслаждаясь светской беседой, спросила Терпсихора.

– Он хочет ослабить защиту и нанести удар. Ему нужен лес. Нужна магическая древесина сапинды или то, что находится под лесом. Кайзер Инпу всегда преследует исключительно свои цели и слушает приказы голосов в его голове, а лугару исполняют его волю.

– А что находится под лесом? – спросила Терпсихора.

– Эрато говорит, что там Пещера кристаллов.

– И как он хочет использовать кристаллы?

– Никто не знает, на что они способны. Никому не удалось их изучить.

– Как так?

– Эрато сказала, что в книге большими буквами написано: КРИСТАЛЛЫ ТРОГАТЬ НЕЛЬЗЯ! Любые действия с ними будут иметь последствия.

Терпсихора фыркнула. Вальс повернул морду, желая убедиться, что наездница обращалась не к нему.

Эвтерпа и Эрато уже сидели на исполинских конях. Завидев Клио и Терпсихору, Эвтерпа скомандовала:

– Двигаемся быстро, спускаемся стремительно! Первых лугару для острастки не жалеем, с остальными разберёмся. Нужно спасать Плачущий лес. Нельзя терять ни минуты! – она пришпорила лошадь и взмыла вверх.

Есть в Мире музыки особенное место.

Под Плачущим лесом спрятана сила. В безлунную ночь от неё исходит ультрамариновое свечение. Стекающая вода капает на кристаллы и бьётся об их огранённые бока со звоном хрусталя.

Дорожка и вход в пещеру кристаллов давно заросли, а память о них истлела.

С давних времён они дают силу. Безропотно и безвозмездно влияют на музыку.

Лес питается силой, насыщая сапинды магическими свойствами, которые передаются сделанным из них скрипкам.

На опушке, недалеко от входа в пещеру, появился первый лугару Два его волчьих глаза светились, в уголках жуткой пасти пенилась слюна.

Лугару утробно зарычал. Шерсть на загривке вздыбилась. Рядом с ним встал его брат и брат его брата. Стая росла, прибавлялась. Всё пространство захватила рычащая в унисон толпа. Они стояли в ожидании сигнала. Сигнала боевого рога.

Ударила гроза и расщепила дерево, молния подожгла его. Толпа прищурилась от вспышки света. Рыча и брызгая слюной, к огню подошёл первый зверь, схватил горящую ветвь и побежал вглубь леса. Остальные последовали его примеру: схватили горящие ветки, завыли и сорвались с места. Огонь съедал траву, заползал на кусты, карабкался по стволам деревьев. Едкий дым распространялся во все стороны, разгоралось стихийное пламя. Лугару с поднятыми факелами под свист ветра и грохот грома продолжали кружиться в танце огня, смятения и страха под жуткий вой, под звуки танбур.

Третья Сонатная улица, где в доме номер двадцать девять располагался «Мир музыки», была заполнена жителями со всего города. То тут, то там бегали дети. В шуме голосов можно было разобрать отдельные слова, но в центре толпы все звуки сплетались в гул.

В лавке, перед большой витриной, открывающей вид на прекрасный город, сколотили небольшую сцену для уличных музыкантов. В первый месяц зимы улицы успело основательно засыпать снегом и холода не позволяли выступающим проявлять себя. А в тепле и атмосфере приближающегося праздника артисты могли исполнять песни, играя на лучших музыкальных инструментах, которые можно было брать с полок и витрин магазина.

Традиция, которую ввёл гэр Зебастьян, очень нравилась горожанам. Потому желающие послушать выступление музыкантов прибавлялись, заполняя всё свободное пространство «Мира музыки».

До Рождества оставалось три дня, и многие жители хотели успеть приобрести подарки своим родным и близким. Единственное, что нарушало гул голосов и исполнение музыкальных этюдов, – это раскатистый храп Джонатана, спящего под стойкой продавца.

Рядом с мастифом стоял Зебастьян с бессменной лучезарной улыбкой. Приняв оплату от покупательницы, он положил её в кассу:

– Фрау Греттель, передавайте от меня вашему брату Генцелю самые тёплые пожелания. Надеюсь, ему понравится ваш подарок.

– Спасибо, гэр Зебастьян, он будет вполне доволен. Право, с возрастом он стал ещё более ворчлив, чем прежде, – ответила пожилая дама.

Она взяла новый смычок для виолончели, завернутый в подарочную бумагу ярко-красного цвета, и направилась к двери. Положив ладонь на ручку-корнет, надавила и под звуки гудения покинула «Мир музыки».

Зебастьян вышел из-за прилавка и направился в обход магазина в поисках тех, кому требуется его помощь.

На пути встретился его давний знакомый гэр Корелли, знаменитый во всех мирах композитор, скрипач и дирижёр. Наряду с тем, что он внёс существенный вклад в развитие симфонической музыки, он был ещё и талантливым педагогом. Корелли был высоким сухопарым мужчиной уже преклонных лет, однако возраст не согнул его спину. Он, как и прежде, величественно стоял перед оркестром, управляя каждым дыханием группы. На голове он носил белый парик, который был популярен в годы его юности. Красный кафтан плотно прилегал к телу, показывая, что лишний вес ему чужд. Высокие начищенные ботфорты подчёркивали длину его ног.

Размашистым шагом Корелли приблизился к Зебастьяну Корелли знал, откуда прибыл хозяин музыкальной лавки, поэтому поприветствовал его жестом, характерным для тех мест, и сразу перешёл к цели своего визита:

– Гэр Зебастьян, я заинтригован слухами о талантливом мальчике, который не так давно посещал вашу лавку. Мне бы хотелось узнать подробности.

– Что вас интересует, гэр Корелли?

– Неужели мальчик так же хорош, как Вьетан Анри[4]? Мне интересно услышать эту историю из первых уст.

– Поверьте моему опыту, дорогой маэстро, таланта у этого юного дарования не меньше, чем у Анри. Ещё до того, как Дэнни со своей обворожительной мамой зашёл в мою лавку, звон колокольчиков заполнил всё помещение и вырвался за пределы «Мира музыки», а особая скрипка, за которой я тщательно присматриваю, подала сигнал о том, что её необходимо срочно извлечь из кофра.

– Хм-м, – протянул Корелли, – как любопытно. А он уже выбрал инструмент, на котором будет оттачивать свой талант?

Улыбка Зебастьяна стала шире:

– Через несколько дней после нашей встречи они вернулись и выбрали ученический альт скрипичный. Фрау Элли заявила, что она сама в состоянии оплатить альт, и у нас возник нешуточный спор. В конце концов она уступила, при условии, что смычок и дополнительный набор струн купит сама, – Зебастьян едва не задыхался от восторга при воспоминаниях об этом эпизоде. – При этом во взгляде её читалось явное негодование из-за моей настойчивости, что придавало ей особое очарование…

Продавец продолжил рассуждения на тему утончённости фрау Элли, но собеседник его уже не слышал. Корелли не интересовали подробности препирательств продавца и мамы мальчика, он был полностью поглощён звоном колокольчиков при приближении таланта.

– Гэр Зебастьян, а вы ещё встретитесь с Дэнни? – Корелли прервал рассуждения о неземной красоте фрау Элли.

Воодушевлённый продавец, дорвавшийся до любимой темы последних месяцев, не ожидал такого резкого прерывания мысли, слегка нахмурился, но через секунду его фирменная улыбка вернулась на прежнее место.

– Да, конечно. Они регулярно заходят за нотными тетрадями и учебными пособиями, – ответил он.

– Гэр Зебастьян, вам не сложно передать им мою визитную карточку? – Корелли протянул пожелтевшую бумажку с адресом. – Если талант Дэнни настолько велик, как вы рассказываете, ему потребуется профессиональный педагог, который сможет привить мальчику нужные навыки. Каждому алмазу требуется огранка, и мне бы хотелось быть тем ювелиром, который это сделает. – Гэр Корелли гордился своими философскими заключениями, не подозревая, что простота их не достойна его музыкального гения.

– С удовольствием, гэр Корелли. При встрече обязательно передам, – пообещал Зебастьян.

Весь остаток дня работы в лавке хватало. Бесконечная череда посетителей поредела лишь ближе к вечеру. В тот момент, когда магазин покидал последний покупатель, Джонатан издал могучий всхрап пробуждения и посмотрел по сторонам в поисках своего самого любимого человека. Увидев его, мастиф поднял могучую голову и ещё раз сладко зевнул, раскрыв пасть с острыми клыками. А потом начал ходить хвостом за своим человеком, всем видом намекая, что было бы неплохо погулять по улочкам города в поисках новых запахов и свежих новостей, которые оставляли его коллеги по нелёгкой собачьей жизни.