– Не похоже, чтобы здесь держали лошадей, – заметил Йан, рассматривая кованые цепи толщиной с кулак.

Искусство магии смерти, которому я учился, позволяло определять дату гибели животного или человека по его останкам. В данном случае все эти обглоданные кости принадлежали забитым не менее десяти лет назад свиньям.

– Кем бы они ни были, постояльцы этих вольеров, в последний раз они поужинали очень давно!

Кроме мусора, мышиного помета, черной плесени на стенах и чего-то еще, наподобие яичной скорлупы, при каждом шаге хрустящей под ногами мы не нашли ничего, что приблизило бы нас к разгадке. Внутри ферма производила такое же впечатление давно заброшенного здания, как и снаружи.

Однако черные пятна, подобные тем, что я видел в башне у колдуна Мельхиона, сплошь покрывали облезлые стены и свидетельствовали о близости демонических сил.

С торцовой стороны зала располагалась глухая каменная стена, а с другой – арочный проход. Мы прошли мимо вольеров, повернули за угол и очутились во втором зале, построенном под прямым углом к первому. И здесь в исцарапанные стены были вбиты толстые кольца, а в грязи на полу валялись куски ржавых цепей, перемешанные с костями. Напротив – заколоченные крестом ворота, те самые, что вели во двор. Несколько сломанных клеток из толстого металла валялись в проходе. Зал заканчивался приоткрытой обшарпанной дверью. Рядом с которой стоял тамбурин и пустая кадка. И повсюду обильно разрослась чёрная демоническая плесень.

Йан толкнул меня локтем вбок и показал в направлении двери в конце зала. С трудом протиснувшись сквозь щель, из-за двери показались два крупных, размером с мясистого бульдога, четырехногих цыплёнка. На их розовой кожице не росло ни единого перышка, будто бы бедолаг уже ощипали, лишь бесполезные крылья кое-где покрывал зеленый тонкий пух. Животные по-куриному вскинув голову, увенчанную вместо гребня двумя короткими рогами, прошли вдоль вольеров, кудахча и склевывая что-то с земли.

Не сговариваясь, мы побежали к двери.

Квадратная комната, откуда вышли эти цыпобычки (или теляцыплята) была раза в три меньше залов с вольерами. Единственное окно, закрытое решеткой и деревянными ставнями, освещало ее рассеянным сквозь щели в дереве светом и позволяло осмотреться. Сюда же вела и та запертая дверь, в которую я стучался снаружи.

Черная плесень на стенах, потолке и деревянной мебели лоснилась бархатом. Напротив окна стояли грубо сколоченные стеллажи. Полки были заставлены обглоданными мышами книгами, десятками пыльных склянок, грязными ретортами30, треснутыми бутылками, колбами, перегонными аппаратами с остатками засохших экспериментов. Рядом со всей этой, засиженной мухами, алхимической утварью красовались черепа неузнаваемых животных и заспиртованные зародыши неизвестного происхождения.

Мое внимание привлекла одна склянка с розовой жидкостью, похожей по цвету и густоте на смесь крови и молока. К ней бечевкой была привязана записка: «одна капля в глаз цыпленку, три золотых за полстакана». Неровные строчки налезали одна на другую, буквы напоминали детские каракули, а цифра три была подчеркнута несколько раз:

– Для фермы Хромого Жака, – прочитал я вслух, – три на восемь бык, четыре на восемь кура, один на восемь тмин для запаха.

– Поздравляю! – воскликнул Йан. – Ты нашел рецепт создания тех цыпотелят, которых мы встретили!

На громоздком деревянном столе в беспорядке лежали бумаги с начертанными углем магическими знаками, печатями духов, диаграммами и сигилами31. На пробках трех маленьких склянок, стоящих тут же, была криво начертана шестиконечная звезда. А в центре стояла огромная пузатая бутыль с широким горлышком, заткнутым тряпицей. В ней, как в безводном аквариуме, плавало с десяток черных пузырей размером с куриное яйцо. Через полупрозрачную мембрану виднелись темные пятнышки ядер.

Наше присутствие потревожило черные пузыри, и они принялись энергично биться о стекло. Икринки подпрыгивали выше и выше, доставали до затычки и пытались ее вытолкнуть. Они атаковали тряпичную пробку с такой силой, что бутыль зашаталась и, в конце концов, опрокинулась. Тряпица выскользнула, и пузыри выстрелили в воздух. На мгновенье они зависли перед нашими лицами, а после половина улетела за дверь, послушные движению воздушного потока, а другие остались в комнате. Они замерли под потолком, как черные воздушные шарики.

– Вчера я начал рассказывать тебе, как Марго хотела купить парочку горгулий, помнишь?

– Слушай, ты действительно хочешь именно сейчас поговорить о твоей матери?

Йан пропустил мои слова мимо ушей и продолжил, внимательно наблюдая за парением черных пузырей.

– Так вот. Я остановился на том, что каждая купленная горгулья обошлась Марго по цене роллс-ройса. Единственный чародей в двадцать первом веке, кто продолжает заниматься их созданием – это один реставратор из Флоренции. Он объяснил ей, что высокая стоимость тварей оправдана дороговизной исходного материала…

Я опустился на краешек стола, все еще не догадываясь, к чему он клонит.

– Горгульи – не сфинксы, которые плодятся, как кошки, – воодушевленный моим вниманием, живо продолжил Йан. – У них нет системы размножения. Все эти твари сделаны искусственно, причем каждая уникальна и носит подпись создателя, как картина или скульптура. Этот флорентинец объяснил Марго, что для создания обыкновенной, базовой горгульи необходимо смешать кровь летучих мышей, чтобы она получилась крылатой, кровь сторожевых собак для злости и охранного рефлекса и кристаллы розы пустыни для образования их подобной камню шкуры. Это – основа. К этому можно добавлять качества разных животных и насекомых, по вкусу создателя. НО! Главное, без чего сотворение горгульи невозможно, это СЕМЯ ДЕМОНА! Иначе все эти составляющие никогда не превратятся в живое существо.

– Нужно вызвать демона?

– Да. А для того чтобы приманить демона и заставить истечь его семя, необходима прядь шерсти из хвоста самки единорога! Причем для каждого визита демона и для получения всего нескольких капель семени нужна новая прядь! Плюс жертвенная кровь для открытия ворот, плюс силы самого мага, затраченные на открытие и закрытие прохода в мир демонов!

Я присвистнул. Цена шерсти единорога известна. Купленная у браконьеров на задних улочках базара в Хоше, святящаяся шелковая прядь обойдется в целое состояние!

– Йан, ты хочешь сказать, что эти черные пузыри – это семя демона?

Йан кивнул. Я проводил взглядом очередную икринку, вылетающую из комнаты в открытую дверь.

Честно признаться, я недолюбливал демонологию с детства, еще когда моим наставником был сахир Аль-Мисри. А в XXI веке ни я, ни Йан нигде, кроме как на скучнейших уроках у ненавистного мне Цербера Сеферовича, с демонами дел не имели. Причем в колледже Э. Ч. Мак Каули благодаря стараниям этого садиста-преподавателя уроки демонологии также не попали в число моих любимых и часто посещаемых дисциплин. Поэтому мне оставалось лишь догадываться. Но я чувствовал, что Йан прав.

– Это объясняет нелепое присутствие готических горгулий в новехоньком замке, выстроенном в ренессансном стиле! – торжествовал Йан.

– Похоже, старик Мельхион, пока не спятил, разводил этих тварей для продажи вот в этих самых вольерах… – предположил я. – Отсюда и богатство Де Мюффляров! И поэтому непроданные твари все еще слоняются по замку!

– Догадываюсь, с чем связана заброшенность фермы! На дворе начало шестнадцатого века, готика вышла из моды, а вместе с ней и горгульи! Их невозможно продать, коммерция Де Муффляров стала нерентабельной!

– Получается, что дед Мельхион все-таки причастен к открытию ворот! Видимо, в молодости он был сильным магом, но сегодня стал слишком слаб. К тому же потерял рассудок. Значит, сегодня этим занимается…

– Маг в черном плаще!

Мы, довольные разрешением сразу всех загадок, готовились отпраздновать триумф. Через минуту пришла очередь сомнений: