– Вам тоже нравится этот сад?
– Да, он мне напоминает парк неподалёку от моего дома. Там присутствует то же спокойствие и чистота.
– Ну вы и сравнили – государственный парк и наш прекрасный сад! – Анна явно выразила обиду, но как будто не серьёзную. Марку стало казаться, что она ведёт себя как ребёнок. Что для её возраста не удивительно, но в этом замечании чувствуется влияние её брата. Но нельзя сказать, что Марку это что-то противное. Большинство государственных парков в городе существуют просто для того, чтобы они там были. По-настоящему же заботятся лишь о самых крупных и популярных, о которых говорят туристы и которые используются, как реклама о «Озеленении Москвы».
– Извиняюсь, если это вас как-то обидело. Я не хотел этого – сказав это, Марк даже покраснел, ибо не ожидал такой реакции.
– Ничего, я уверена, ничего плохого вы не имели ввиду. Наверняка этот парк действительно красив, раз вы так о нём говорите.
– Да, именно так. Я поэтому и подметил такое сходство. О парке возле моего дома всегда заботились, я помню это и по детству, и по нынешнему состоянию, ведь я живу возле него.
– Повезло вам, не все имеют возможность жить одновременно в крупных городах и красивом месте. В Германии у нас тоже был парк. Я его слабо помню. Но, если вы говорите, что ваш парк похож на наш сад, то я спокойна. Этот сад был создан по подобию одной из частичек одного из баварских парков.
– Вы говорите об этом немного с грустью. Что-то случилось?
– А об этом, возможно, вы узнаете позже – резво переменив настроение, сказала Анна. – В конце концов я просто хотела сообщить, что Вам стоит поторопиться. Все скоро соберутся и, полагаю, мы посетим и сад.
С этими словами она оставила Марка одного, одарив при прощании вновь его слегка заметной улыбкой. На часах стрелка близилась к полночи, а на небе стали появляться первые облака – до этого оно было полностью чистым. Было бы неловко, если бы сейчас пошёл снег. А может быть, это было и к лучшему? Так или иначе, Марк направился вслед за Анной в коридор. Там его ожидали уже все оставшиеся гости. Их осталось совсем немного, и почти все лица уже были известны Марку – Анна, Ганс, два неизвестных человека, которые о чём-то оживлённо разговаривали и, собственно, сам Генрих. Марк поспешил примкнуть к их обществу, и они вместе отправились в противоположную часть здания. Между комнатами можно было заметить некоторые картины и лиственное украшения. С ними минималистичный интерьер казался более живым. Некая помесь стилей, придававшая шарм этому месту. Первым этот интерес к объектам искусства заметил Ганс и начал рассказывать Марку, где и при каких обстоятельствах все они были куплены. Он с гордостью рассказывал, что именно он ответственен за всё это и это его мысль – добавить немного зелени. Минималистичный дом практичен, но без вкраплений элементов культуры и частиц природы – он был бы очень мёртвым. В данной части дома преобладали чёрные и белые цвета, но ощущалась комфортная обстановка. Будто бы предполагалось, что здесь человек будет проводить большую часть своего времени. Всё, разумеется, было в идеальном состоянии. Дом в целом нельзя назвать потрёпанным, хотя если смотреть с внешней стороны, то он явно построен был давно и не раз менял своих владельцев. Пока мы разговаривали про дом, группа людей прошла в небольшую, но аккуратную комнату с выходом на террасу. С неё можно было бы выйти в сад, но Генрих не спешил вести туда всех этих людей. Напротив, он попросил их подождать и подозвал Марка обратить внимание на его личную библиотеку. Тот, в свою очередь, даже не заметил её с первого осмотра. Две высокие, но узкие полки длинной до пола располагались в углу, рядом находилось кресло, маленький столик и лампа, излучающая тёплый белый свет. Эта часть декора явно выделялась из общей картины, но, кажется, это было сделано намеренно. Впрочем, Генрих скорее хотел знать мнение о собранной библиотеке. При скором осмотре можно выделить преобладание классической литературы, причём не только немецкой или русской, но также французской, английской и американской, преимущественно двадцатого века. На самой верхней полке находилось несколько романов Фицджеральда, чуть ниже можно было увидеть сборники рассказов Тургенева и Чехова. Особняком стояли книги по психологии, а также политические трактаты и статьи. Главное же место занимали работы Эдмунда Бёрка, выполненные незнакомым изданием. В целом вся коллекция была составлена из премиальных изданий, составленных либо на заказ, либо выпускаемые малым тиражом. Можно было бы долго перечислять всё, что находится на полках, самое главное, что мы можем вынести – Генрих человек учёный и явно предпочитает проводить время не только в одиночестве, но и с книгой в руках
– Ваша библиотека действительно впечатляет. Я ещё не видел столько подарочных изданий в одной коллекции. Долго вы их собирали?
– Вообще-то, нет. Многие были куплены спустя несколько месяцев после переезда в Россию. Большая часть этих книг я прочитал ещё в детстве в Германии, и в других изданиях. Но старая коллекция была не моя, поэтому пришлось оставить её в моём старом доме в Баварии, а эту собрать для того, чтобы она напоминала мне о лучших моментах моей жизни. Ну и, конечно, чтобы периодически возвращаться к некоторым из этих прекрасных работ.
– Вы мало рассказывали о своей жизни в Германии до этого – заметил Марк и выражал таким образом явный намёк на то, что эта тема ему интересна.
– Да, простите меня за это – с учтивостью произнёс Генрих – Я не хотел об этом говорить в тот момент, когда в доме было слишком много лишних ушей. Понимаете, многие за спиной склонны обвинять меня в чёрствости и педантичности, а также ортодоксальном консерватизме в вопросах политики. Находясь в Германии, с последним было сложнее всего, но даже здесь мне это причитают. Боюсь, что существует мнение, что это влияние моего детства в Германии, поэтому я не стремлюсь лишний раз поднимать тему моего прошлого. В наши дни не пристойно работать с людьми, взгляды которых противны большинству.
– Я вас прекрасно в этом понимаю!
– Навряд-ли в полной мере. Понимаете, одной из причин моего переезда было то, что на родине мне недвусмысленно намекали на то, что мне стоит умерить пыл в моих высказываниях. Вы читали мои работы? Я думаю, что нет. Они не переводились на русский язык, но в самой Германии подверглись обильной критикой. Прозвище «Пуританина» закрепилось за мной по обе стороны Эльбы, по этой причине проживать более в тех местах я не желал. А в России у меня были давние родственники. Да и, несомненно, при наличии многих проблем в России, конкретно свои мысли я мог бы высказывать здесь спокойно – Генрих ненадолго замолчал и задумался – Но это оказалось не совсем так.
– Да, вы прознали человеком ортодоксальных взглядов. Даже я, далёкий до нынешнего момента от вашей семьи, слышал слухи, которые о вас ходят. Работать с вами опасно, ибо ваша репутация «пуританина» заразительна. В моём агентстве многие были знакомы с вашими старыми работами и не всегда отзывались о них в добром ключе. Но не удивительно – вы критикуете глобализм, а они за счёт него зарабатывают.
– И правда – посмеялся Генрих – Но поймите и меня, всё в нашем мире формируется не просто так. Вот и я стал таким, какой я есть, по вполне естественным причинам и, уж поверьте, в полном сознании. Но и в Вас я вижу человека, которому не чужды подобные взгляды. Вы до сих пор не попытались получить преимущества от знакомства со мной, а ведь наша семья очень богата и её покровительство хоть и принесло бы дурную славу, но помогло бы вам финансово. Более того, я заметил, что вы подметили для себя работы Бёрка, Эволы – в «приличных кругах» их не упоминают, а вы проявили скорее интерес к ним. Вы, смею предположить, и сами консерватор?
– Вы правы – твёрдо ответил Марк – Я понимаю то, о чём вы говорите, и всё же вы вновь преувеличиваете. Да, о Вас говорят, как об ортодоксальной личности, но это не означает негатив. Мир я считаю не чёрно белым, а вполне себе многогранным. Люди больше всего говорят о вашей отстранённости, чем о ваших взглядах.
