«Дамы и господа! Говорит командир корабля. Высота нашего полёта 5367 метров. Скорость 650 км/ч. Длина маршрута составит 1600 км. Сейчас наш полёт проходит над городом Липецк. Расчётное время прибытия в город Санкт-Петербург, аэропорт Пулково 23:05 по Московскому времени. Благодарю за внимание!»
Все выдохнули, начав заниматься своими делами. Одни наблюдали за ночным небом, в котором изредка виднелись огни городов. Вторые спали, третьи, по классике, смотрели скачанные фильм. Мой сосед слева, достав из своего чемодана бутерброды, принялся составить компанию тем, кто смотрел кино. Смачно пережёвывая их и время от времени смеясь. Теперь я понял, почему он оставил свой чемодан внизу впереди стоящего кресла, только не разобрался, почему куртку, в такую теплоту в самолете, не снял. Да и не хотел разбираться. Проблемы шерифа, как говорится, индейцев не волнуют.
Когда сидишь на месте F, то есть у окошка, ты можешь наблюдать за полётом. Видеть города, если погода и время суток позволяет, смотреть, как железная птица несёт тебя над землёй. Когда ты сидишь на месте D, возле прохода, для тебя не составит труда встать и выйти когда вздумается в клозет и «размять кости» от несколько часового сидения. Когда ты сидишь на месте Е, как я посередине, тебе остается смотреть изредка в иллюминатор, просить твоего соседа пропустить, что он делает, но с недовольным лицом и, слушать музыку, наблюдая за тем, как включаются приборы панели над головами людей, чтобы позвать стюардессу к себе. Весело наблюдать, как только один человек зажёг её, чтобы попросить Владлену принести стакан воды, сразу зажглись несколько других, чтобы сделать то же самое. Бюджетные авиакомпании не предусматривают позднего ужина, поэтому максимум, который могли предложить обслуживающие нас стюарды это вода и газета. Кто-то умудрялся протащить литровую бутылку напитка, что в принципе запрещено, но кого это волновало. Стюардесс? Нет. Того, кто пронёс? Тем более нет. Я перебивался мармеладом, купленным мной в автомате. Мне этого хватало с лихвой.
На минуту другую, сложив руки в замок, я закрыл глаза. В наушниках играл знакомый мотив одной из групп, которая сравнивала сладость женских форм с ягодами. Сразу захотелось только что сорванной земляники, в такт их строк, которые росли близ быстрых вод рек Карачаево-Черкесской республики. Мгновенно вспомнилась поездка на Домбай, когда вместе с бабушкой и дедом мы ездили к знакомым, где каждый день был наполнен событиями. Поездки в горы, с которых открывался затуманенный пейзаж, воздух пах чем-то особенным. Медовые водопады, поток которых падал с ближайших гор. Бурные потоки рек, несравнимые ни с какими другими, смотря в них, с деревянного моста ты будто замирал, внутренние ощущения нырка не покидали, говорят, если долго всматриваться в глубину, можно прыгнуть не задумываясь. Большие скалистые камни, на которые я полез ради красивого фото, покоренного мной и омываемого с каждой стороны рекой. Атмосфера родства, где каждый присутствующий получал удовольствие от разговоров, жареного мяса в деревянном домике или подле речки и пониманием того, насколько важно иметь таких душевных людей в своей жизни.
«Дамы и господа! Говорит командир корабля! Мы начинаем снижение. Просьба не расстегивать ремни безопасности до окончания посадки».
Салон оживился. Уже не было тех сонных лиц, что я видел в течение двух часов. Больше часа я никогда не летал. Это были московские рейсы, в которых быстрая смена локаций не заставляла себя ждать. Часто смеясь над тем, что до столицы можно долететь быстрее, чем доехать на машине с одного конца моего города в другой. Протяженность города-героя это позволяла. Однажды, я даже пошёл пешком по этому маршруту, но точкой моего завершения был другой населенный район города, и всё же, за два часа пешком я добрался через два района, а тут за два часа в небе почти долетел до Петербурга.
Все готовились к посадке. Самолёт брал снижение так, что заложенность в ушах менялась с быстротой упражнения на лесенке, перебивая порой слова в текстах песен. Интересно, чем занята сейчас Лина. Ждёт ли она меня так, как жду её я. Может она уже в аэропорту, как вариант. Телефон поставлен на авиа-режим, а сеть пока не доступна. Частенько меня посещали мысли, которые мешали смотреть на реальность происходящего адекватным взглядом, но уж если посетили, то моё Альтер-эго с нарастающей скоростью разрасталось во мне и заменяло трезвый взгляд. Пиздостраданием я не занимался, но мой внутренний купидон мечтал о том, что эта девушка будет противопоставлением предыдущих дам, чьи образы я носил в своей черепной коробке.
Всё больше и больше стали видны огоньки города, автострада и движения машин. Самолёт спускался всё ниже и ниже, пока шасси не дотронулось резиной о полосу приземления, о чём вещали аплодисменты большинства пассажиров салона. Рассказы о них я слышал, но никогда не удавалось видеть, и вот теперь, эти хлопки руками расходятся по всему самолёту, но больше всего меня удивил тот самый сосед справа. Его овации были похожи на театральные, когда в конце представления нависает тишина, и главный поклонник данного произведения, встаёт со своего места, и широко расставляя свои руки, проводит серию монотонных, и с каждым разом увеличивающих свою скорость аплодисментов. Это было интересно наблюдать. Хорошо, что он не додумался встать с места.
Все разом стали суетиться и вставать со своих мест, хотя самолёт еще не подъехал к своему выходу. Женщина впереди уже надела свою куртку и стояла в проходе, а кто-то и вовсе только начал просыпаться. Я включил телефон, где на экране высветились палочки связи. Сразу позвонив маме, я обозначил, что приземлился и, закончив разговор, убрал телефон обратно в сумку. Это было успокоением слышать, как она отходила от тайны двухчасовой пропажи в небе. Я радовался, что она теперь была налегке и могла не беспокоиться. Осталось только дождаться, когда толпы людей впереди разойдутся, чтобы не спеша пройти вдоль рядов и поблагодарив стюардов за помощь во время полёта вдохнуть свежий воздух города на Неве, выходя на его территорию, делая дальнейшие шаги к своей даме сердца, которая уже оставила своё голосовое сообщение в моём телефоне.
«Дорогие дамы и господа! Добро пожаловать в Санкт-Петербург. Наш полёт завершён. За окном +3 градуса По-Цельсию. Местное время 23:10. От имени всего экипажа благодарим за выбор нашей авиакомпании. Желаем хорошего вечера!»
Глава VII
Холод Пулково
По большим и длинным лабиринтам коридоров аэропорта я проходил всё ближе к выходу. На некоторых рекламных щитах виднелись картины Исаакиевского собора, стадион «Газпром-Арена» и радужные приветствия гостям города на Неве. Мелькали различные вывески с недвижимостью, намекая приезжим о том, чтобы купить квартиру в новом жилом комплексе. Обёртка всегда располагала к себе, имея красивую подачу, но хитрости новых домов были таковы, что после покупки тебе дают, пустую коробку со стенками, в которых слышно как человек над тобой топчется, как будто он готовится к прыжкам через барьер, а сосед сбоку справляет утреннюю нужду в туалете. Иногда за ней прячется абсолютная иллюзия, но, безусловно, жить в таком городе, в своей квартире было целью многих гостей северной столицы. В моём случае я мог пока только любоваться данными видами с рекламных щитов.
Подходя всё ближе к сердцевине аэропорта, я забыл, что Лина оставила мне голосовое сообщение. В нём она спрашивала, долетел ли я и о том, что она дома. Одному желанию уже не суждено сбыться, но расстраиваться не входило в мои планы. Я позвонил ей и сообщил,что берег поменялся, где её милый голос сообщал мне, что мой визит не напрасен. По крайней мере, мне так думалось. Такой голос я слышал однажды, от человека, который любил меня во всех проявлениях так называемого термина любви, по крайней мере она так считала, да и я в какой-то момент так думал. Да, во мне были и есть изъяны, часто я располагал свой образ в ее сторону не совсем той стороной, что нужно, но на то они и отношения, что показывают кто как к кому относится не только в светлые времена, а как раз в те, когда его не хватает. И все же, оставим эту личность на линии судьбы где ей теперь и место. Мне не хотелось об этом думать, а уж тем более о ней. Когда начинается новая глава в твоей жизни, важно не смотреть на пройденные страницы прошлого, а со всеми почестями принимать какой она была и двигаться. Моя история являлась моими граблями со всеми отметинами на теле. Произошедшего не вернуть, но это будет ориентиром, который заставляет тебя идти вперёд, несмотря на ошибки. Не ошибается только усопший, ведь так?
