По телевизору шел фильм «Черная Гора», индийский, про слонов. Бабы Поли не было дома. Фильм трагический, я и сейчас бы заплакала, если бы посмотрела его еще раз.

В конце фильма слон-отец убивает слона, который от жажды сошел с ума, чтобы он не разрушил деревню и не убил людей, потому что за это потом убили бы все стадо свободных слонов. Слон-отец был долгие годы в плену и работал в деревне. Последние слова диктора: «И в последнем крике отец узнал своего сына».

Отец-слон узнал своего сына! Все, занавес. Мы сидим на полу, ноги калачиком, смотрим в телевизор, где уже закончились программы, и есть лишь рамка – таких сейчас не бывает на телевидении – и ревем. Ревем так, что слезы и сопли ручьем, ревем в голос. В это время заходит баба Поля и видит эту картину. На вопрос, что случилось (который мы не услышали), мы продолжаем реветь. Она испугалась, присела на кровать – и тут мы увидели ее. Нам так захотелось, чтобы нас пожалели и помогли пережить весь ужас увиденного, что мы начали реветь еще громче, а баба Поля даже не стала пугать нас двуосткой, а просто попросила валидол. Это нас немного успокоило, и мы перестали плакать.

Оказалось, в жизни есть не только смешные фильмы, и мы поняли, что и реальность не всегда может быть веселой. Это было нашим знакомством с возможными жизненными потерями.

Мы дорожили нашей дружбой, и никакие расстояния не могли стать ей помехой.

Как только мы научились писать, мы начали отправлять друг другу сначала открытки с короткими пожеланиями, а потом настоящие письма. Я сохранила эту переписку до сих пор. На нашей входной двери был прикреплен железный почтовый ящик. При возвращении из школы я с радостью в него заглядывала и, конечно же, больше всего ждала писем именно от Ирины. Мы писали друг другу часто. В то время я увлеклась коллекционированием марок, и Ирина почти в каждом письме присылала их мне.

Это были марки разных стран: с редкими животными, про спорт и балет, про космос, картины наших известных художников, и даже заграничные, с кораблями и дальними странами, а еще была такая треугольная марка – с маленькой птичкой колибри. Я сохранила все марки, у меня их целых два альбома – это и есть мой настоящий клад. Иногда я достаю потемневшие от времени конверты, какое-нибудь письмо с рисунком, нарисованным Ириной, и возвращаюсь опять в наше детство.

Ирина знала много интересных историй и каждый раз, когда приезжала, привозила с собой новую песенку. Слышала, что эти песни теперь называют дворовыми.

А тогда это были не просто песни, но и возможность узнать, какой разной может быть любовь. Оказывается, это не только вздохи на скамейках. Конечно, мы знали уже песню и про шута, который любил королеву, и его за это убил король, и про дикого Мэо и его мавританку, и про дельфиненка, попавшего под винт корабля, и про коричневую пуговку, которая помогла поймать шпиона – одним словом, мы кое-что уже понимали в жизни… Но одна песня запомнилась особенно. Эта песня называлась «Четырнадцать ножей». Ужас! Вот это любовь. Парень Анжак любил девушку, а ему за это достались четырнадцать ножей прямо в спину. Почему четырнадцать – непонятно, мы подозревали, что хватило бы и меньшего количества, но, очевидно, чем больше любовь, тем больнее должно быть.

В то время мы, как все девочки нашего возраста, увлеклись песенниками. У каждой уважающей себя девочки должен был быть песенник. Обычно это была толстая общая тетрадь. Туда записывали ручкой любимые и модные песни. Разрисовывали цветными фломастерами и приклеивали картинки, которые подходили к данной песне по смыслу. Хлопотное это было дело, ведь найти красивые картинки было очень сложно. Журнал «Огонек» не всегда мог удовлетворить наши представления о красоте. Ирина привозила из Саратова нужные нам картинки и охотно делилась ими. Где она их находила, не знаю. Иногда и моя мама жертвовала свои модные журналы на наше увлечение. Ирина очень хорошо умела срисовывать какие-то интересные картинки, что тоже помогало украсить наши песенники. Если бы проводился конкурс на лучший песенник, думаю, наши непременно заняли бы первое место.

Мы брали скакалки, привязывали один конец к спинке кровати, а второй конец был для нас микрофоном – и весь мир вокруг преображался: мы с настоящими микрофонами на большой сцене, зал полон наших поклонников, и все самое лучшее – впереди. Пели мы самозабвенно, в полной уверенности, что все, чего касаются лучи солнца в этом мире, принадлежит именно нам.

11 мая 1975 года.

Весна была очень теплой и солнечной. Приближались летние каникулы.

Я заканчивала третий класс. В школу сегодня не хотелось, ну вот совсем. Мама хитро посмотрела на меня:

– Идем загорать на Тростянский луг?

Вот так одно незначительное, на первый взгляд, событие может очень сильно изменить твою жизнь.

Бабушки нет дома, она ушла за молоком. Было бы сложнее осуществить наш план и пропустить школу при ней. Собираемся очень быстро, смеемся, ловим взгляды друг друга – и убегаем. Сегодня я не иду в школу.

Тростянский луг находился недалеко за городом, за ним начиналось село Тростянка. Надо было спуститься вниз по нашей улице, пройти несколько кварталов частных домов, из дворов которых доносился запах сирени, дойти до железной дороги – и уже за железнодорожным переездом начинался луг. Огромное изумрудное море. Весной, когда наша река Хопер выходила из берегов, на лугу местами образовывались теплые огромные лужи. В них можно было купаться. Вода быстро прогревалась, и после веселого плесканья можно было загорать. Майский загар самый красивый – так говорила мама.

В нашем городке было принято весной ходить в лес за подснежниками и, чуть позднее, за ландышами. А летом все ходили на луг за колокольчиками и гвоздиками. Провинциальные развлечения. Колокольчики появлялись сразу после того, как уходила вода. Целые поля темно-бордовых колокольчиков с желтой пыльцой, над которыми кружились тяжелые нетерпеливые шмели. Дети рвали колокольчики и ели их. Когда колокольчики долго стояли в вазе, они начинали противно пахнуть, но выбрасывать цветы было жалко.

Гвоздики появлялись, когда луг уже совсем высыхал.

В тот день по всему лугу, то здесь, то там, можно было увидеть компании отдыхающих. Завтрак на траве. Солнце высоко, парит, запах разнотравья кружит голову, кузнечики наперебой устраивают жуткую какофонию, а высоко в небе стрижи пронзают воздух своими острыми крылышками. Иногда пролетает самолет, но он кажется лишним здесь, в моей сказке… Лежа в густой, высокой траве, я вижу облака, такие разные и такие волшебные. Наверно, где-то там есть сказочный замок, конечно же, с принцессой, замок, парящий в облаках.

Однажды ранней весной на наш луг прилетели лебеди – большая стая белоснежных птиц. Наверно, они устали и решили отдохнуть. Не знаю, как об этом узнали в городе. Лебеди были на лугу несколько дней, и мы с мамой успели сходить посмотреть на них. Луг местами был еще покрыт снегом, а там, где уже была вода, лебеди и решили сделать остановку.

Их можно было увидеть с железнодорожной насыпи. Было холодно, а мы с мамой долго стояли и смотрели на этих прекрасных птиц. Куда они летели, откуда? Вот если бы подойти поближе! Были слышны их крики, они радостно хлопали огромными белыми крыльями.

И все кружились, кружились в своем белоснежном вальсе.

Лебеди были у нас в гостях только однажды. Но, приходя на луг, мы каждый раз вспоминали наших лебедей. Вот и сейчас, спускаясь с мамой с пригорка, вспомнили их, и наши глаза невольно начали искать гордых белоснежных птиц.

На лугу жили красивые ящерицы зеленого, коричневого и синего цветов. Они переливались, даже когда не было солнышка.

Дворовые мальчишки ловили их и приносили в железной банке от сельди иваси во двор. Держали за хвост и пугали девочек, что оторвут им хвосты. Ящерицы были измученные, мы ревели, глядя на них. Знали, конечно, что хвосты снова отрастут, но без них бедные ящерки казались такими жалкими и неуклюжими. За шоколадные конфеты мальчишки отдавали их нам. Мы выпускали ящерок тут же, в палисаднике. Бежать у бедняг не было сил, и мальчишки их опять ловили, а мы опять бежали домой за конфетами… и так несколько раз, пока мы не догадались выпустить их подальше от дома, в канаву на обочине дороги. Неплохой бизнес. Но не набегаешься же на Тростянский луг. Некоторым ящерицам повезло.