— Когда вы отпустите наших детей? — спросил Тарас.

— Отпустим? — удивился Скит. — А разве их тут кто-то держит?

— А разве они добровольно над собой так издеваются? — глава деревни ткнул пальцем в проходящего мимо Соула. Тот нёс на плечах бревно, оно прижимало его к земле, парень кряхтел, стонал от боли в мышцах, но не сдавался.

— Мы их ни к чему не принуждаем, их принуждает ваша трусость. — жестоко выговаривая каждое слово произнес Скит. — Если бы не эти дети, нас тут уже не было бы.

— Да как ты смеешь! — покраснел от злости глава Тарас. Он схватил Скита за плечо, но тощий Скит выдернул свое плечо из руки Тараса, как будто тот и не был в два раза больше него.

— А разве это не так? — Скит и бровью не повел на негодование главы деревни. — Если бы вы не боялись, то мы стену поставили бы ещё несколько недель назад. — Скит не повышай голоса, но его слова стуком отдавались в сердце Тараса. — Дети рвут свои спины, рвут свой предел развития, ведь вы тут так сильно деградировали, что никто из них и первых врат не мог открыть. Они патрулируют лес и каждый день возвращаются в крови нежити. В то время как их отцы колотят их за собственный страх, за то, что им не хватает смелости даже на то, чтобы защитить собственный дом. Дети взяли на себя роль защитников, хотя это твоя задача, Глава. Вам легче верить в то, что мы заставляем их рвать спины чем в то, что у детей смелости больше, нежели у здоровых мужиков, сидящих и дрожащий от страха перед лесом. Лесом, что ещё несколько лет назад был ваш, а теперь один единственный некромант смог забрать его себе.

С каждым словом Скита, Тарас сжимался все сильнее. Несмотря на то, что Скит был почти на голову ниже, сейчас он, казалось, возвышается над Тарасом.

— Что молчишь, глава? — Скит продолжал давать на Тараса, но тот только краснел и бессильно сжимал кулаки. — Если не хочешь и дальше прятаться за спины ваших девушек, что даже мужской любви не знали, если не хочешь и дальше злиться из-за своей трусости, то собери мужиков и веди их сюда.

Тарас ничего не ответил, развернулся и ушёл. Скит недолго смотрел ему в след, после развернулся и посмотрел на застывших детей. Все стояли и смотрели на разговор Скита и главы деревни.

— Чего уши развесили? — подошёл Бьёрн и в пару подзатыльников разогнал всех. Ученики схватили инструмент и побежали работать, Бьёрн крикнул вслед своим басом. — Отдохните пару минут и продолжим.

Бьёрн подошёл к Скиту и уселся на землю. Похлопал ладонью по земле, предлагая Скиту сделать тоже самое. Скит повторил за Бьёрном и тоже уселся.

— Не зря ты с ним так жестоко, кэп? — задал вопрос северянин.

— Нет, — уверенно покачал головой Скит, — они уже стоят на краю, нужно только подтолкнуть в нужную сторону и случится обвал. Либо страх, либо злость. И мы направим их злость в необходимую нам сторону.

— Вы уверены, господин Скит? — рядом присел Фестиций. — А если наоборот? Если их злость обратится на нас?

— Не обратится. — встрял в разговор последователь смерти, — они чувствуют силу за нами, иначе уже давно пришли сюда с кулаками. Кем ты был раньше, Скит? Слишком хорошо знаешь как поступают люди, — обратился Мор к Скиту.

— Можно сказать, я расследовал преступления. Больше не знаю. — Скит даже не пытался скрывать, что ему снилось.

Монах услышав о чем идёт разговор тоже подсел в круг друзей, и протягивая вино из горлянки, стал слушать. Скит рассказал о том, что ему снилось. Рассказывать было не много, и потому быстро закончился. Но вот то, что Скит мог рассказать не только то, что ему снилось, но и то, о чем вёлся разговор, и то что находилось вокруг него, как это работает, было интереснее. Это означало, что это воспоминание, а не больные фантазии.

— Считаешь, что ты не из нашего мира? — спросил Бьёрн, после окончания рассказа.

— Однозначно, иначе почему я совершенно ничего не могу вспомнить об этом мире, зато могу до мелких подробностей объяснить как укладывается дорога, чтобы быть такой гладкой и ровной? — пояснил Скит свою уверенность. — Вот только не могу вспомнить ни одного имени.

— Имя имеет огромную силу, в любом из миров. Ты этого не знаешь, потому что ещё не нашёл своё. Истинное имя может создать твою судьбу или проложить путь под твоими ногами. — объяснил Ву. — Все, кто получил истинное имя, стараются не рассказывать его значение. Иначе можно потерять ту силу, которое оно тебе даёт.

— А много может дать имя? — спросил заинтересованный Скит.

— Никто не знает, — Мор пожал плечами, — это слишком сложное знание. Слишком много нитей пересекаются в истинном имени. И что они тянут за собой сложно выяснить. Может только К'Халик и знает это.

— К примеру моё имя означает «Медведь». - начал объяснять Бьёрн, — Старейшина подсказал отцу. Сказал, что мне подойдёт идеально. Я долгое время считал, что эта такая шутка. А как оказалось, от меня теперь требуется даже не вдвое, а вчетверо больше труда, чтобы нести его силу.

— И как мне получить истинное имя? — задумался Скит. Фест все это время молчал. Видимо он тоже знал не так много об истинных именах.

— Только поступками, Патриархи религии могут найти твоё имя, но его нужно заслужить. — объяснял Бьёрн, — моё имя дали за то, что в три года я ушёл в лес. А когда меня нашли, то меня обогревала медведица. Как увидела людей, посмотрела на моего отца, фыркнула и ушла. Хотя обычно Белые медведи разрывают людей на части.

— Подожди, а разве имя не потеряет свою силу? Ты же нам рассказал его суть. — Скит не до конца понял правила истинного имени.

— Мор ведь говорил. Все слишком сложно. Наш бог разрешает открывать суть тем, с кем ты проливал кровь в одном бою и считаешь достойными. — пожимая плечами пояснил Бьёрн.

Скит ничего не понимал. Слишком много допущений и условий. Видимо в этой цепочке не хватает чего-то. Такого же незримого, как и сама суть истинного имени.

— А теперь твоя очередь. — Бьёрн хлопнул Скита по оголенному плечу. Несмотря на то, что Скит набрался силы и мышцы появились, он все равно не мог удержать хлопка Бьёрна. Еле удержал сидячее положение и болезненно поморщился. — Как ощущения от нового жильца в твоей душе?

— Не знаю… — неуверенно ответил Скит. — А что должно измениться?

— Ты ему не говорил? — Бьёрн повернулся к пьющему монах.

— Нет, — Ву покачал головой, — так не интересно.

— Эх, парень, так ты даже не знаешь, что ты получил. — Бьёрн начал хлопать Скита по спине, тот безуспешно пытался увернуться, но смирился и просто старался не упасть. — у тебя же теперь есть духовный зверь! А это многого стоит, не все способны найти подходящего, и уж тем более договориться с ним.

— Господин Скит, вы получили духовного зверя?! А кто это? А как у вас вышло? — Тут же просыпался ворох вопросов от Феста. Парня явно распирало от любопытства.

— Не спиши, Фест. — поднял руки Скит, — У меня самого сейчас куча вопросов. Это Лазурный барс, совсем котенок. И до этого момента я и не знал, что он стал моим духовным зверем.

Услышав о Лазурном барсе, Фест и вовсе стал открывать и закрывать рот, видимо не вопросов стало так много, что он не знал с какого начать.

— Пока Фест замолчал, объясните мне кто такие духовные звери? — задал Скит вопрос.

— Всё просто, духовный зверь, это зверь с которым ты заключил договор и он поселился в твоей душе, — пояснил Бьёрн, одновременно и отвечая на вопрос, и не разъясняя ничего.

— Но ведь я не заключали никакого договора. — недоумевал Скит.

— Разве? — ухмыльнулся Мор. — Ты помог ему выжить, а он согласился жить в твоей душе. Очень даже звучит как договор.

— Это не справедливый договор, — возмутился Скит. — У него не было выбора, я его просто вынудил.

— Вот тут ты не прав. — Мор взявший на себя роль учителя, начал объяснять. — Ты никогда не сможешь вынудить зверя заключить с тобой договор, они слишком свободолюбивы, и уж тем более Лазурные барсы. До тебя их и вовсе никто не мог приручить. А ты уж мне поверь, пытались всеми возможными способами. Если ты заставляешь зверя заключить договор насильно, то все к чему это приведёт, это урезание твоих сил на одну ступень, а зверь получит освобождение от договора, ведь ты теперь другой человек. Не тот с кем он заключил договор. А подняться обратно практически невозможно.