Дракон был красив, той самой уродливой красой искажения, что Трандуил последнее время видел, пожалуй, куда более часто, чем хотел бы. А еще он был страшен и смертельно опасен. И Трандуил внезапно осознал, что умирать он не готов.

У змея глаза золотые с багряной поволокой, чуть более живые и знающие, чем следовало бы, и эльф просто смотрит, не отрываясь, из последних сил удерживая в отчего-то слабеющих пальцах клинок. Отпускать нельзя ни в коем случае — он не помнит уж почему, но мысль все вертится на задворках разума, не желая исчезать.

Трандуил и не помнит будто, что вокруг происходит, почему он здесь, зачем; не слышит надрывного зова товарища и грохота огня за спиною, лишь только смотрит, смотрит, не в силах отвести взора. Ему страшно, до одури страшно, но так по-правильному, естественно, нормально, как никогда прежде.

Земля дрожит под ногами, а кожу опаляет жаркое, дикое пламя, кусая щеки и остро играя в кровоточащих ранах. Боль отрезвляет на миг, как случалось всегда, стряхивая тяжелую, тягучую дымку морока, и Трандуил невольно опускает голову.

Чтобы тут же столкнуться взглядом с полными боли и ужаса карими глазами друга. С потаенным страхом он отмечает и странную бледность лица, запачканного кровью, и неестественно выгнутое изломанной куклой тело… Таурендил умирал из-за него.

Тот самый, еще вчера заливисто смеющийся у костра Таурендил, задорно рассказывающий очередную свою небылицу на потеху разинувшим рты легковерным юнцам, по глупой случайности оказавшимся с ними в одном отряде.

«Лучше пусть уж смеются, чем трясутся в ожидании, — сказал он тогда на немой вопрос Трандуила, поводя плечами. — Ну, знаешь, командир, в ожидании смерти».

Тот самый невыносимо яркий и невозможно счастливый Таурендил, не унывающий даже в самые темные времена. Его проклятый, вечно неспокойный, шебутной дружок, готовый, как казалось, ни секунды не раздумывая поддержать любую предложенную им, Трандуилом, глупость, просто потому, что так уж у них было заведено.

Тот самый Таурендил сейчас лежащий в луже темной, вязкой крови, своей собственной крови, и глядящий широко распахнутыми, словно в удивлении глазами, в затянутое тучами небо.

И Трандуил, наконец, приходит в себя, быстро моргая. Его друзья умирали за него, из-за него прямо сейчас, а он стоял, не в силах сдвинуться с места из-за какого-то наваждения? Позор. Лучше уж умереть рядом с ними, в бою, чем вот так.

Дракона не убить мечом, Трандуил знает это, как знал всегда, до сих пор надеясь на неведомое чудо и питая светлые, детские надежды о легкой, бескровной победе. Но иного выбора, кроме как попытаться, у него нет, не так ли?

Ему нужно просто защитить, спасти как можно больше своих, увести их отсюда, вот и все, мелочь сущая…

Эфес клинка, скользкий от пота, привычно ложится в руку, и Трандуил отводит ногу назад, перехватывая древко поудобнее.

Змей напротив выглядит до странного понимающим. Он склоняет огромную чешуйчатую голову набок, смотря с диковинным циничным интересом, словно размышляя, как долго продлится новая причудливая игра и сколько выдержит сама игрушка. Дракон, отчего-то и вовсе не предпринимает никаких попыток к нападению, лишь безмолвно наблюдая, и Трандуил думает, что лучше бы тот все же был как один из змеев старинных баллад — плевался огнем, пытаясь убить их.

Противника всегда проще понять именно в бою, четко зная, что единственная его цель и желание — уничтожение соперника любой ценой, но не когда тот в тишине глядит, никоим образом не раскрывая собственных мыслей.

Считать противником — змея, по сути лишь бессознательную тварь; Трандуил горько усмехается. Сказал бы кто раньше, никогда бы не поверил, да и к целителю отправил. До чего же, однако, Моргот был искусен в создании своих чудовищ…

Глупая, до чего же глупая затея — вставать один на один против дракона, имея лишь один из парных клинков, да расколотый щит. Самоубийство чистой воды, право слово.

Но в памяти всплывают стеклянные, темные от боли глаза Таурендила, и все мысли разом исчезают. Они ведь не считали то самоубийством.

Он медленно нагибается, надеясь лишь на удачу, и осторожно шарит руками по земле. Не до конца в то веря, Трандуил крепко сжимает пальцы на рукояти чужого меча, чересчур тяжелого и наверняка совершенно ему не подходящего, выпрямляясь в полный рост.

Меч всегда остается мечом; а из мечника прекрасного лучника не выйдет никогда. Впрочем, ровно, как и с кинжалами — вряд ли б вышло что-то путное. В конце концов Трандуил был на мечника обучен и, не смотря ни на что, мечником оставался, пусть даже освоив в идеале и парные клинки. Старый верный меч всегда надежней; для него — уж точно.

— Уходите! — вырывается из груди не то крик, не то шипение, но этого достаточно — его услышали, поняли. — Отступаем!

И это служит сигналом к началу. Дракон напрягается, вытягиваясь, золотые глаза миг вспыхивают яростным пламенем и Трандуил лишь рефлекторно успевает закрыться обломком щита, чудом успев увернуться от основной волны огня, исторгнутого наконец взбешенным чудовищем.

Кожу на лице будто живьем срезают, и Трандуилу на мгновение кажется, что такой боли он не переживет. Слезы брызжут из глаз, смешиваясь с хлещущей кровью, но он лишь в отчаянии кусает губы, собирая все силы. Нельзя позволять себе слабину сейчас, нельзя-нельзя-нельзя…

Кровь заливает лицо, закрывая обзор и он не решается даже оттереть ее, боясь тронуть то, во что превратилась левая сторона головы. Он будет беспокоиться об этом позже; позже будут все страхи, истерики и паника, но только позже, не сейчас. Принц он в конце концов или нет?

Происходящее — его вина, его ответственность и теперь в приоритете спасение жизней и безопасность его подчиненных; остальное же может подождать. Как бы больно и страшно ни было.

За все нужно платить, у всякого своя цена. Что ж, если такова цена его глупейшего дерзкого поступка, Трандуил готов заплатить.

Он глубоко вдыхает, едва не захлебываясь в собственной отвратительно теплой крови, кашляя. Нужно лишь задержать, отвлечь внимание на себя, дать им время уйти. Вот и все. И все…

Трандуил криво ухмыляется, гоня прочь мысли о том, как же уродливо то выглядит. Змей выглядит заинтересованным и самую каплю раздраженным живучей игрушкой. И будь он проклят, если не заставит эту проклятую тварь гореть от злобы.

Меч в руках, кажется, звенит от напряжения, руки чуть трясутся от возбуждения. Страх вновь отошел на второй план, оставляя место жесткому азарту.

Быть может, он и вправду безумен; что есть происходящее сейчас, как ни полнейшее падение прямиком в пучины сумасшествия? Но так ли то важно, если безумие — единственное, что до сих пор позволяло ему жить? Нет дара жизни ценнее, и пусть сейчас он обошелся ему, Трандуилу, такой занятной забавой как безумие, оно того стоило.

Комментарий к А судьбе не помешать

Так, ножи спрятали, яд убрали, объяснение слушаем.

По сути, все драконы, о которых известно, что они существовали после Первой Эпохи (которые входят в историю), обитали в горах непосредственно к северу от Лесного Королевства, Серых гор и Увядшей пустоши. К ним относятся Скат, «холодный дракон» и «множество драконов», которые напали на поселения гномов в регионе.

Предполагая, что Трандуил когда-либо покидал свое королевство, чтобы сражаться, что, как мы знаем, он сделал, я не понимаю, насколько сложно представить, что он столкнулся с одним из них. Кажется, что происходит много попыток вообразить, где еще могли существовать драконы, когда все драконы в Третьей эпохе находятся прямо вокруг Лихолесья.

Возможно, выжившие после Войны Гнева или Битвы Бессчетных Слез драконы, были разбиты в поражении, и, возможно, один или несколько из них могли в какой-то момент оказаться возле Трандуила. Обоснуй более менее приемлемый найден, главная цель - оправдать тот цирк в Хоббите ПиДжея выполнена.

========== Протяни мне ладонь ==========

Люди, вспыльчивые, как огонь, и быстро охладевающие — в целом ненадежны.