Тонкие брови Канроджи поползли вверх, когда она поняла свое положение. Ее наверняка заметили — она быстренько огляделась по сторонам и уловила несколько пар любопытных и зорких глаз присутствующих — значит, уйти просто так из-под омелы она не может. Потому как если уйдет без поцелуя, это будет означать, что и все предыдущие поцелуи под омелами можно аннулировать, что означало бы полный провал хитрого плана Столпа Любви! Нет, этого допустить никак нельзя.

Что же делать?

Девушка начала нервно покусывать пухлую нижнюю губу, соображая, как можно выйти из сложившейся ситуации без ущерба для окружающих.

— Ребят, пойдемте скорее на улицу, для салюта уже все готово! — провозгласил Зеницу, на мгновение вбежав в дом с улицы.

Толпа загалдела и плавно двинулась в сторону веранды, откуда должен был открыться хороший вид на ночное небо. Спустя несколько секунд комната практически опустела, и Мицури оказалась как на ладони у еще оставшихся внутри людей.

— «Может быть, когда они уйдут, я смогу незаметно сорвать веточку омелы и сделать вид, что ничего не было? — родилась мысль в голове у девушки. — Но это же будет не честно…»

Она настолько погрузилась в раздумья и метания на счет морального выбора, что даже не заметила, как рядом с ней кто-то оказался.

— Ты идешь, Канроджи? — обратился к ней спокойный мужской голос.

— А?! — Столп Любви подпрыгнула на месте и резко развернулась, чуть не задев говорившего своими тяжелыми косами.

За ее спиной стоял Обанай.

— Ой, Игуро-сан, — пухлые щечки девушки тронул нежный розовый румянец. Она легонько улыбнулась и стала теребить пальцами складки на коричневой юбке. — Я не могу сойти с этого места.

— В чем дело? — забеспокоился ее собеседник, чуть нахмурив брови.

— Омела, — произнесла Мицури, как будто это все объясняло, и указала пальцем над веточку, подвешенную над своей головой.

Истребитель проследил, куда показывала Столп Любви, а затем снова перевел свой взгляд на ее личико и сложил руки на груди, как будто собирался поругать.

— Ты что же, в свою собственную ловушку попалась? — спросил он, а Кабурамару издал шипящий звук, словно говоря, насколько это глупо. По крайней мере, так истолковала это смутившаяся Канроджи.

— Знаю, знаю, это глупо, — согласилась она со своими мыслями, потупив взгляд. — Но все вышло случайно! Хашибира-кун мог врезаться в меня, поэтому я решила отойти, чтобы он не ушибся… А в итоге вот, — она виновато развела руками в стороны.

— Хашибира? Это тот неотесанный дружок Камадо? — почти презрительно уточнил Обанай, фыркнув.

Истребительница утвердительно кивнула.

— Ясно. Но ты же не собираешься в самом деле стоять здесь весь остаток вечера и пропустить салют?

— Я… я не знаю, — промямлила собеседница, подняв взгляд больших зеленых глаз на парня. — Я очень хочу посмотреть фейерверки, но не могу уйти отсюда, не получив поцелуй.

— В этом нет смысла, Канроджи, — Столп Змеи покачал головой, а Кабурамару зашипел, подтверждая его слова. — Ты вовсе не обязана стоять здесь. Тем более, все уже вышли на улицу, и никто не увидит, как ты уйдешь.

— Но это же будет нечестно, если я уйду просто так! — возмутилась девушка, надувшись. — Я ничем не отличаюсь от остальных и так же должна следовать традиции. Тем более, я сама это все и начала, — в ответ на это Игуро лишь вновь покачал головой, вздыхая.

Несколько мгновений они стояли молча; пока брюнет придумывал очередной аргумент, как бы убедить подругу покинуть ее «пост», в голове Столпа Любви родилась новая идея. Немного рисковая и даже отчаянная идея. Однако кто не рискует, тот не пьет глинтвейн, а девушка за этот вечер выпила достаточно, чтобы позволить себе такую выходку.

— Игуро-сан, а давайте… давай ты меня поцелуешь? — неожиданно для парня произнесла девушка.

От услышанного Обанай потерял дар речи. На секунду ему даже показалось, что он ослышался. Но при виде ее серьезного взгляда сразу же понял, что нет, ему не послышалось.

— Я не могу сделать этого, — ответил он, понизив голос. — Не могу позволить себе прикоснуться к тебе.

Эти слова выбили Мицури из колеи. Она не знала, как реагировать на такое и смутилась.

— Почему? Что не так? Я… Я противна Вам, Игуро-сан? — сделала она предположение, услышав которое, Игуро тут же воскликнул:

— Нет, конечно же нет! Дело совсем не тебе, Канроджи, это все я.

— Что — Вы? — не поняла Истребительница, заволновавшись.

Брюнет вздохнул. Ему явно было тяжело говорить о том, что у него на душе. Но отступать было поздно. Кабурамару, чувствуя напряжение друга-человека, свесился вниз с его плеча и положил головку в район его сердца, улавливая вибрации учащенного сердцебиения.

— Ты слишком чистая и невинная Мицури. Слишком хорошая для такого, как я. А моя кровь грязная, и репутация моя запятнана. Я не посмею даже коснуться тебя лишний раз, покуда не очищу себя от грехов прошлого. Знаешь, я… — на этих словах, не взирая на широко распахнутые от шока глаза девушки, он отвернулся и посмотрел в сторону створок сёдзи, что вели на улицу и сейчас были раздвинуты, впуская в помещение морозную свежесть ночи. — Я мечтаю о том, что после смерти смогу переродиться, стать достойным тебя человеком. И лишь тогда я смогу позволить себе предложить тебе стать моей женой. Но сейчас, увы, я не смею думать о таком, — с нескрываемой горечью в голосе закончил он.

Слова Обаная были чистейшей правдой. Столп Змеи действительно любил Канроджи всем сердцем и желал находиться рядом с ней как можно чаще, разговаривать с ней обо всем на свете и готовить с ней ее любимые европейские десерты. Все, что интересовало Столпа Любви, интересовало и его.

Он понял это еще в их самую первую встречу. Из-за детской травмы парень стал мнительным и осторожным в выборе своего окружения. Иногда даже казалось, что он вел себя грубо по отношению к окружающим, из-за чего большинство людей вокруг по незнанию относились к нему так же холодно. Но Канроджи была не такой. Она будто бы сразу распознала, что этот Истребитель на самом деле не такой черствый, каким казался на первый взгляд. Девушка часто нарушала его личное пространство и увлекала за собой, постоянно интересовалась его самочувствием и стремилась подружиться, что, конечно, для нелюдимого парня было настоящей дикостью. Но Мицури не отступала и продолжала вламываться в серый мир Игуро, ломая его прочные стены.

Мицури стала первым другом Столпа Змеи. А также первой возлюбленной. И, несмотря на разницу в силе, из которой следовало — Игуро это прекрасно знал — что Мицури на порядок сильнее его самого, парню все равно хотелось оберегать подругу от всех невзгод и тягостей их тяжелой жизни Истребителей. Ведь для него она в первую очередь была по-детски наивной и хрупкой девушкой.

— Игуро-сан! — неожиданно громко воскликнула Мицури; в ее голосе проскользнули нотки укора. — Почему? Почему Вы никогда не говорили мне об этом?!

Обанай хотел что-то ответить, но она не дала ему и слова вставить и продолжила возмущаться:

— Настоящие друзья всегда делятся тем, что их беспокоит! Неужели Вы не доверяете мне?

— Не в этом дело, Канроджи…

— Вы не правы, Игуро-сан! Вы не виноваты в том, что было в прошлом. Слышите, не виноваты! И Вы не должны расплачиваться за чужие грехи! — недовольная девушка уперла руки в боки и серьезно взглянула на собеседника.

— Нет, Канроджи, я…

— И слышать ничего не желаю! Я люблю Вас, Игуро-сан, и я не позволю Вам нести этот тяжкий груз прошлого в одиночку! Если Вы так желаете расплатиться за грехи тех людей, то я готова помочь Вам. И я ни за что не брошу Вас, ясно?

— Но… — Обанай снова хотел что-то возразить, но Мицури приставила тонкий пальчик к его губам, спрятанным за слоем белоснежных бинтов и шикнула:

— Тш-ш. Пожалуйста, не говорите ничего. Не надо.

Если бы Игуро был более эмоциональным, он бы, пожалуй, расплакался бы в этот момент. За какие заслуги Небеса послали ему такую чудесную девушку? Он не достоин ее, но она… Она слишком добрая, чтобы смириться с этой правдой.