Стаканы обоих уже давно опустели.
— Хочешь уйти отсюда? — интересуется он, вглядываясь в глубину фиолетовых глаз, в очередной раз читая ее как открытую книгу.
Пьяная улыбка становится шире, когда уголки алых губ тянутся вверх, и она отвечает, кивнув:
— Хочу. У тебя есть предложения, как это сделать, Томиока-сан? — Кочо специально растягивает его имя, вкрадчиво произнося каждый слог. А в голосе ни намека на наличие алкоголя внутри.
— …есть, — мужчина отставил стакан на край стола и наклонился ближе к лицу собеседницы.
Девушка тоже отставила стакан, не сводя глаз с мечника.
— Не боишься пожалеть об этом, Томиока-сан? — томно понизив голос, спросила она, привстав на носочки, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
— А ты? — ответил он вопросом на вопрос и, не дожидаясь ответа, подался вперед, встречаясь своими губами с ее.
У Гию не было опыта в поцелуях, у Шинобу — тем более. Но именно в невинности их первого поцелуя и заключалась вся его прелесть. Во рту у обоих чувствовался вкус пунша, и губы были до сих пор влажные. Но их близость прекратилась практически сразу, ведь вокруг слишком много свидетелей, а ни Столпу Воды, ни Столпу Насекомых не хотелось бы, чтобы их только что зародившиеся любовные отношения стали темой для обсуждения среди Истребителей.
Оторвавшись друг от друга, они глубоко задышали через приоткрытые рты, безмолвно глядя друг на друга.
— Божечки, мы ведь чуть не пропустили фейерверки, Томиока-сан, — вдруг произнесла девушка, хватая мужчину за широкую и горячую ладонь. — Было бы не очень хорошо, если бы это случилось, не так ли?
— Хм, — брюнет неопределенно хмыкнул, опустив взгляд на тонкую ручку Кочо в своей руке.
Нет, ни он, ни она определенно не будут жалеть о случившемся.
Комментарий к Четвертая омела (Томиока Гию/Кочо Шинобу)
На самом деле, описывать отношения между Шинобу и Гию оказалось сложно. Надеюсь, мне удалось попасть в их характеры. По крайней мере, я их вижу именно такими.
Спасибо за прочтение!
========== Пятая омела (Убуяшики Аманэ/Убуяшики Кагая) ==========
Когда Аманэ было семнадцать, она стала женой тринадцатилетнего Кагаи и приняла фамилию Убуяшики. И вот их союз длится уже десять лет. Дочь священника знала, что рано или поздно ей придется стать женой человека, который, скорее всего и до тридцати не доживет, которого подкосит ужасная смертельная болезнь, за которым ей же придется ухаживать. Ее готовили к этому с самого детства. Ее выбрали уже очень давно.
Быть главой Истребителей демонов — очень большая ответственность, а быть главой Истребителей в столь юном возрасте — просто громадная. Помимо координирования действий своих подчиненных — детей, как любовно называл их Кагая — ему было необходимо улаживать периодически возникающие проблемы с полицией и императором, следить, чтобы каждому мечнику стабильно выплачивалась зарплата и чтобы никто из них, по возможности, ни в чем не нуждался. Содержание поместья Бабочки тоже отчасти входило в обязанности Убуяшики-старшего, хотя сестры Кочо (теперь уже одна из сестер) были в состоянии позаботиться о госпитале.
Все дети рода Убуяшики отличались незаурядным умом и поразительной тягой к знаниям буквально с пеленок, но, даже так, главам семейств всегда была нужна поддержка, опора, и этой опорой выступали их жены. Аманэ работала наравне с Кагаей, даже когда была беременна своими первенцами-близняшками. Даже когда они родились, а девушка вновь была беременна, на этот раз мальчиком, у нее не было ни минутки свободного времени. И хотя муж упорно убеждал жену в том, что он и сам может справиться с делами организации, госпожа Убуяшики не слушала его и продолжала помогать чуть ли не до самых схваток. Однако такое поведение Аманэ вовсе не удивительно — во всех поколениях дочери священников, которые выходили замуж за мужчин рода Убуяшики, были такими же работящими и даже упертыми. А как иначе?
Вначале их связывала не любовь, нет. Священные узы предначертанного заранее брака и что-то вроде деловых отношений. Она была для Кагаи кем-то вроде секретаря и лишь потом стала по-настоящему близким человеком, когда они оба полюбили друг друга.
Аманэ было все равно на болезнь мужа, которая медленно, но верно прогрессировала, постепенно отбирая у него силы и внешнюю красоту. Она запомнила его таким, каким он был в их самую первую встречу: таким юным, еще совсем ребенком, в темных глазах которого читалась мудрость, а на бледном лице — благодушие. Он мягко улыбался ей, искренне надеясь на то, что они смогут подружиться, и их союз не будет ей в тягость. В общем-то, так и вышло.
***
Сегодня Рождество. Их дети уже давно спали, и, по-хорошему, Кагая тоже следовало отправить в постель, ведь ему нельзя переутомляться. Но Аманэ знала, что говорить ему о чем-то таком бесполезно — дела организации Истребителей для него стояли превыше собственного здоровья. Мужчина находился в своем кабинете и вел какие-то подсчеты, сидя за письменным столом, освещенным парой ламп с обоих концов.
В это время в другом крыле поместья его ребятишки отмечали этот дивный праздник. Пожалуй, это был первый раз, когда в огромном доме Убуяшики собралось столько людей, но он был только счастлив, что Столпы и их друзья, мечники рангом пониже наконец смогли расслабиться. Посреди вечных поисков Кибуцуджи Мудзана и борьбы с его демонами нет места празднествам и радостям. Так пусть хоть сегодня они отдохнут.
Полупрозрачные створки сёдзи бесшумно разъехались в стороны, и на пороге кабинета появилась госпожа Убуяшики. Мужчина почувствовал, как от нее пахло клубникой и еще чем-то сладким и приятным. Должно быть, его жена недавно проходила мимо праздничного стола. Молодая женщина задвинула за собой двери и прошла вглубь комнаты, аккуратно ступая по полу. Она опустилась на татами рядом с ним, и Кагая перестал писать, уловив еще один слабый и ненавязчивый запах — запах хвои.
— Я принесла омелу, — произнесла Аманэ, и мягкая улыбка тронула ее алые губы.
— Где ты ее взяла? — удивился брюнет. Он знал, что омела — это растение-паразит, но не помнил, чтобы в их саду им было поражено хотя бы одно дерево. А ему бы обязательно сказали об этом.
— Мицури решила воплотить в жизнь одну из западных традиций, — она тихонько хихикнула.
— Ах, поцелуи под омелой, — понял он и тоже беззлобно усмехнулся, качнув головой. — И как, ее затея возымела успех?
— О, да. Этим вечером образовались как минимум четыре пары Истребителей. Думаю, мы можем назвать это Рождественским чудом, — по интонации в голосе мужчина понял, что женщина улыбнулась еще шире. В его голове тут же всплыло воспоминание одной из их встреч еще до того, как они поженились.
Он помнил, что, когда впервые увидел Аманэ, потерял дар речи, пораженный ее природной красотой. Девушка казалась ему земным ангелом: большие глаза, белоснежные волосы, аккуратное личико с заостренным подбородком и тонкий стан. А стоило ей заговорить с ним, юный Убуяшики был поражен ее звонким голосом и правильностью произнесенных слов. Именно тогда он понял, что суженая нравится ему, и он бы не хотел, чтобы эта особа была обременена замужеством с ним. Но Аманэ готовили к этому браку с детства, и она вовсе не считала это своим бременем. Наоборот, право помогать своему мужу в работе организации Истребителей — это прекрасно. Если она внесет свой вклад в борьбу с демонами, то ее жизнь точно будет прожита не зря. Все это она говорила ему с той самой широкой, искренней улыбкой, и Кагая понял, что пленен.
Хотя теперь у него не было возможности видеть свою жену каждый день, мужчина знал, что ее облик не меняется, и она все так же прекрасна, как и в день их знакомства. В отличие от него, но! Аманэ было все равно на то, как сейчас выглядел ее муж. Она любила его таким, каким он был.
— Что ж, это чудесно. Я рад, что наша Мицури помогла ребятам найти друг друга, — господин Убуяшики вновь улыбнулся и продолжил: — Надеюсь, для нее этот вечер также не пройдет бесследно. Полагаю, раз ты принесла веточку омелы сюда, тебе бы тоже хотелось воплотить эта традицию в жизнь?
