— Вот как, — Агацума понимающе кивнул, — теперь понятно.

— А по… почему ты тут? — интересуется она, по-птичьи склонив голову на бок. — Хо… холодно!

— Мне не холодно, — Зеницу покачал головой, мысленно радуясь тому, что Незуко волнуется о его состоянии. — Я попал под омелу, — он указал пальцем на ветку над собой. — Мицури-сан сказала, из-под нее нельзя уйти, пока тебя не поцелует тот, кому ты не безразличен.

— По… понятно, — на мгновение девушка задумалась, вытянув губы в трубочку. — То… торт. Ел? — она показала пальцем на собеседника.

— Рождественский торт? Нет, не успел, — он тяжело вздохнул, понимая, что ему придется стоять тут до конца праздника, и сладкого, как и любых других праздничных блюд, конечно, отведать не удастся.

Вдруг лицо Камадо засветилось, и она широко улыбнулась, обнажая небольшие клыки:

— Я се… сейчас! Жди тут!.. — и с этими словами она забежала обратно в дом, на ходу прикрыв за собой двери.

Агацума со вздохом снова выдохнул горячий пар. Никуда он не уйдет. Конечно, он бы с удовольствием обратился за помощью к милой Незуко, но не делал этого. Считал, что так будет неправильно и нечестно. Уж лучше он простоит на одном месте несколько часов, чем будет принуждать свою невесту к чему-либо.

Незуко напоминала ему розу. Она казалась хрупкой, но умела за себя постоять и, безусловно, была красивой. Да, она была демоном, но разительно отличалась от остальных. И не только тем, что не ела людей. Она даже звучала по-другому. Добрая, любопытная и заботливая — ни чем не отличалась от человеческой девушки, но в то же время имела свою особенность.

Зеницу любил девушек — это правда, и, конечно же, увидев сестру Танджиро, он не мог не заинтересоваться ею. Но чем больше он общался с ней — если это можно назвать общением — чем больше узнавал ее, тем сильнее понимал, что испытывает к ней нечто большее, чем просто симпатию. Однако парень все еще не знал, что чувствует к нему сама Незуко. Не так давно она перестала носить бамбук и начала разговаривать; ее голос был настоящей усладой для слуха блондина. Она много разговаривала со своими друзьями, хотя связная речь все еще давалась ей тяжело. Он не давил на подругу и не требовал от нее ничего. Ему было достаточно того, что она улыбается ему — может быть, улыбается даже шире, чем всем остальным.

Сёдзи раздвинулись, и Камадо быстро затопала к мечнику, придерживая одной рукой беленькое блюдце с ровно отрезанным кусочком праздничного торта, а другой — чистые палочки для еды. Она остановилась перед удивлённый парнем и протянула угощение ему:

— На! — улыбаясь, воскликнула Незуко.

— Ты принесла торт? Для меня? — Агацума не верил своему счастью. До чего же его невеста милая и заботливая!

— Да! По… попробуй! — произнесла она и выжидающе посмотрела на него.

— Спасибо, Незуко-чан, — блондин взял палочки и зацепил ими кусочек десерта.

Торт выглядел очень аппетитно: пористые коржи, белый крем внутри и снаружи, а поверху еще и ягодами клубники украшен! Зеницу знал, что в приготовлении этого десерта, как и других блюд, участвовала Столп Любви, а еще — кто бы мог подумать? — злобный Столп Ветра, которого мечник старался обходить за километр. Очередная тренировка в его додзё показала, что он опасен так же, как и демоны.

Незуко, приоткрыв рот, завороженно наблюдала за действиями своего друга. Он поднес кусочек торта к губам, сделал укус и начал жевать. По его лицу было видно, что блюдо ему понравилось. От наслаждения он даже прикрыл глаза, слизывая сладкий крем с деревянных палочек.

— Вку… вкусно? — поинтересовалась девушка, когда парень почти расправился с тортом.

— Очень вкусно! — восхищенно ответил Агацума, довольно жуя крупный кусочек бисквита вместе с ягодкой. — Спасибо большое, Незуко-чан.

Камадо широко улыбнулась, радуясь, обнажая маленькие белоснежные клыки. Ей нравился Зеницу. Она помнила, как он защищал короб вместе с ней, когда на них напал Иноске. Когда они были у горы, полной пауков-демонов, он вначале боялся идти на нее вместе с братом и Иноске, но после все равно поспешил за ними, движимый желанием защитить ее, хотя они и разминулись. Когда она не успела уклониться от атаки плохого демона, он пришел и защитил ее. Когда у них было задание в квартале Красных фонарей, он защитил ее от нападок сильной демоницы, обидевшей ее и брата.

Возможно, Незуко была сильнее его в чем-то, но она не была не уязвима, а Агацума всегда защищал ее, даже если ему самому было жуть как страшно. Она знала, что нравилась ему, ведь он называл ее своей невестой, но сама пока не могла объяснить, что именно чувствовала к нему. Блондин не торопил ее, и девушка была благодарна ему за это. Однако нельзя сказать, что он нравился ей лишь как друг. Нет, тут определенно было что-то большее, просто сейчас она не совсем понимала, что.

— Я ра… рада, — произнесла девушка, заглядывая в большие карие глаза собеседника. Если бы ее попросили сравнить их цвет с чем-нибудь, она бы не задумываясь назвала карамель, которой они сегодня поливали шарики данго. — А кре… креветки хочешь? — снова спросила она.

Зеницу кивает, смущенно улыбаясь; румянец чуть тронул его щеки.

— Было бы неплохо.

Неожиданно Камадо подошла почти вплотную, вызывая у него недоумение. Он выше ее, и Незуко приходится встать на носочки, чтобы их лица хоть немного оказались на одном уровне. Мечник рад неожиданной близости, хотя смущен.

— Что такое, Незуко-чан? — голос его стал заметно тише, а чуткий слух уловил быстрое биение двух сердец.

Тут девушка вытянула розовенькие губы в трубочку и быстро прикоснулась ими к алой щеке парня, оставив почти невесомый поцелуй. Когда она отстранилась, Агацума дотронулся рукой до своей щеки, ошарашенно глядя на Незуко.

Неужели она правда поцеловала его? Правда? Это не сон?

— И… идем! — она потянула его за другую руку внутрь поместья, тепло улыбаясь.

Следуя за своей невестой, Зеницу понял: не зря говорят, что под Рождество случаются чудеса. Глядя на нее влюбленными глазами, он даже не заметил, как они прошли мимо препирающихся Томиоки и Кочо, которым не повезло (или наоборот?) застрять под одной веткой омелы.

Комментарий к Третья Омела (Агацума Зеницу/Камадо Незуко)

Не скажу, что я фанат сие пейринга, но получившейся частью я довольна. Спасибо за прочтение!

========== Четвертая омела (Томиока Гию/Кочо Шинобу) ==========

Рождество.

Шинобу любила Рождество, ведь это волшебный праздник. Под Рождество исполняются самые сокровенные желания, забываются самые горькие обиды и зарождаются самые прекрасные чувства. Такие мысли девушке привила еще в детстве старшая сестра. Правда, после ее смерти причин для празднования стало в разы меньше, но она продолжала поддерживать рождественскую атмосферу вокруг себя и младшей сестры. Канао не должна страдать из-за отсутствия Канаэ. Канао не должна вновь испытывать тоску и пустоту в душе. Младшая Кочо обещала старшей заботиться о девочке и успешно справлялась с этой задачей.

Мицури была той еще выдумщицей, поэтому Столп Насекомых не особо удивилась, когда та сообщила всем собравшимся о традиции, связанной с веточками омелы. На самом деле, в начале вечера Кочо было даже интересно наблюдать за тем, как ее подопечные выходили из сложившихся ситуаций с помощью своих друзей — вернее, теперь уже больше чем друзей. Даже ее цугуко вышла на новый уровень отношений с Танджиро, и это не могло не радовать! Их младшая сестренка стала уже такой большой…

— Божечки, что за дети, — улыбаясь уголками губ и качая головой, произнесла себе под нос Шинобу, наблюдая за шутливой перебранкой Аой и Иноске. Эти двое лакомились свежей темпурой, в приготовлении которой, кстати, участвовала Камадо Незуко.

Боялась ли Кочо стать заложницей омелы? Конечно, нет. Она передвигалась осторожно, прислушиваясь к своей интуиции и, благодаря этому, успешно избегала все подстроенные ловушки, как и ее товарищи. Пока что на удочку Столпа Любви попадались только беспечные друзья Танджиро.