— Что это? — с любопытством спросил он.

— Загляни вовнутрь.

Юноша чуть разогнул створки круглого колокольчика и высвободил короткую шелковую ленточку, привязанную к язычку.

— Моя сестра научила меня когда-то играть в «секреты»: раньше мы с ней прятали в самых разных местах ленточки с желаниями. Потом мы выросли, и в какой-то момент я просто перестала понимать, чего хочу. Точнее… знаешь это ощущение, когда ты хочешь чего-то так сильно, что язык не поворачивается говорить об этом — так тебе больно от его несбыточности. В общем, я решила заменить пожелания на предсказания, и у тебя сейчас одно из них.

— Ты знаешь, какое?

— Нет, я перемешивала их и прятала в случайном порядке. Думаю, для таких дней, как сегодня.

— Мне прочитать?

— Да.

Конохамару растянул ленточку между пальцами и прочел в неверном свете:

— Однажды твоя сила станет решающей.

— Ты сам это только что придумал?! — воскликнула Ханаби.

— Нет! Сама посмотри, — юноша показал куноичи ленту.

— Ничего себе… — Ханаби невольно заулыбалась, и Конохамару улыбнулся вместе с ней.

— Ой, коробки… Надо было помочь госпоже медику, а я заболтался с тобой!

— Тогда пойдем и поможем вместе.

========== Глава VII. Коноханаби ==========

Дни великих сражений остались позади. Погибшие были оплаканы, герои — окружены почетом и славой. Одним из таких героев, решивших исход войны, был Узумаки Наруто, к которому Ханаби внезапно воспылала неприязнью.

Отчасти дело было в том, что его в те дни обожали все, и в куноичи пробудился дух противоречия. Она также окончательно укрепилась в своих подозрениях по поводу чувств старшей сестры: Хината определенно была влюблена в Наруто. Причем об этом, похоже, знали все, кроме него самого. Ханаби переживала за сестру и оскорблялась за нее же, сетуя на тупость великого героя войны, который хоть и не был достоин Хинаты, несмотря на все свои достижения, но лучше бы имел совесть ответить на ее чувства взаимностью!

Кроме всего прочего, Ханаби замечала, с каким обожанием смотрит на него Конохамару, как стремится быть похожим на своего старшего товарища во всем. Сама куноичи пережила этап восхищения кумиром в далеком детстве, когда обожала старшую сестру и никак не могла от нее отлепиться. Она до сих пор помнила боль жестокого разочарования, свою ненависть и жалость к сестре, когда Ханаби еще не могла понять ее мотивов и ничего не знала о политике клана.

Вдруг Конохамару однажды доведется испытать такое же разочарование?

С некоторых пор Ханаби воспринимала его одновременно как товарища и как соперника в погоне за успехом на пути ниндзя. Еще в дни войны девушка невольно обнаружила, что настоящее соперничество может быть только с равным. Ей было интересно соотносить свои достижения с достижениями Конохамару, и в душе она желала ему не отставать от нее самой. Следовательно, глупое подражание и равнение на кумира были лишь помехой.

Однако произошло событие, благодаря которому Ханаби пришлось пересмотреть свое отношение к Наруто.

Спустя два года после войны на клан Хьюга напал Ооцуцуки Тонери. Он похитил Ханаби и забрал ее бьякуган. Куноичи почти ничего не помнила о том происшествии, так как большую часть времени находилась без сознания или в состоянии глубокого сна. Наруто вместе с командой из четырех человек, включая Хинату, спас девушку и вернул ее домой.

Очнувшись, Ханаби обнаружила, что за время миссии что-то произошло между ее сестрой и Наруто и теперь они встречаются. Эта новость ее обрадовала, а еще было приятно услышать от Конохамару, что его старший товарищ выбрал себе в невесты «самую милую и красивую даму на свете».

— Я думала, тебе не нравится бьякуган, — с усмешкой заметила Ханаби в ответ на его слова.

Конохамару немного замялся и пробормотал:

— Нравится…

«Без ума влюблен в своего Наруто, — подумала куноичи, — и готов безоговорочно полюбить все, что с ним связано…»

Еще каких-то четыре года назад Ханаби ела бы себя поедом за то, что стала беспомощной жертвой в истории с Тонери и доставила окружающим множество проблем, но после наступления мирной жизни сила постепенно и незаметно начинала уходить на второй план, а другие человеческие качества ценились все больше.

С удивлением Ханаби поняла, что никто не винил ее и не называл бесполезной, что многие искренне волновались за девушку и радовались ее спасению. Куноичи как будто прозрела и увидела, как к ней относились на самом деле, и оказалось, что ее открытый нрав и жизнерадостность расположили к ней большую часть соклановцев. Может, она и не успела совершить ничего героического, но никогда не закрывала глаза на беды окружающих, не уставала проявлять сочувствие и оказывать поддержку там, где могла. Сама того не осознавая, она уже делала первые шаги к положению лидера клана.

После того, как бьякуган Ханаби был извлечен и какое-то время использовался Тонери для генерации тенсейгана, куноичи ощутила, что ее глаза изменились. Возможно, потомок Хамуры лишь ускорил естественные процессы в развитии ее бьякугана, так или иначе, девушка почувствовала себя сильнее.

Она начала лучше разбираться в людях, сделалась проницательнее, а позднее, в более зрелом возрасте могла узреть мотивы и стремления, а также определяющие характеристики личности, стоило лишь повнимательнее приглядеться. Сначала ее успехи в этом были ничтожны, приходилось заново учиться доверять собственной интуиции, но со временем для Ханаби открылся новый мир — внутренний мир людей, на которых даже прочие обладатели бьякугана привыкли смотреть лишь поверхностно.

О такой стороне силы глаз Хьюга многие и не подозревали.

Самый славный клан Конохи готовился к свадьбе Наруто и Хинаты. Ханаби была как никогда энергична и не упустила ни одной возможности засунуть свой нос во все дела, касающиеся будущего торжества. Куноичи любила праздники и веселье, любила, когда всем радостно и хорошо, и чудесным образом подпитывалась такой атмосферой.

— Должны быть фейерверки! — твердила она всем и каждому, кто был причастен к организации свадьбы. — Огромные огненные цветы!

Сначала Хьюга Хиаши посчитал это блажью, но потом согласился, что подобное зрелище не лишено символичности, особенно учитывая предполагаемое присутствие на празднике представителей других стран и деревень.

Прически, платья, угощения… не было ни одной мелочи, ни одной незначительной подробности, все обрело особый смысл. Возможно, Ханаби волновалась и предвкушала радости грядущего события даже больше, чем ее сестра.

— Ну что ты так носишься, сестренка, — нежно улыбаясь, говорила ей Хината. — Кажется, будто ты находишься в десяти местах одновременно. Что же будет, когда сама станешь невестой?

— Это не интересно, — без раздумий ответила Ханаби. — Вот увидишь, я повеселюсь от души, а тебе как невесте придется выполнять череду скучных ритуалов.

— Ну зачем же так говорить… Это ритуалы наших предков, уважение к старинным традициям…

«И скука смертная», — добавила про себя младшая куноичи.

— Да-да, ты, конечно, права. Слушай, а какой цветок будет у тебя в волосах? Я тоже хочу что-нибудь… И не могу решить, розовое кимоно надеть или желтое… Ох, как я объемся тортом!

Долгожданный день настал. Погода выдалась теплая, солнечная, деревья стояли в цвету, нежно благоухая и услаждая обращенные на них взоры. Ханаби сначала помогала сестре одеться и уложить волосы, потом принимала участие в церемонии, и только после этого смогла вздохнуть свободно и присоединиться к прочим гостям.

Она выглядела очень мило в своем кимоно желтой и темно-розовой расцветки, а две пряди ее длинных каштановых волос были перехвачены лентами. Никто этого не видел, но на внутренней стороне ленты справа было вышито слово «верность», а слева — «красота». Ханаби где-то вычитала, что это хорошая примета и тайное пожелание молодоженам счастливой жизни.