– Кэвендишу! Новую машину…
– Конечно, нет! У него есть зарплата, пусть покупает сам.
И батя отключился.
Вот теперь мне действительно стало легче.
Глава 5
Дневной сон выходил рваным – я постоянно проверяла телефон. Даже в полудреме. Но Форс то ли слился из моей жизни, то ли я требовала слишком многого, ожидая его звонка так рано. Поматросил и бросил? Его взгляд прошлым вечером уверял в обратном, он молчаливо уверял в столь многом…
Я пыталась спать. Иногда у меня выходило. Розовый сатин покрывала на полу; ажурные салфетки на полках – даже во сне я этой комнате не принадлежала.
А после телефон все-таки зазвонил. В пять вечера, как оказалось.
– Послушай, – спрашивал отец взвинчено, – ведь это не ты? Ведь у тебя нет никакой связи со взрывом машины Кэвендиша? Генри только что ушел из моего кабинета, сообщил, что собирается нанять команду частных сыскарей, чтобы расследовать причины взрыва. Утверждал, что кроме тебя зла ему никто желать не мог, врагов не было…
– Меня?! – Я бы не проснулась резче, даже если бы получила булыжником по голове. И сразу же холодные ладони, ненависть в горле. – Мы сколько лет назад с ним расстались?!
– Я ответил ему то же самое. И все же он желает проверить твою причастность…
– Пусть проверяет, – «мразь».
– Ви… – Неприятная тишина. – Ведь мне… не придется стыдиться?
– Когда ты начнешь мне верить?
«Быть за меня, для меня. Против всего мира».
– Вопрос веры тут ни при чем…
«Причем».
– …все-таки я глаза корпорации, и компрометирующий момент мне не нужен…
– Знаешь, я иногда ненавижу тебя.
«Компрометирующий момент, значит. А вовсе не беспокойство за дочь». Как всегда. Голос отца несгибаемый, как ржавый рельс.
– Просто скажи мне, что на тебя он ничего не найдет.
– Пусть постарается.
– Ви!
– Не найдет! – рявкнула я грубо. – Потому что я ее не взрывала!
Правда. И не совсем.
Я была причастна. И неясно, от чего муторнее: от страха быть раскрытой, от недоверия отца, от наглости Кэвендиша?
«Нужно будет взорвать ему еще дом…»
В этом вся я. «Подставьте другую щеку…» – куда там.
Телефон умолк – отец нажал отбой. А в горле прогорклый, тухлый вкус, как будто я только что глотнула воды из болота.
Анна приходила, убиралась тихо, в мою комнату не входила. Оставила на полке холодильника сэндвичи с беконом и жареным яйцом – я сжевала один без аппетита. Похрустела чуть пережженной корочкой. Почему-то уцепилась взглядом за банку с пивом, стоящую в дверце. Достала ее, откупорила щелчком, раздобыла стакан. Пиво в него лила быстрее, чем нужно, и потому пена через край, прямо на скатерть – раздражения добавилось. Глотнула солодовый вкус, пытаясь заглушить горечь – почему батя не может быть просто за меня? По умолчанию, просто потому, что мы – семья. Ведь существует, наверное, реальность, где он забил на корпорацию, где наш дом меньше, но счастливее, где свода правил не существует, где никто не держит личину, где отношения с тем, кто любим, важнее работы…
Много чего, наверное, существует. Только как туда попасть?
С зазвонившим вновь телефоном взметнулась надежда – отец решил извиниться за грубость? «Ви, прости, я был неправ. Даже если ты „при чем“, я буду на твоей стороне. Я всегда на твоей…»
– Алло?
Нужно было посмотреть на экран, прежде чем отвечать, но я была слишком занята пивом.
– Ви?
Итан. Взволнованный, раздраженный, усталый.
И уже не отвертишься, что ты автоответчик. Почему я до сих пор его не настроила?
– Привет.
– Где ты была? – С места в карьер. – У отца?
Он знал, что не у отца, он звонил ему. Пытается подловить на лжи?
– Сейчас у отца.
– А ночью? Я искал тебя, знаешь, звонил сто раз…
Знаю. Видела.
– …ведь это нечестно, понимаешь, уйти в магазин и просто пропасть. Если захотела поехать куда-то еще, могла предупредить?
Я не собиралась никуда ехать. Это Крей решил, что «собиралась», а оправдываться – все равно, что глотнуть болотной воды еще раз.
– Знаешь, нам надо поговорить. Все эти… недомолвки…
«Твоя ложь, твое ко мне неуважение – взрослые люди так себя не ведут».
Нормальные не ведут. В общем и целом, я была с ним согласна.
– Так где ты была? Скажешь?
– Не скажу.
Иногда день преподносит тебе многократные выяснения отношений, как набор к обеду – первое, второе и компот. Жри, давись.
Тишина на том конце. Удручающая и тяжелая.
– Ты придешь сегодня?
– Не приду. – Слова, как признание, что только что расширившуюся пропасть между нами уже не перепрыгнуть. Но до финальных слов я не дозрела. – Видишь, предупредила.
Прозвучало желчно и почему-то фальшиво.
– Я… понял.
Он не был ни в чем виноват. Мы не выбираем, какими нам быть. Или выбираем?
После очередного отбоя стало ясно, что сидеть дома, ежесекундно сканируя телефон, плохая идея. Что я задохнусь в этих стенах, что не выдержу еще одного допроса, когда отец вернется домой. Что прокляну, если срочно не проветрюсь, и этот день, и всю свою жизнь заодно.
Мне нужен райд. Мне нужна скорость. Мне нужна свобода и бешеный адреналин, чтобы пульс зашкаливал, чтобы вся злость осталась на спуске.
Решено.
Из гаража я выкатила велосипед, на который садилась редко. Уже в пути вспомнила, что забыла защиту…
Никогда до этого я не решалась прокатиться по этой трассе. Она не любила слабаков, она ломала им кости, и смелости мне недоставало.
«Дорога смерти» – вот как называли кряж Кантон-Пит. Двадцать километров опасных шпилек, сыпкого грунта и резких обрывов. Одно неверное движение, руль на миллиметр в сторону, и дальше в игру вступает судьба.
Сегодня мне нужен был этот подвиг.
Очень тонкий путь для колеса; на вершине трепал мои волосы ветер. Если доберусь вниз без несовместимых с жизнью травм, отпраздную свою победу по полной, буду собой, наконец, гордиться. И плевать, что думает обо мне отец.
Оттолкнулась я резко, вскочила на стального коня. И погнали…
«Давай, Ви, ты можешь…»
Мне нужен этот ветер в лицо, мир на грани, мгновенье, застывшее в одной секунде.
Навстречу грунт, булыжники; деревья по обочинам. Подскочил выше макушки и ударил в уши пульс. Схватились за поручни, окаменев, пальцы – давай, жизнь, поиграем! И смерть – давай поиграем тоже!
Дорога стремительно летела на меня, я летела по ней. Я справлялась, я управляла – так мне казалось. А временами делалось странно – дребезг, тряска, моя координация опаздывала на сотую долю секунды. На фоне я понимала, что реагировать нужно точнее, иначе быть беде, но мозг ликовал. Моя скорость! Сбылось! Пар наружу; на паре поворотов меня провела не ловкость, но одна сплошная, пока повернутая ко мне лицом удача…
Сумасшедшая Ви. Сумасшедшая…
Мое сознание отделилось от тела; пока задницу нещадно било о сидушку, пока неистово рвался из пальцев руль, оно плыло уже где-то над лесом, над обрывами, над травами и ельником.
Скорость все выше. Уже не я веду ее, а она меня – тот момент, когда почти теряешь контроль.
«Пиво зря…»
Координация запаздывала, но пока проносило шины мимо опасных булыжников, хватало сил увернуться.
Беззвучно мигала на задворках сознания красная лампочка, но ее глушил восторг от собственной решимости, адреналин.
Трасса, однако, слишком длинна. Я для нее слишком пьяна, несуразно нахраписта, невежлива. Через пару десятков метров полет через мини-каньон, через пропасть.
«Если перелечу… Если нормально приземлюсь, сверну и заторможу… Хватит…»
Чуть прибавить газу, выровнять руль, поднажать…
Вдруг мелькнула трусость. Я упаду, приземление будет плохим…
Иногда понимаешь вещи заранее, просто знаешь их, однако приходят они слишком поздно, и поменять решение ты не успеваешь – перед полетом через пропасть, перед подъездом к нему, я недопустимо трухнула, не успела ни подбодрить себя, ни толком собраться…
