Девочка проснулась. Из оконца на нее светило неяркое утреннее солнце. Было тихо. Она выскользнула на двор и стала звать брата, но ей ответила хозяйка.

– Все ушли прогонять басурман. А ты побудь со мной.

– Каких басурман? – не поняла малышка.

– Так этих, черных, с идолами, которые по-нашему не разумеют.

Маша какое-то время обдумывала услышанное. Она, наконец, поняла, что басурманами называли Васю и его семью. И что красивая добрая женщина из ее сна говорила о чужих людях как о своих детях. И, значит, ее брат замыслил недоброе против этих бедных людей. Она бросилась бежать. Крик хозяйки не мог ее остановить.

Вместо вчерашней чудесной приветливой ярмарки ее встретило тревожное столпотворение. В центре сбились в кучку испуганные женщины с детьми. Мужчины стояли друг против друга. Они так сильно отличались и ростом, и цветом волос. Но все были одинаково насупленными и злыми. Некоторые держали в руках большие палки и даже вилы.

Стояла такая жуткая тишина, что Маша испугалась и остановилась невдалеке. Она высматривала брата и кого-то еще. Потом поняла, что Васю. Он был не с детьми, хотя по возрасту вряд ли был старше Маши – стоял с краю, рядом с крепким темным мужчиной.

Девочка медленно подошла к брату, взяла его за руку и потянула за собой. Мужчина вздрогнул от неожиданности.

– Маша, ты чего? – выговорил он шепотом. – Беги в деревню. Я же тебе говорил.

– Братик, Госпожа простила защитить чужих людей. Не обижайте их, – горячо зашептала девочка.

На нее оглянулся и шикнул какой-то здоровяк с дубиной в руке.

– Уходи немедленно! Иван отошли ее.

Молодой кузнец повернул ее за плечи и мягко подтолкнул по направлению к Миновскому. Но она не поддалась.

– Госпожа оставила вам образ, – вспомнила она поручение. И увидела очень ясно тропинку, что вела в лесок к роднику. И облако, то же самое облако из сна, висело над березами.

– Идем, ну пожалуйста, я покажу.

Иван был явно озадачен поведением сестры. И слова «Госпожа», «образ» прозвучали так странно в эту тревожную недобрую минуту. Он позволил девочке увлечь себя.

В прохладе деревьев бил небольшой родник. Когда брат с сестрой приблизились к нему, из-за облака пробился луч солнца и, как перст, указал на темный куст ольхи.

Иван замер и осенил себя крестом. Прямо на него смотрел образ Богородицы. Маша тоже перекрестилась, подошла и взяла икону в руки.

– Вот эта Госпожа приходила ко мне, – заторопилась она. – Сказала, ведите чужих людей к нашему барину, Прохору Семеновичу. Они же крещеные, Ваня. Мне рассказал Васятка, мы с ним вчера подружились. Они не басурмане, у них образ Господа есть, – девочка начала всхлипывать.

– Постой, что говоришь, не успеваю за тобой, – Ваня бережно принял икону, взял девочку за руку и поспешил обратно.

– Ну-ка, постойте! – крикнул он, как только вышел из лесочка. – Погодите все, буду говорить.

Мужики недовольно заворчали. А кто-то и рад был неожиданной передышке. Еще немного и самые горячие из местных готовы были пустить в ход кулаки. Эти черные чужаки никак не могли понять, почему их гонят, а по-русски говорили не все. Пересказывали что-то своим, а те грозно выкрикивали непонятные слова. Видимо, ругались.

Иван стал между своими и чужими и поднял вверх икону.

– Вот, – громко сказал он. – Чудо такое нашел с сестрой. – Тут он понял, что на него смотрят десятки глаз и оробел. Но вступилась Маша.

– Это не басурмане, – выговорила она новое неприятное слово. – Это дети Госпожи. Их прогнали за нашу веру!

– «Нешто», «быть не может», «идол у них», – послышались голоса.

– Вася скажи ты, – Маша позвала своего друга.

– Нет идола, мы крещеные, – смущенно пояснил мальчик.

Он что-то сказал женщинам. Одна из них ушла и вскоре вернулась с чем-то, завернутым в чистую белую холстину. Развернула и показала искусно вырезанную фигуру Иисуса.

– Иконы нет у нас, мастера сделали такую. Отец Николай давно-давно освятил, – пояснил Вася.

Маша осмелела. Она увидела, что все становится хорошо. Мужики смущенно попрятали палки за спину или вовсе побросали. Многие подходили посмотреть и приложиться к иконе Богородицы.

– Госпожа сказала построить для нее дом около родника, – громко сказала девочка.

– Вот и хорошо, вот и верно, – одобрительно закивали мужички.

Часовню у родника срубили быстро. Чужеземцы оказались искусными плотниками. Из села Поречье позвали священника церкви Святой Живоначальной Троицы. Он определил, что икона, которую нашла Маша – это образ Богородицы Всех скорбящих Радость. Так и освятили часовню.

Каждый год в день почитания образа приходил сюда Крестный ход. Маша с братом и Вася с родней обязательно участвовали в празднике. Все были рады, что вместо недоброго дела случилось такое хорошее чудесное событие. А скоро заметили, что вода от источника помогала лечить разные хвори. Если попросить с добром в сердце и искренней молитвой.

История святого источника вблизи деревни Миновское. В 1842 г. в четверти версты от реки Мелечи была явлена икона Божией Матери Всех Скорбящих Радость.

Солдатки

1916 год

– Али подвезти? – Чуть впереди остановилась телега.

– Да и подвези, – весело заторопилась Мария.– Ты, что ли, Федор Иванович?

– Я, али не признала? – Отозвался старик. – Куда в такую рань бежишь?

– Знамо, на базар, в Бежецк. Может, чего поторгую. – Молодая, ладно сложенная, крестьянка, с небольшими серыми глазами под чуть изогнутыми бровями, красивыми пухлыми губами и темными русыми волосами, убранными под светлую косынку, удобно устроилась на подстилке из сена.

– Так и я туда. От Василия есть известия?

– Давно письма не было. А то под Ровно стояли против германцев.

Низкорослая рыжая лошадка тихонько бежала по пыльной сухой дороге мимо золотисто-белых полей ржи, бедных придорожных деревенек, редких перелесков из светлых прозрачных берез и темных кудрявых осин.

Еще с вечера Мария разложила по бумажным кулечкам свежие летние ягоды, приготовила корзину яиц да отрез нарядного сатина. Хорошо бы распродать нехитрый товар или сменять на муку или соль.

До города от деревни было почти 25 верст, но молодая женщина привыкла ходить пешком. Вставала пораньше, чтобы успеть на воскресную службу в светлый воздушный пятиглавый Воскресенский собор.

Ей нравилась и длинная дорога, когда можно побыть одной, обдумать житье-бытье, и торжественная служба, и возможность поговорить на базаре с разными людьми – узнать последние новости.

В храме она всегда стояла справа от главного входа, не близко к алтарю, у иконы Николая Чудотворца. Его, заступника, да Божью Матерь просила уберечь мужа, Василия Федоровича от вражеской пули, болезней и бед.

Мария молилась и изредка, в задумчивости, оглядывала храм. Иногда замечала знакомые лица – она хорошо запоминала людей и была приметлива на наряды. Вот бабы из близкой к Бежецку деревни Лютницы. Они часто бывают на службе. А эти старики живут далековато, в Чижово, что в 7 верстах от ее родного Миновского, знать, приехали, как она, по делам и не стали пропускать обедню.

Молоденькая барыня в простом темном наряде, скромной черной шляпке и красивыми бусами темно-зеленого цвета привлекла внимание Марии. Ее она видела здесь и раньше. Обычно летом – видно, та приезжала погостить. Тонкая фигурка, нос с горбинкой и всегда задумчивый взгляд выделял ее среди простых привычных лиц. Иногда барынька приходила с маленьким мальчиком, но сегодня стояла одна – сосредоточенная, прямая, устремив глаза на царские врата. Оттуда как раз вышел с Чашей священник, призывая благословение на Святые Дары.

После службы Мария сразу пошла на рынок – выбрала место, разложила товар и принялась выкрикивать – зазывать покупателей:

– А вот ягоды сладкие, только вчера солнышку кланялись! На полянке про житье-бытье с ветром шептались, птицам лесным тайны свои сказывали!