Мир пронизан минувшим. Он вечен.

С каждым днем он богаче стократ.

В нем живут наши давние встречи

И погасшие звезды горят.

В. С. Шефнер

Чудесное явление

1842 год

– Далеко еще, братик? – тоненькая светловолосая девочка крепко держала за руку высокого крепкого парня, который уверенно шагал по пыльной дороге.

– Устала, Машутка? Хошь, взбирайся на закорки, прокачу тебя.

– Что ты, Ваня, у тебя и так сума тяжелая. Сама дойду, не маленькая. Только скажи, сколько идти-то?

– А вон уже крест блестит.

Крест большого храма и вправду показался из-за высоких тополей. Значит, они уже дошли до Поречья и совсем скоро окажутся на большой ярмарке, что за Уженью. Туда шли брат и сестра. В путь отправились рано, когда солнце только забелело сквозь утренний туман.

Брат Иван был кузнецом, а на ярмарке в этом году, по слухам, продавали много лошадей. Вот он и решил подзаработать. А сестренку взял с собой, чтобы одну не оставлять – были они сиротами вот уже года три, после большой болезни, что прошла по Тверскому краю.

В Поречье Маша все смотрела по сторонам: ей было любопытно, как живут разные люди. Село большое, не то что их деревенька на пять хат. Правда, через ручеек у них барский дом, только он мало отличался от крестьянских изб. Разве что размером. Прохор Семенович, барин, был почти так же беден, как его крестьяне. Вот и отпускал охотно всех, кто отправлялся на заработки – было бы чем платить оброк.

– Дай копеечку, дай копеечку, – услышала девочка чей-то распевный голос.

У церковных ворот сидела не старая еще женщина в пыльном потрепанном балахоне и, не глядя ни на кого, тянула свой мотив. Народу в вечерний час у храма было не мало, но и не много. Кто-то проходил мимо, кто-то протягивал нищенке хлебушек или монетки.

Вдруг женщина посмотрела прямо на Машу, которая как раз поравнялась с ней, и другим, отчетливым, но тихим голосом сказала: «Береги брата».

Девочка вздрогнула и крепче ухватила большую Ванину руку. Он ничего не заметил и не остановился – им еще нужно было найти место для ночлега.

***

– А это что за деревце? Ой, какая птичка! А у речки этой имечко есть? – Маша была любопытная девочка, а брат всегда находил ответы на ее вопросы. Он даже читать умел: пока сынок Прохора Семеновича, Алексей, служить не уехал, они были большими друзьями, от него и научился.

– Есть, есть имечко у речки, – улыбнулся Иван, подсадив сестренку на закорки, чтобы перейти невысокую воду вброд. – Глиненка.

С двух сторон широкой дороги стояла высокая рожь с нежными колосьями. Солнце в этот теплый июньский вечер только повернуло к горизонту, и все вокруг было окрашено яркими сочными красками. Ветерок еле-еле пробегал по полям, а высоко в небе весело кружили шустрые птицы.

Вдалеке, как на острове, вольно раскинулась большая деревня Миновское. Пройти ее насквозь, а там, за мостом через Ужень, шумит, волнуется большая ярмарка.

На ночлег попросились на сеновал к дальней родне. И дело Ивану сразу нашлось – поправить с хозяином, пожилым щуплым мужичком с усталыми глазами, покосившийся заборчик.

– Слыхал, чего у нас на ярмарке в этом году приключилось, – покряхтев, завел разговор хозяин.

– Нет, не слыхал.

– Язычники, колдуны, – Тамон, хозяин, сплюнул и перекрестился. – По-нашему почти не разумеют, лопочут чего-то. В сторонке становище разбили. Там у них, слышь, мальчишки подглядели, идол деревянный. Они ему молятся.

– Вот чудо… Откуда же?

– А не знает никто. Только мужики уже подумывают, как бы их прогнать. Беды бы не было. – Тамон промолчал. – Их много, басурман; крепкие такие, темные, глаз не видать. Страшные. Ты, Иван, как, пойдешь с нами?

– Если надо, от чего… Но, может, поговорить с ними сперва, выведать, чего хотят они?

– Пробовали говорить. Рычат чего-то, кулаками машут. А бабы их смотрят так. Ух! Колдуют, поди.

– Когда же пойдете?

– Да как побольше мужичков соберем, так и пойдем.

***

На сеновале Маша подвинулась ближе к брату и спросила:

– Ваня, а басурмане это кто?

– Ты где услышала?

– Все об них говорят.

– Никто. Спи.

– Страшные они?

– Нет, не страшные. Завтра поглядишь.

***

На ярмарке у Ивана и вправду отбоя не было от желающих подковать коня, подправить инструменты, а то и выковать браслет или серьги – он владел и этим тонким искусством.

Маша бегала со знакомыми ребятами и часто подбегала к брату сказать, что все у нее хорошо.

Затеяли сыграть в прятки. Маша и не заметила, как забежала далеко от шумной ярмарки. Ее привлек негромкий напев. Мотив показался знакомым, а слова не разобрать. Маша пошла по едва заметный тропке и оказалась на краю небольшой полянки. Глазам ее открылось непонятное зрелище. Несколько человек крестились и читали молитву. Обращены они были к деревянной фигуре.

Девочке показалось, что такую молитву она слышала в церкви. Но слова звучали непонятно. Она отступила на несколько шагов, повернулась и чуть не закричала.

Перед ней стоял мальчик. Черненький, с черными глазами – он быстро приложил палец к губам и поманил ее за собой.

– Тебя как звать? – спросил он. Слова звучали странно, но понятно.

– Маша.

– А я по-вашему Вася, – улыбнулся новый знакомый.

– Почему «по-нашему»? И ты так странно говоришь. А что это за .., – девочка затруднились дать название деревянной фигуре.

– По-вашему, потому что мы не русские. Мало кто говорить умеет так, – старательно выговаривал слова мальчик.

Дети устроились на большом низком суку березы. Им было видно ярмарку, а сами они оставались незаметны.

– Мы идем с севера, ищем, где остановиться. Нас прогнали из деревни за веру. Когда-то добрый священник крестил моего дедушку, рядом жили русские. Потом ушли. Нас стали обижать, а весной и вовсе выгнали.

Казалось, такая длинная речь с трудом далась Васятке, и он остановился перевести дух. Маша сидела, широко распахнув глаза. О таких чудных вещах ей еще не приходилось слышать.

– А молимся мы Господу Иисусу, – мальчик перекрестился. – Батюшка благословил сделать икону из дерева. Малевать у нас не умеют, а вырезать красивые вещи – многие.

Маше было очень интересно, но она вдруг поняла, что за звук заставляет отвлекаться: ее звал брат.

– Вася, хорошо, что ты мне все рассказал, – крикнула она, слезая с дерева, – будем дружить. Я завтра прибегу к тебе.

Девочки не терпелось рассказать брату о своем удивительном открытии. Но он выглядел очень рассеянным и уставшим.

– Ты побудь завтра у тети Дуни, – все время повторял он, – на ярмарку тебя не возьму. Детям не стоит видеть… – тут он осекся и на все расспросы отвечал одно. – Вернемся домой, расскажу. Побудь в деревне.

Маша видела, что мужики собрались на дворе и о чем-то сердито рассуждали. Но детям строго-настрого запретили выходить на улицу в этот вечер. Ей становилось страшно: в голосах, что доносились на сеновал, где спала она и еще несколько ребятишек, была жесткость и злость. В тревоге девочка задремала.

***

Как же она так быстро оказалась в лесочке за ярмаркой? Маша огляделась. Было тихо и спокойно. Синее небо проглядывало сквозь яркую зелень берез. Над деревьями застыли белоснежные облака. Где-то нежно журчала вода. И почему-то нигде не было людей. Девочка вовсе не испугалась, когда увидела молодую красивую женщину в длинном синем платье.

– Подойди ко мне, милая, – окликнула та.

Девочка подошла.

– Посмотри, вот здесь, я оставлю свой образ, – мягко сказала женщина и указала рукой на родничок, который слышала девочка. – Скажи брату, пусть поможет моим детям из дальней земли. Отвезет их к Прохору. Он позаботится. Запомнишь?

Маша кивнула.

– А здесь все вместе постройте дом для меня, – женщина улыбнулась и погладила Машу по голове. – Просыпайся, пора, – сказала она, и чудесное видение растаяло.