— Так не получится. Любить его, а трахаться со мной только потому, что он не может. Ты представляешь его на моем месте?
— Нет. Ты это ты. И мне хорошо с тобой. С ним мне хорошо по-другому. Я не знаю как это объяснить.
— Он никогда не сможет сделать вот так, Лили, - Рамлоу целует щеки и шею. Стаскивает бретельки с домашней майки, осыпает грудь и соски поцелуями, прикусывает кожу, но только слегка, не так, как делал всегда. Гладит каждый сантиметр желанного тела. Олсен включается. Она отзывается на его прикосновения стонами и дрожью. Оставив её обнажённой, Брок спускается поцелуями вниз, меж стройных ножек. Язык и губы точно знают как нужно, чтобы довести её до безумия, но сегодня он нежен. Доводит только до одной разрядки, а потом почти сразу вводит член. Крепкие руки держат её руки над головой. Глаза в глаза. Каждый из них что-то говорит, но не вслух. Командир двигается плавно, увлекая её в поцелуй, чувствуя пульсацию вокруг члена. Ритм чуть сбивается, когда он уже на грани. Кончив, Брок замирает внутри, снова целует. Шепчет что-то нечленораздельное. Отпускает руки и позволяет ей себя обнять. Позволив члену выскользнуть, он ложится рядом и притягивает её к себе, обнимает со спины, целует шею и плечо. Она молчит, позволяя ему делать что вздумается, а сама мысленно отвечает Может с солдатом мне этого не нужно…
**********
Следующие полгода они живут так, будто за ними гонятся, хотя на это нет даже намёка и некоторые вещи остаются неизменными. Например ленивый нежный секс по утрам или после миссии, страсть и игры, поцелуи и чувства, которые оба позволяют себе иметь. Просто всё несётся на огромной скорости в пизду и нет никаких вариантов это остановить. Пирс решил ввести их в курс проекта Озарение. Не то, чтобы они не слышали о нем в работе на ЩИТ, но Гидра не была бы Гидрой, если бы не предпринимала попытки стать на верхнюю ступень. Он рассказывает настоящие мотивы и делится ими так, будто это его самое важное детище. Как бы он не верил в безоговорочную верность соратников, он ошибается. Покидая тайную базу, что Брок, что Лили думают об одном. Валить нужно, но куда и когда? Вот это важные вопросы. Как только Брок переступает порог её дома, то сразу же проходится в каждый угол и проверяет на наличие прослушки. Позже они садятся друг напротив друга и долго всматриваются в глаза, пытаясь понять, одного ли они мнения.
— Колорадо? - тихо спрашивает она, наливая виски в два бокала.
— Хорошее место. Много маленьких селений, более-менее сносный климат, много лесов и ферм. Можно укрыться надолго, - Брок, кажется, расслабляется, подкуривает две сигареты и одну тянет ей.
— На следующей неделе плановая разморозка солдата, после неё у меня отпуск. Я поеду туда. Посмотрю подходящую недвижимость, если получится, куплю что-нибудь небольшое и неприметное. Сбережений у меня достаточно.
— А я, наверное, в Техас…- задумчиво тянет Рамлоу, выпуская клубы дыма вверх к потолку.
— Я… Я думала мы будем вместе. Притворимся парой. Или будем ею. Ты много значишь для меня, Брок. Да и в случае болезни, я знаю, что ты сможешь облегчить мои страдания одним выстрелом.
— Это твоё признание в любви?
— Ты вредный до самых мудей. Я ему о том, что в подполье легче и веселее вдвоём, он опять свою ебалу про любовь. Езжай в свой Техас. Сама справлюсь.
— Не ворчи, женушка. Колорадо, значит Колорадо. Нужно продумать план отхода. В пути нужно будет несколько раз сменить машину, об этом я позабочусь.
— Если со мной что-то случится во время старта проекта, не геройствуй. Уезжай.
— Аналогично. Уже предвкушаю встречу с Роджерсом. Он ведь узнает, он всегда всё узнает.
— Не втягивай Джека, если это возможно. Он в Гидре, но не так глубоко, как мы.
— Постараюсь. А… - он хочет задать терзающий вопрос, но отчего-то мешкается, боится услышать ответ. Брок сжимает губы в тонкую полоску и тушит вмиг докуренную сигарету. Пауза затягивается и Лилит начинает понимать.
— Солдат останется. Он не моя собственность и мы вдвоём с ним не справимся. Никто не держал его вне криокапсулы дольше 10 дней. После он сбоит. Дико и неотвратимо, - Лилит не хочет этого говорить и бросать его там, в тёмных подвалах, вдали от нормальности, тоже не хочет, но выбора нет. Либо спасать свои шкуры, либо погибать, пытаясь вытащить его. Выбор очевиден.
**********
Во время плановой разморозки она выдаёт свою нервозность. Во-первых, пятеро новых техников ей не знакомы, к ним притираться и притираться. Во-вторых, хотя бы одна из их рук всегда находится в опасной близости к шокерам. В-третьих, Лилит хотела бы выгнать отсюда всех к чёртовой матери и провести двое суток наедине с солдатом. Чтобы не мучать его иголками, тестами, анализами и т.п.
Она не знает стоит ли вести себя так же, как прежде. Хотя и не может удержаться от касаний к удивительному холодному телу, пока он ещё не пришёл в себя. Тело Зимнего словно произведение искусства, утонченная работа скульптора эпохи возрождения. В нем идеально всё, до последней волосинки. Точеные, рельефные мышцы, твёрдые соски на широкой груди, каждая деталь. Даже шрамы и бионика не кажутся лишними, они ничего не портят. Напоминают о сложной судьбе, отражают самую малость внутренних ран. Она хочет запомнить всё. Она хочет коснуться всего, но вместо этого убирает ладонь и поворачивается к халатам.
— Надеюсь инструктаж у вас был что надо. Вы должны понимать, что солдат не самое страшное в этом помещении. Страшнее хозяин, - она упирается двумя большими пальцами в свою грудь, — И если его хоть пальцем кто-то тронет, причинит ненужную боль, ваши тела вынесут в мешках. Последнее предупреждение.
— Куратор Олсен, у нас был очень подробный инструктаж, где нам всё объяснили. Рассказали о прошлом и…последствиях, - один из них поднимает голову вверх, где остались невымытые капли крови, шумно сглатывает.
— Замечательно.
— Лили, - хрип сзади заставляет её вздрогнуть, но не от страха.
— Я тут, детка. У нас новая команда. Присмотрись, вроде толковые, - она убирает мокрые пряди от лица и проводит пальцем по подбородку.
Техники не смотрят с отвращением или презрением. Инструктаж и правда был убедительный, на повышенных тонах. И хотя не всем из верхушки нравится идея мягкого управления, пока это не влияет на продуктивность солдата и позволяет сохранить жизни ценных учёных-техников, её будут придерживаться. Что самое удивительное, никто не видит в действиях куратора ничего романтического и это ей на руку. Тем более, что новые техники о ней ничего не знают, кроме того, что она вспыльчивая и жестокая, но не к Зимнему.
Они проводят стандартные процедуры и после, как и всегда до этого, Лили придерживает его, закинув живую руку себе на шею и приобняв за талию, ведёт в душевую, где моет особенно тщательно. Медленно и чувственно, будто старается запомнить каждый изгиб, записать на подкорку каждый издаваемый звук, включая дыхание.
— Почему ты так смотришь? Со мной что-то ещё не так? - солдат не чувствует себя уверенно под таким пристальным взглядом. Раньше на него смотрели с яростью, с презрением, со страхом, ожидая какого-то действия. Она смотрит иначе. Обычно. Мягко.
— С тобой всё так. Мне нравится, когда на тебе нет ссадин и синяков, ран, - глаза останавливаются на его лице, но он видит что-то ещё. Какую-то тайну. Скрытое решение. Солдат рискует, когда поднимает свою ладонь и касается к её щеке, почти невесомо. Хотя это действие не кажется ему настолько непривычным, каким кажется ей. Для него прошло пару часов с тех пор, как они провели в постели всю ночь, обнимая друг друга, поглаживая. Для неё это было полгода назад. Изменилось слишком многое. Приняты решения, после которых нет пути назад. Сближение с Рамлоу, решение сбежать, предать всех, оставить солдата… Лили прижимает его руку крепче, проводит носом по ладони и втягивает его запах, закрывает глаза. Ей хорошо. Она желает только одного, чтобы эти двое суток плановой разморозки, когда они оба в безопасности, далеко от внешнего мира и его проблем, длились вечно. Поцелуй в центр ладошки прошибает его будто разряд тока. Эта дрожь заставляет её остановиться. Вся её суть разрывается на части. Эгоистичная половина хочет его себе, хотя бы на эти 48 часов, хочет запомнить его, вылизать, вылюбить, зацеловать, показать, что не все тут варвары, бывают и нормальные люди. А рациональная половина в это время кричит «Не давай ненужных надежд. Ты уйдёшь, а ему будет что помнить. Значит новое обнуление и боль. Ты причинишь ему боль». Олсен отпускает и отходит, перекрывает вентили. Молчит, когда вытирает его полотенцем. Не смотрит, когда сушит волосы. Не говорит ничего, аж до приказа «Одевайся. Время тренировки».
