Мари делает попкорн и открывает им по бутылочке пива. Находит мультфильм и выключает свет.

— Подготовься. Я обожаю его! Раньше я знала все реплики наизусть. Мой брат говорит, что я осёл.

— Какой осёл? Я пока не понимаю о чём ты, - Баки хоть и коротко усмехается сперва, но вмиг становится серьёзным.

— Ладно, извини, - Грин замолкает и делает чуть громче. Выражение лица копия. Я прямо чувствую как ты напрягаешься, чтобы понять почему это похож на Шрэка. Они молчат. Мари смотрит на него в ключевых моментах, но его лицо непроницаемо. А вот она успевает незаметно вытереть несколько слезинок с щеки, в момент когда играет та песня про монстра. My beloved monster and me… Я осёл, Баки, не Фиона. Она прекрасно помнит как звучат слова песни его голосом. Помнит нежные касания и неловкий танец на кухне базы.

Во время титров он будто просыпается после глубокого сна. Он понял, что значили её слова и понял посыл. Баки смотрит в её глаза и видит там только нежность. Наклоняется ближе и медленно касается губами к нежной коже, где-то в районе виска. Ему не хочется отстраняться, но так будет лучше. Так нужно. Она нуждается в большем количестве времени. Да и он тоже.

— Спокойной ночи, Фиона.

— Я ведь осёл.

— Нет. Ты определённо принцесса Фиона.

— Как скажешь. Спокойной ночи, Шрэк. Оставишь дверь открытой?

— Да.

Больше они не говорят. Каждый принимает душ, думая о чувствах, о том что их ждёт, о том, что делать дальше и готовы ли они. После того, как Мари поёт и слышит его монотонное сопение, она ещё долго не может уснуть. Крутит в руках кулон, смотрит на фотографию в свете уличного фонаря. Баки, мне кажется, что всё происходит именно так, как ты хотел для нас. Помнишь ты причитал, что у нас всё произошло слишком быстро? Он воплощает в жизнь твои мечты. Джеймс он… Он очень хороший. Я всё время вас сравниваю и знаешь, вы похожи. Даже слишком. Знаю, что не должна так поступать с ним. Стоит рассказать правду. Потому что… Потому что сейчас я хочу узнать в нем его самого, а не твою тень. Хоть ваши истории очень похожи, он ранен сильнее. Мало того, что он пережил всё, что и ты, так ещё и остался один. Я не хочу лепить из него тебя. Второго такого, как ты уже не будет. Наверное пора отпустить, но я пока не готова. Ты значишь для меня слишком много. А может я ошиблась, когда приняла решение пожить здесь? Может стоило попытаться найти того, кто вовсе на тебя не похож? Смогла бы я стать счастливой? Прости, но нет. Надеюсь ты не злишься.

С такими мыслями Мари мирно засыпает. Ей снится какая-то вечеринка на базе. Все так счастливы и беззаботны. Смех ласкает слух. Мари танцует. Совсем одна, в самом центре зала. Она смеётся, допивая очередной бокал шампанского. А потом этот крик… Он оглушает, заслоняет собой остальные звуки и даже музыку. В нём боль и отчаяние. Девушка вскакивает в холодном поту. На часах только 3:27. После пробуждения крик не затихает. Он исходит из его спальни. Мари сжимает кулаки, берет одеяло и подушку, топает босыми ступнями туда и закрывает за собой дверь. Ложится рядом, хотя постель скомкана и слегка влажноватая. Аккуратно обнимает его, прижимается грудью к спине и целует загривок.

— Тшшш, тихо-тихо. Я рядом. Это только кошмар. Он скоро закончится. Ты ни в чем не виноват.

— Я убил сына Йори,- наконец выдыхает он, тело бьёт крупная дрожь. Он не говорил об этом ни одной душе. Даже самому мистеру Накадзима не решился.

— Я знаю. Ты был оружием, Джеймс. А оружие само по себе не стреляет, за ним стоит человек, в твоём случае целая организация. Знаю, тебе больно, но в этом нет твоей вины.

— Я сделал это, глядя ему в глаза. А он всё шептал «Я ничего не видел» без остановки. Он не был моей целью, он был случайным свидетелем.

— Ты говорил, что тебя обнуляли. Очень много раз. Они делали из тебя машину, которая выполняет свою работу. Выполняет хорошо и не задаёт лишних вопросов. Теперь ты вернул контроль над собой. Посмотри, ты другой человек.

— Спасибо, что веришь в меня, - он снова целует её пальцы. Хотя хотел бы целовать всё: нос, веки, щеки, лоб…губы.

— Повернись ко мне. Давай, не бойся, - она терпеливо ждёт, пока он решается и медленно поворачивается к ней лицом. Обнимает и прислоняет его голову к своей груди. Бак прижимает её к себе крепче. Рубашка впитывает его слезы, — Ты меня не послушаешь, я понимаю. Что я могу знать о твоём чувстве вины? Но ты хороший человек. Хороший человек, с которым произошло много плохого. Что вы делаете на терапии?

— Говорим о прошлом, настоящем и будущем. Помнишь, что ты сказала тогда за столом? Каждое слово в цель.

— Ты помнишь всех своих жертв?

— Да.

— Это не обязательно, более того, я против, потому что считаю, что ты невиновен, но тебе это нужно. Составить список и загладить вину по каждой жертве. Баки так делал. Ему стало легче.

— Я уже это делаю, - он выдаёт смешок облегчения, но тело ещё дрожит.

— И рассказать мистеру Накадзима о том, как умер его сын. Не сейчас, ты ещё не готов. Пусть он будет последним в твоём списке.

— За все полгода после щелчка, до того, как Сэм насильно вошёл в мою жизнь, Йори был единственным человеком, с которым я мог нормально разговаривать. Он никогда меня не простит.

— Зато он будет знать правду. Он сможет успокоиться. Разве мистер Накадзима не заслужил? Он узнает твою историю. Это будет честно.

— Ты права.

— Хорошо, - Мари целует его мокрый лоб, — Раз ты успокоился, я могу вернуться на диван.

— Конечно, - отвечает Баки, но не убирает руку с талии, всё-ещё прижимая к себе.

— Если я нужна тебе здесь, то останусь. В этом нет ничего зазорного. Только скажи.

— Останься. Пожалуйста.

— Хорошо. Но я за себя не ручаюсь. Могу столкнуть нечаянно.

Он улыбается и несколько раз коротко кивает. Мари опускается ниже, так, что её лицо оказывается прямо напротив его. Замирает на несколько мгновений, хотя по ощущениям на целую вечность. Берет бионику, что зажата между телами, и поднимает её чуть выше. Его живая ладонь накрывает шрамы, а потом тянется за футболкой.

— Не прячься. Всё в порядке, - она опускается ещё чуточку ниже, упирается лбом в его грудь и сворачивается в позу эмбриона. Устраивается поудобнее. С момента начала наших с Баки отношений, я считала что объятия холодной и тёплой руки - это самое приятное место на Земле. Баки больше нет, но ничего не изменилось. Джеймс мягко обнимает её, зарывается носом в волосы на макушке и успокаивается.

Оба спят без пробуждений, в состоянии покоя и умиротворения, видят самые обычные сны. В них нет смертей, нет криков, нет страданий и прочих ужасов. В них есть свет. Джеймс просыпается раньше. Мари мирно сопит на мужской широкой груди, закинув на него и ножку и ручку. Густые локоны раскинуты по подушкам, они покрывают его плечо и часть бионической руки. Такая близость и касание кожа к коже будоражит воображение. Её голое колено в опасной близости к паху, от этого бегут мурашки по коже, но Бак старается не двигаться, чтобы сохранить это мгновение чуть дольше. Запомнить каждую мелочь. Гладкость её кожи, тепло ладони, касание волос, мягкое дыхание. Рубашка слегка задралась, поэтому он видит даже то, чего не должен видеть. Тонкое чёрное кружево, что облегает ягодицы. Мужчина сглатывает вязкую слюну и сильно зажмуривает глаза, пытаясь отогнать картинку немного подальше, но не стереть. Сердце отчаянно ускоряет темп, дыхание сбивается, он просто не может успокоиться.

— Доброе утро, Джеймс, - Мари потягивается, машинально задевая рукой соски, а ножкой пах, скрытый под тканью белья, и зевает, — Как спалось?

— Доброе утро. Хорошо, спасибо что осталась. А тебе?

— Мне было тепло и спокойно. Спасибо. Крепкий сон нам двоим на пользу. Который час?

— Почти 7. Ты сегодня рано.

— Да. Потому что сегодня понедельник. Мне нужно собираться на работу. А ещё проверить квартиру, может уже все просохло.

— Не думаю. Была влажная погода, к тому же холодная.

— Ты не умеешь придумывать на ходу. Просто не хочешь, чтобы я уходила.