— Всё, что угодно.

— Давай, первым делом избавимся от перчатки, - после этих слов он слегка отстраняется. Это были вещие сны тогда, до первого щелчка? Я помню, что она говорила тоже самое.

— Но…

— Да, должно быть ты чувствуешь себя голым без них, но пожалуйста. Ты уже понял, что я её не боюсь. А остальные… Да плевать. Ты это ты. Рука часть тебя, - Грин аккуратно тянет перчатку сперва с бионики, а потом и с правой руки. Джеймс смотрит на неё с восхищением и благодарностью что-ли. Девушка бросает их на переднее сидение и закрывает дверь, — Легче?

— Пока не понял, - он прочищает горло и несколько раз сжимает, а затем разжимает ладони.

— Пойдём, пока ты не захотел напялить их обратно, - она переплетает свои пальцы с бионическими и мягко ведёт его за собой в самую гущу.

Людей сегодня не слишком много. Воскресенье всё-таки. В основном семьи с детьми или пожилые пары, которые просто приехали немного развеяться. Мари не изменяет привычкам. Приезжаешь на Кони-Айленд — первым делом покупаешь сладкую вату. Третьего не дано. Как бы Барнс не упирался, спустя пять минут он тоже стоял с розовым облаком на палочке. Хоть он и делал вид, что серьёзный дядька, в душе готов был растаять от тепла, что Мари излучает. Он усмехнулся и вытер её нос кончиками пальцев. А тогда Баки просто слизал остатки сахара. Стоп, Мари. Хватит вести сравнение. Уже ничего не будет как раньше.

Выбросив пустые палочки в урну, они пошли в сторону аттракционов.

— Умеешь стрелять? Хочешь посоревнуемся в тире?

— Я тебя сделаю, - уверенно отвечает она. Ты говоришь с бывшим снайпером команды. Хотя может стоит тебе поддаться? Я не должна быть подозрительной. Хотя хер с ним. Я не держала оружие, пусть даже такое, в руках слишком долго.

— Ты точно помнишь кто перед тобой? - он изгибает бровь и слегка улыбается.

— Определённо. Только не поддавайся.

Мари намеренно ведёт себя, как девочка-простушка сперва. Она улыбается владельцу, пока тот объясняет правила. Задаёт глупые вопросы, становится ближе к стойке и… И тут она превращается в другого человека. В человека, который сбивает мишень за мишенью. Между выстрелами не проходит даже секунды. Она даже перезаряжает со скоростью света. Лёгкая снисходительная улыбка, что была на лице Баки, медленно сползает. И уж тем более, с лица владельца тоже. Она отложила оружие только когда сбила всё.

— Прицел слегка сбит. Хотя думаю в этом и заключается весь секрет уличных тиров.

— Вы можете выбрать любую игрушку, - старик вытирает пот со лба.

— Спасибо. Игрушка твоя, Джеймс. Выбирай. А я выберу, когда ты постреляешь. Готовы разориться?

— Вы что пара киллеров?

— Конечно нет. Вы такой шутник, - Мари хохочет и жмёт плечами, а потом становится серьёзной, — Мы пока не пара.

— Понял, - владелец сглатывает вязкую слюну и идёт выставлять всё заново. Как и ожидалось, Барнс тоже молча сбивает абсолютно все мишени, даже глазом не моргнув.

— Я видел у тебя медведя. Давай тогда возьмём… Не знаю. Зайца? Тебе нравится заяц?

— Да. Спасибо, - она целует его в щеку, — А тебе возьмём Шрэка.

— Кто это?

— Ооо, ты на него очень похож. Не внешне конечно, он огр, а ты красавчик, но характером. Нам определённо нужно посмотреть этот мультфильм.

Баки молчит, но улыбается, приняв зелёную непонятную игрушку. Чуть позже, когда они стоят в очереди в кассу, он всё-таки решает задать вопрос, который его тревожит.

— Мари, где ты научилась так стрелять?

— Когда я была маленькой, мой папа часто брал нас с братом на охоту. А ещё в школе я посещала кружок по стрельбе. Удивлён? - Мари смотрит на него снизу вверх, пытаясь разобрать эмоции на непроницаемом лице. Мне даже не пришлось врать тебе, Джеймс. Ты ведь спросил где научилась, а не где совершенствовала навыки.

— Конечно удивлён. Ты ведь спросила у него «А куда смотреть? Где тут прицел?»

— Хотела тебя немного разыграть.

— Тебе удалось.

— Я рада. Мне нравится твоя улыбка. От неё тепло, - Грин поджимает губы и отворачивается, понимая что неосознанно заходит дальше, чем хотела вначале. Он слишком Джеймс. От него невозможно держаться подальше. Баки смотрит на неё несколько долгих секунд. Время будто остановилось, даже звуки затихли. Всё кажется таким странным, но до боли приятным. Я чувствую себя живым и мне спокойно. Он аккуратно берет её за руку и ведёт дальше, к колесу обозрения Wonder Wheel. Мари снова улыбается, на щеках появляется лёгкий румянец. Она кутается в зябкую куртку и Джеймс не придумывает ничего лучше, чем обнять женские плечи, закрыть её от ветра.

— Тебе нравятся кабинки, которые раскачиваются или обычные?

— Обычные, - девушка прикрывает глаза. От близости становится теплее не только телу, но и душе.

— Хорошо.

Когда кабинка начинает свой путь вверх, Мари начинает тонуть. Снова. Это больно. «Будь послушной». Папочке нравится? Грин чувствует, как тошнота подбирается к горлу. Но это нечестно по отношению к этому Баки, который здесь, рядом. Который молчит, глядя на её грустный профиль.

— Тебе неприятно быть здесь? - он задаёт этот вопрос не из самолюбия, а чтобы сойти, если ей не хорошо.

— Я чувствую себя так, будто предаю его, хотя это конечно глупость. Просто у нас тоже однажды было свидание здесь. Нахлынули воспоминания. Извини. Мне нужно послушать его и двигаться дальше. Он хотел бы этого. Он хотел, чтобы я была счастлива.

— Я… Мари, я не самый подходящий человек для этого. Мне кажется, что тебе нужен кто-то другой, - каждое слово даётся ему с трудом, ведь она та, с кем ему хорошо, но он говорит. Потому что чувствует - это было бы правильно.

— Джеймс, тебе тоже нужно двигаться дальше. Ты свободен. Ты оправдан. Ты человек, который заслуживает счастья и покоя.

— Что сказал бы твой человек, если бы узнал обо мне?

— Он… Он сказал бы идти по зову сердца. И принял бы любую кандидатуру. Тем более, такого человека, как ты, - она наконец-то снова поворачивается лицом к нему. Молчит несколько секунд, глядя в глаза, в которых страх, стыд и боль. Грин не в состоянии подавить желание коснуться к его лицу, а он не в состоянии отстраниться после таких слов. Мари вкладывает всю нежность в это касание губ к щеке. Это уже не просто чмок, как благодарность или радость. Это первое настоящее проявление волнующих чувств. Прислоняется лбом к его виску, — Ты хороший. Я чувствую это. Я верю.

— Спасибо, - Бак берет её ладонь и целует холодные пальчики, как делал во сне. Сон. Конечно, — Знаешь, я видел тебя во снах. Очень давно.

— Правда? - она смеётся сквозь слезы, — И что мы делали? Надеюсь это был не один из твоих кошмаров?

— Разговаривали. Обнимали друг друга. Целовались. Занимались любовью. Играли в снежки из песка. Нет, это был луч света среди тьмы. Я всегда забывал спросить как тебя зовут, поэтому называл чудо. И ты действительно была для меня чудом.

— Так это было не один раз? - по её коже бегут мурашки.

— Нет. Сотни каких-то фрагментов, где я просто смотрел. Но несколько раз я мог говорить с тобой, касаться.

— Ну и как после такого можно поверить, что ты неподходящий человек?

— Наше время вышло, - Барнс мягко улыбается и помогает ей выйти из кабинки.

Мари находится в лёгком замешательстве. Как такое вообще возможно? Меня не существует в этой мультивселенной. Почему тогда тебе снились сны со мной? Ты загадка, Джеймс Барнс, и я хочу её разгадать.

Всё время до закрытия парка они гуляют, разговаривают и пьют горячий ароматный кофе. Ему почему-то стало легче после того, как он признался, что видел её. Тем более, что она не отреагировала отрицательно или агрессивно. Не назвала его извращенцем, хотя он и не признался в том, что сон не всегда был только о разговорах. Он вдруг почувствовал, что, пусть не сразу, но когда-то точно сможет открыться перед ней. Сможет доверять. А может уже доверяет?

Вечером, вернувшись домой, Мари переодевается в его рубашку, даже не смотря на то, что её одежда, которая пострадала от пролитого соуса, давно выстирана и даже высушена. Просто комфортно и всё. Конечно, она надевает шорты. Это уж совсем по-варварски провоцировать его так. Ей не нужно спрашивать, чтобы знать, у него не было никого с 43-го года. Девушка готовит ему сытный ужин, а сама довольствуется салатом. И всё как-то настолько подозрительно легко, что она даже напрягается, потому что несколько раз чуть не начинает со слов «А помнишь, как мы…»