Она оттягивает мочку с кольцом свободной рукой - Стайлз замечает это в зеркале заднего вида.
- Теперь он не засыпает без своей пустышки, - она откидывает голову на спинку сиденья и оборачивается к окну, подставляя лицо с разводами от солнцезащитного крема под солнце.
- Поверь мне, если он действительно захочет спать, ему будет все равно, с титькой или пустышкой во рту он будет или нет.
- Ты сказал титька? - переспрашивает Элли.
- Ему все равно, дам я ему грудь или нет. Но только не пустышку.
- А ты не признавала пустышки, - говорит Стайлз Элли.
- Откуда ты знаешь?
- Я набрал тебе кучу всего в детском отделе, когда ты родилась. Но большая часть тебе просто была без надобности. Не знаю, зачем я это взял, - хмыкает Стайлз и включает левый поворотник. - Тогда мне казалось, что ребенку столько всего нужно.
- А потом вы завели Томаса, и ты стал покупать не только антирефлюксные смеси, но и эко-обувь для младенцев, - замечает Малия.
- Вроде того, - соглашается Стайлз со смешком и выруливает на соседнюю полосу, чтобы обогнать фургон электрической компании. Позднее он решил бы, что не стоило этого делать: на узком шоссе не выжмешь больше восьмидесяти. Но сейчас он без задней мысли выкручивает руль через линию приближения и прибавляет скорость, собираясь встать за “шеви”, который катит на холм. Он водит уже тринадцать лет. Он выезжает на вызовы в патрульной машине и знает, как перевозить детей. Он хороший водитель.
- Стайлз! - кричит Малия, и он видит, как с поворота на Уитакер Самет на них выносится под завязку накачанная бензином автоцистерна межштатных перевозок. “Мерфи Юэсэй, - написано на кузове. - Огнеопасно”.
//
“Огромные пробки в сторону Кастейк образовались после взрыва бензовоза”. Каждые полчаса KKGO - радио дальнобойщиков в Лос-Анджелесе - наводняет эфир дорожной сводкой.
В такой день один дальнобойщик напевает себе под нос на мосту в Санта-Кларите, Калифорния, в старом “кенворте” с тремя-четырьмя славными парнями, которые работают на фабрике мебели в Джефферсонвилле, Индиана. Шины шипят на горячем асфальте, а они с пакетами ланча подпевают кантри из радио, пока в эфир не врываются новости.
“Два сообщения об инциденте, полученные Los Angeles Times от очевидцев, отличаются от заявления шерифа. По предварительным данным, авария произошла в половине десятого утра”.
“Количество пострадавших от взрыва на 99 автомагистрали в округе Лос-Анджелес возросло до двадцати человек”.
“Водитель и все пассажиры Хонда CR-V погибли на месте. Очевидцы сообщают, что на момент ДТП в салоне также находился ребенок”.
========== Эпилог ==========
- Стайлз! - кричит Малия, и он видит, как с поворота на Уитакер Самет на них выносится под завязку накачанная бензином автоцистерна межштатных перевозок. “Мерфи Юэсэй, - написано на кузове. - Огнеопасно”.
На шоссе выжимают сто в сторону Кастейк, водитель бензовоза же давит сто сорок вчистую на повороте. Стайлз круто сворачивает влево, и “хонду”, не готовую к перегрузкам и молниеносной работе ногами с педалями, юзом выносит с дороги через помятый отбойник. Водитель бензовоза дает по тормозам, позабыв о том, что на такой скорости его наверняка развернет на сто восемьдесят. Пиво из бутылки плюхается ему на штаны, на визжащих покрышках автоцистерну заносит к обочине.
- Черт возьми! Сейчас рванет! - Стайлз переключает на первую скорость: сорок пять, пятьдесят пять… Потом на вторую, на короткий скоростной отрезок встречной полосы по ту сторону обочины между кактусами и разделительными щитами. Вокруг них воют гудки, машины заносит, водители сбрасывают скорость. “Хонда” пробивает еще один отбойник. Там несколько секунд на краю. Нет простого, прямого способа объяснить это, сбавляешь обороты и выбираешь между сейчас и потом. Но край еще где-то там, потому что те, кто знает, где он, уже за него перевалили.
//
- Малия… Малия…
Головная боль стягивает кожу на лбу. Во рту сушняк, как после сна где-нибудь в середине февраля: некуда торопиться, деревья голые, капоты побелели от инея, а большинство местных сидят перед теликом с “Одним дома”, тыквенным пирогом и всеми своими детьми. Малия думает о сыне.
- Тебе нужно исцелиться. Я не знаю, как это работает, но тебе это нужно. Малия, очнись. Мы должны помочь Стайлзу.
Ее живот зажимают руками, и она сдвигает туда же свою руку - футболка намокла и пристала к левому боку. Она чувствует копошения возле себя: кожаные сиденья скрипят под маленьким весом, за запахом дешевого вонючего масла и бензина еще ощущается жевательное драже.
- Малия… Мама…
Она продирает глаза и закашливается, шаря по сидению, чтобы отстегнуть ремень.
- Все хорошо, я с тобой, - она подтягивается, чтобы обнять Элли, перелезшую к ней на заднее сидение под пробившими лобовое стекло металлическими конструкциями у указателя “Ранчо Чумаш. Вход воспрещен”. Через залепленное раздавленными томатами заднее стекло Малия замечает, что их мили на три оттащило от трассы, где группки патрульных машин лос-анджелесской полиции в столбе дыма теперь гонят всех в обход через громкоговорители.
- Нет. Стайлз… Его нога застряла под сидением. И я не знаю… я не уверена, но, кажется, он не дышит. Я… я не могла проверить. Не могла до него дотянуться.
- Стайлз! - зовет Малия, уже когда вытягивает его из пропахшего сандаловым ароматизатором и кровью салона и снова и снова давит на его грудь, вжимая колени в кусты колючего засохшего мескита.
- Нет, я не потеряю тебя так, как потеряла свою семью, слышишь? Не после всего, - она потирает запястьем кровяные разводы на щеках и нагибается, чтобы вдохнуть воздух ему в рот. Холодная кожа небритого подбородка все еще пахнет лимонным “швеппсом”. - Ты не оставишь свою жену и своих детей. Ты не оставишь нас со Скоттом, - говорит она и скользит ладонями к своим коленкам, оставляя на них красные пятна.
- Что ты делаешь? Надо продолжать, и тогда он очнется, - Элли бросается к нему, растирая слезы своей ладошкой с налепленной на нее наклейкой из шоколадного батончика.
- Папа, - она морщится и обнимает его, прижимаясь рукой к его щеке. И когда Малия слышит это, она сгребает Элли под руку и позволяет себе разреветься, жалея себя, их с ним дочь, Томаса и долбанную пустышку, которую так любит Митчелл, пока со скоростью черепахи по пересеченной к ним в запыленном “форде” ползут копы округа Лос-Анджелес, сминая кусты с томатами под летней резиной.
- Тебе удобно? - спрашивал Стайлз за несколько дней до того, как она родила Элли. - Ребенок шевелится?
- Не знаю.
- Шевелится он или нет? Малия? Ты же должна чувствовать.
- Говорю тебе, не знаю. Нет. Не шевелится.
- Ребенок не шевелится, - сказал он Скотту.
Парень из Айкена знает о ней все, начиная с пристрастия заказывать пиццу пепперони посреди ночи и заканчивая привычкой отрицать то, что всегда имело значение.
- Папа! - кричит Элли, и когда она опрокидывает кулак ему на грудь, ее глаза наливаются красным и кровь выбрызгивает из носа на застиранный ворот футболки под скользящим с нее к нему солнечным зайчиком.
- Я… с вами, - выдавливает он и шевелит рукой, находя пальцы Малии и сжимая их. - Я с вами.
//
Скотт переворачивает смоченный пивом ростбиф на гриле на их заднем дворе с вытоптанной Марли желтой лужайкой и рэгги в радиоприемнике и, обтирая пальцы в мясном соке о бумажные полотенца, оборачивается к Стайлзу - тот сидит, вытянув ногу в гипсе в раскладном полосатом стуле. Малия смотрит на них, покачивая автолюльку с Митчем носком шлепанца, но когда Скотт замечает ее взгляд, она достает сына и прошлепывает к ним, вынимая палец из его рта.
- Пойдешь к папе?
- К какому из них? - спрашивает Стайлз и щекочет его голую смуглую ножку, пока Малия передает Митча Скотту. Тот перекладывает его на свое плечо.
- Ты всего лишь его крестный отец, - замечает она, забирая у него бутылку “Миллер” и поправляя завязки на купальнике. Скотт притягивает ее к себе, обнимая за живот.
