– Злые вы, нехорошо человека обижать, – Милолика вернулась на своё место.

– Милолика, скажи, – допытывались девки, – не боишься с ним обниматься? Вон какие у него ручищи-то! Небось такой детина обнимет – все косточки захрустят.

– Нет, он ласковый, – улыбнулась она в ответ. – Он даже лишний раз обнять боится.

– Сватов не собирается засылать? – спросила одна.

– Пока нет. Обещал заслать, как только воином станет.

– О-о! – все засмеялись. – Когда это будет! Разве князь его от коровьих хвостов отпустит? Чтоб воином стать, надо мечом владеть, а не за хвосты коровам дёргать.

– Хватит парня оговаривать! – властно повысила голос Скрева. – Робкий – не значит плохой. И работы никакой не чурается. А ну хватит галдеть – работа не ждёт!

* * *

Оскол стоял в ручье, по колено в воде, и яростно отстирывал пятна навоза, въевшиеся в рубашку. Выстиранные портки уже сушились на камне. Он в который раз потёр пятна глиной, а затем опять начал смывать водой.

– Оскол! – с крутого берега сбежал Рюрик. – А я тебя ищу. Мы же хотели с тобой ладью нашу конопатить.

– Там нужно несколько досок заменить – сгнили они от старости, а потом уж конопатить.

– А я надеялся, что под парусом в море выйдем.

– В следующий раз. Ты только смолы достань! – отжимая рубашку и вылезая на берег, сказал Оскол.

– Я достану! – пообещал Рюрик. – Тогда, может, на мечах сразимся?

– Можно и на мечах.

– А «солнышко» ещё раз покажешь? А то у меня не получается так же ногами перебирать.

– Покажу и «солнышко». Ты, когда его делаешь, о ногах не думай, а думай о противнике, понял?

– Понял. Оскол, смотри!

Отрок достал из-за пазухи кинжал в украшенных серебром ножнах.

– Откуда он у тебя? – раскладывая на камне рядом с портами рубашку, спросил Оскол.

– Князь подарил.

– Князь Яромир?

– Не-ет, – замотал головой Рюрик. – Князь Вратибор.

– Не называй его так. Он княжич, как и ты.

– А я буду… – надул губы Рюрик.

– Да никак ты злишься на князя Яромира?!

– А чего он! – у отрока дрогнул голос.

– Рассказывай, что случилось?

– Он меня прикормышем обзывает, да и дети его…

– А ты, значит, обиделся?

Рюрик, не ответив, присел на камень рядом с сушившейся одеждой Оскола.

– А ты терпи и помни, что ты – княжич. И обиду свою, и свой гнев не показывай. Не в этом сила княжеская. А сила княжеская – в поддержке народа и дружины. А сейчас, когда нет у тебя никакой ни того ни другого – терпи. А сила будет тогда, когда люди за тобой пойдут, когда дружина будет, когда правду людям будешь нести, а не зло и обиды. Здесь ты – никто, и за тобой никто не пойдёт. Потому что руяне помнят, что ты – бодрич. Может нам вернуться на родную землю?

Рюрик горестно покачал головой:

– Мне туда ходу нет. Как теперь докажешь, что я княжеского рода? Если бы моего отца не убили даны, то он бы после смерти князя Дражко стал князем, – произнёс Рюрик и добавил с нескрываемой злобой: – а не его младший брат Славомир… Представляешь, князь Яромир говорил, что мой дядя заключил союз с данами! С данами, которые убили моего отца! За это король франков Людовик побил бодричей и посадил дядю в темницу1. Так что теперь князем может стать мой двоюродный брат Цедраг2 – сын князя Дражко. Может, да только он в заложниках находится у датского Готфрида.

Оскол помолчал, обдумывая сказанное Рюриком, а затем спросил:

– Так привечает, говоришь, тебя Вратибор? Вон и кинжал подарил!

– Это он подарил, чтобы меня с собой на данов не брать. Я просился, а он отказал. Говорит, что подрасти надо.

– Князь Яромир на данов собрался?

– Нет, он этого не хочет. Купец Остромысл охочих людей собирает, а Вратибор со своей дружиной ему собрался помочь.

– И много желающих набирается?

– Я не знаю, – Рюрик пожал плечами. – Только слышал, что всем, кто на данов собрался и кому нечем воевать, тем купец Градомир оружие в своей лавке выдаёт с последующим возвратом, конечно.

– Что же ты раньше-то молчал! – Оскол вскочил и начал натягивать на себя мокрые портки. – Знаю я эту лавку.

– Ты чего задумал, Оскол? – побледнел Рюрик.

– Я тоже на данов пойду. Настало моё время! Ты забыл, что и моего отца даны убили? Давай, помоги мне серебро достать.

Оскол подошёл к необхватному валуну, который и двоим не сдвинуть, и, ухватившись за край, натужился, стараясь приподнять его. Жилы у него на шее напряглись, лицо покраснело, но часть громадины немного оторвалась от земли. В образовавшуюся расщелину Рюрик засунул камень поменьше, подперев глыбу, чтобы она не встала на место. Оскол сунул под нее руку и, пошарив, достал кожаный мешочек с серебром.

– Вот оно – наше будущее! – позвенел монетами Оскол.

– А как же я?..

– А ты меня жди. Я из похода приду и буду первым воином в твоей дружине.

Оскол схватил мокрую рубашку и быстро начал подниматься вверх по крутому берегу ручья.

– Я буду ждать… – прокричал ему вдогонку Рюрик.

Оскол, прежде чем зайти в лавку к Градимиру, купил себе яловые сапоги на каблуках, и, надев их, почувствовал себя выше и значимее. Теперь он не какой-то там босяк, а самодостаточный парень, почти не отличающийся от большинства руян. К Градимиру он зашёл с гордо поднятой головой, но тот довольно скучно спросил:

– Тебе чего?

– Так, это… На данов я собираюсь.

– А-а! Вон копьё, – показал Градимир на сложенные в углу копья и щиты, – вон щит, забирай.

– Да мне бы меч…

– Всё остальное я продаю.

– У меня есть серебро, – Оскол достал мешочек и позвенел монетами.

– А ты знаешь, что за хороший меч можно шестнадцать коров купить?

– У меня вроде много, – неуверенно произнёс Оскол.

– А что ещё ты хочешь купить?

– Мне бы ещё шлем, щит и кольчугу, да не знаю – хватит ли? Ты посмотри…

Градомир взял мешочек и пересчитал монеты:

– На всё не хватит. Решай, что будешь брать.

Оскол решительно произнёс:

– Тогда давай мне подберём кольчугу и шлем, да секиру потяжелей с топорищем таким, поухватистей.

Градомир снисходительно смотрел, как молодой покупатель неумело примерял кольчуги и шлемы, выбирая подходящие. С секирой проблем не было, Оскол сразу выбрал одну из самых тяжёлых с длинной ручкой и несколько раз взмахнул ею, рассекая воздух. А вот щиты ему не понравились. Оскол один за другим перебирал их и, качая головой, откладывал в сторону.

– А потяжелее и попрочнее ничего нет?

Градомир усмехнулся:

– Щит должен быть крепким и лёгким, чтобы в бою не сковывал движения. В битвах-то не приходилось бывать?

– В молодости раз попал я под град стрел данов, а в бою с глазу на глаз с врагом не приходилось встречаться.

– Оно и видно… Бери любой щит – не пожалеешь!

Оскол не стал ничего объяснять и стоял на своём:

– Мне бы другой – потяжелее.

Градомир вздохнул:

– Есть у меня один щит, в бою добытый. Тяжёлый… Да только не берёт его никто у меня, и я его убрал с глаз долой.

Градомир вынес из-за двери овальный щит чуть длиннее человеческой руки и в верхней части сплошь окованный железом. Сверху вниз по центру щита протянулась металлическая полоса, дополнительно защищающая руку, но и утяжеляющая щит. С внутренней стороны щита не было планки, за которую обычно держат щит воины, а были ремённые петли.

Оскол сунул в петли руку, вытянув её горизонтально над полом, поднял щит и резко крутанулся. Щит со свистом рассёк воздух, как до этого секира.

– Вот такой мне щит нужен!

– А я смотрю, что не обделили тебя боги силушкой-то. Как твоё имя?

– Осколом кличут.

– Я со своими воинами тоже на данов собираюсь. Ты приходи вечером на берег, там ладья у меня. Со мной поплывёшь. Трудно тебе будет в первом бою неопытному-то. Постараюсь оградить тебя от ошибок.

Оскол в кольчуге, надетой на влажную рубаху, в шлеме и сапогах чуть ли не вприпрыжку спешил на княжеское подворье. Закинутый на спину щит и массивная секира за поясом немного сковывали движения, но это не мешало ему уверенно стучать каблуками сапог по деревянной мостовой.