– Подожди! – перебил его Лисандр. – Послушай хотя бы, что я знаю про маров. Дай мне объяснить…

– Замолчи! Для того чтобы победить маров, мне не нужны ни твои объяснения, ни твои уловки. Мои предшественники однажды вынудили их отступить, и мы сделаем то же самое.

Это действительно так? Набран хотел этой войны? Хотел настолько же сильно, как и Атура? И он готов пожертвовать ради этого своим последним оставшимся сыном? Он же даже не понимал, во что ввязывался!

Король поднялся по ступеням к трону и повернулся к дворянам:

– Предатель должен умереть. Но не на виселице. Он должен умереть на границе от рук монстров, которых впустил в нашу страну. И я молюсь, чтобы в смерти он обрел честь, которая не досталась ему при жизни.

– Этим ты подписываешь смертный приговор не только мне! – прокричал Лисандр в ответ. – Ты обречешь весь Амберан на гибель, если думаешь, что наша страна сможет выстоять против маров одной только силой оружия.

Набран сел на свой трон и не удостоил Лисандра ни единым взглядом.

– Увидите его. А затем пусть зайдет Реон.

– Реон? – Лисандр сопротивлялся изо всех сил. Набран не должен столь легкомысленно относиться к нападению маров и уж точно не должен доверять этому Реону. – Мары – это только головной отряд! – кричал он, пока солдаты выводили его из тронного зала. Он отчаянно смотрел по сторонам в надежде найти хотя бы одного человека, на лице которого читалась бы вера в его слова. Но если кто-то из дворян и сомневался в решении короля, они слишком боялись даже взглянуть на Лисандра. – Вы понятия не имеете, кто является вашим истинным врагом и что ожидает вас по ту сторону границы.

Однако это было бесполезно. Король вынес свой вердикт, и Лисандра больше никто не слушал. У входа в тронный зал уже поджидал Реон в сопровождении толпы вооруженных воинов. Он самодовольно наблюдал за тем, как Лисандра уводили прочь.

Подобно самому обыкновенному преступнику, принц лежал в цепях на телеге, запряженной лошадьми, и был представлен на всеобщее обозрение. На пути через улицы Агрино его обкидывали гнилыми фруктами, грязью и камнями.

Лисандр относился к этому хладнокровно. А что еще ему оставалось делать? Он по-прежнему не понимал, почему отец настолько безжалостно отправил его под суд, и его не покидало чувство, что он знал лишь часть всей истории. За этим наверняка крылось нечто большее. Может быть, еще больше лживой информации, которую распространил про него Реон?

Для того чтобы оттеснить маров за пределы границы, король отправил небольшое пешее войско. Оно состояло едва ли из трех сотен человек, которые шли вслед за телегой, и небольшой горстки всадников. Слишком мало, чтобы победить то полчище, которое он видел. Но, возможно, за такое короткое время было тяжело собрать большой отряд. В конце концов, бóльшая часть королевского войска распределена по всей стране и вовлечена в борьбу против собственных провинций.

Лисандр предполагал, что на долю Реона выпала задача объединить разобщенные вооруженные силы Амберана под одним флагом и нанести решающий удар против маров. Если ему удастся, весь Амберан будет лежать у его ног. Однако ни король, ни Реон не подозревали о том, с каким врагом действительно имели дело.

Снова в его плечо попал камень. С гнилыми фруктами он еще справлялся, но камни и правда доставляли ему немало хлопот. Все тело принца уже покрыто синяками, его ухо – ранено и горячо пульсировало. Очевидно, было недостаточно умереть за то, что он не справился с ролью наследного принца. Он должен погибнуть обруганным и опозоренным.

– Умри, предатель! – закричал кто-то.

– На виселицу его!

Некоторые гвардейцы держали народ на расстоянии, чтобы их шествие могло медленно, но непрерывно продвигаться по направлению к городской границе. Однако это не останавливало возбужденные массы, пытавшиеся совершить правосудие собственными руками.

– Смерть принцу! – орали присутствующие, пока Лисандра все больше и больше закидывали разными предметами.

Внезапно несколько мужчин прорвались через ряды гвардейцев и бросились к телеге. Многочисленные руки хватали Лисандра, окончательно разорвав его рубашку в лохмотья, и тянули за волосы.

– А ну прочь! – выругался на них возница и ударил кнутом мужчин, которые пытались стянуть Лисандра с телеги. Поскольку цепь вокруг его запястья была прикреплена ко дну телеги, у них ничего не выходило, но в конце концов, кучеру удалось прогнать их, а у гвардейцев получилось оттеснить их в сторону.

Лисандр с благодарностью кивнул кучеру, несмотря на то что не знал, какая смерть была бы более милосердной – от рук его собственного народа или от маров, которые похитили бы его душу на границе.

Кучер одарил его презрительным взглядом и плюнул на телегу, прежде чем вернуться к своей лошади.

Лисандр смиренно опустил глаза. Он не жалел, что последовал за Широй. Не жалел, что пощадил ее жизнь и узнал правду о том, что находилось по ту сторону границы. Но мысль о том, что он умрет и не сможет помочь Амберану своими знаниями, разрывала его изнутри.

Он оставил Ширу лежать в луже собственной крови, чтобы предупредить короля. Как он должен был простить себя за это? В ярости он пытался разорвать цепи. Наручники уже разодрали ему все запястье, боль проникла в кончики пальцев. И все же это не доставляло ему столько боли, как чувство беспомощности в груди.

Когда мары доберутся до Агрино и падет весь Амберан? Огромному количество людей грозила смерть, и он не мог это предотвратить. Ничего из этого.

Он обессиленно поник, стараясь не замечать воплей и проклятий, шедших из масс. Когда они выехали из города и завернули на пыльную дорогу по направлению к Пограничью, крики превратились в отдаленный шум, и Лисандр окончательно потерял сознание.

Он знал, что это всего лишь сон, когда услышал щебетание птиц, почувствовал теплые солнечные лучи на своей коже, а его сердце наполнилось ощущением внутреннего спокойствия, которое давно уже не испытывал.

Он понимал это; и тот факт, что он знал, чем закончится этот сон, доставлял ему несказанную боль. Но он не хотел сейчас об этом думать. Он почувствовал шелковые простыни под своими пальцами, провел по ним рукой и, посмотрев в сторону, увидел Ширу, которая лежала рядом с ним и мирно спала. Ее грудная клетка поднималась и опускалась, пока девушка глубоко дышала; кожа цвета луны блестела, как кристалл на свету утреннего солнца, а ее волосы были похожи на смолу насыщенного черного цвета, стекавшую по ее плечам. Лисандр тосковал по тем временам, когда мог взглянуть ей в глаза. В них было столько тайн. Но спрашивать об этом ему не позволялось. Он немного приподнялся, склонился над ней и погладил по щеке. Ее кожа была холодной, как свежая родниковая вода. Не такой темной и не такой теплой, как человеческая. Шира – такая храбрая и волевая – совсем не похожа на тех женщин, которых он знал. Казалось, ничто не может ее сломить. При этой мысли его тело судорожно сжалось. Шира проснулась и посмотрела на него глазами, полными ужаса. Ее взгляд наполняли боль, страх и неподдельное отчаяние. Она опустила глаза на свое тело и увидела настолько же отчетливо, как и он, большое количество крови, пропитывавшей простыни. Это была ее кровь. Она вытекала из раны на животе, в то время как его рука лежала на рукояти протыкавшего ее кинжала. Он испуганно посмотрел на нее, однако Шира, которую он знал, исчезла. Под ним оказался мар с серой кожей, белыми, как луна, глазами, который закричал и набросился на него.

Лисандр тут же проснулся, поднялся, выпрямив спину, и осознал, что все еще находился в запряженной лошадью телеге, а руки по-прежнему скованы железными наручниками. Его дыхание стало прерывистым, и на лбу выступил липкий пот.

Он снова увидел этот сон. И снова к нему вернулось ощущение, будто он убил Ширу только что, а не несколько дней назад. Лишь его собственная смерть могла положить конец той пытке, которую вызывали воспоминания.

По всей видимости, прошло уже несколько часов, поскольку солнце постепенно приближалось к горизонту. Почуяв запах холодной золы, он поднял взгляд.