Жабо рубашки топорщилось, напоминая похоронный цветок. Он смахнул пыль с синего бархата редингота, вздымая сверкающее в лунном свете облачко пыли. Пробежался по клавишам невидимого фортепьяно, снимая напряжение в длинных пальцах.

– Добрый вечер, мадемуазель, – поприветствовал Александр, поклонившись.

Взгляд его черных глаз меня заворожил. Ни мешков, ни прочих следов сна, присущих обычным смертным.

– Добрый вечер, месье, – ответила я одними губами.

Мысль об опасности заставила забыть о головной боли.

Забавно называть это существо «месье». Он выглядел так молодо. Моложе, чем вчера в комнате баронессы. Может, оттого, что убрал копну рыжих волос назад, подвязав их на затылке а-ля катоган[4]? Это еще больше подчеркнуло юношескую привлекательность его лица.

Заметив мой взгляд, вампир объявил:

– Вы можете избавить себя от парика, если вам так удобнее. Я не возражаю. Никогда не видел ничего подобного: натуральные волосы, смешанные с серебряными нитями. Это очень дерзко!

Я содрогнулась, услышав его слова. Серебро запрещено во всей Вампирии: если чеснок раздражал бессмертных, то этот металл был для них ядовит.

– Это не парик. Это мои настоящие волосы. Без грамма серебра, спешу уточнить.

– Неужели?

Он снова изучающе посмотрел на меня, как энтомолог на панцирь насекомого, затем добавил:

– Ваши волосы – эпатаж!

Не зная, что ответить, я улыбнулась. Но вышла гримаса, перекосившая мое лицо.

– Я не похож на других овернских вампиров, которых вы, возможно, встречали, – продолжил живой мертвец, не догадываясь, что он первый из них, кого я встретила. – Прошу вас, не ставьте меня в один ряд с древними ископаемыми вроде маркиза Риомского или графа Иссуарского. От них несет нафталином. Эти пугала носят одну и ту же одежду в течение ста лет! Я, чтобы идти в ногу с модой, каждый сезон заказываю себе гардероб из Парижа.

Он гордо расправил лацкан редингота, который действительно выглядел модным и ладным, идеально сидящим на его атлетической фигуре.

– Поверьте, мне не место в Клермоне. Я целую вечность мечтал только об одном: как можно скорее убраться оттуда.

Речь Александра озадачила меня. Он изъяснялся на современном языке. Использовал тот же сленг, что и братья. А прежде всего, его отношение к другим овернским вампирам! Сколько раз отец ругал меня, когда я легкомысленно, без должного уважения отзывалась о повелителях ночи!

– Я другой, – мой собеседник расправил жабо. – Абсолютно современный. И даже, осмелюсь заметить, опережающий время, которое отказывается эволюционировать. Без сомнения, слишком авангардный для Версальского двора, откуда был изгнан много лет назад. Но этот бунт фрондеров, пресеченный в зародыше, изменит игру.

При этих словах тень досады мелькнула на его лице.

– Конечно, я бы предпочел, чтобы все прошло иначе, потому что ненавижу неоправданное насилие и ненужные страдания. Как представитель Короля, я лишь сопровождал инквизитора, выполнявшего поручение архиатра[5] из Клермона. Но под респектабельной маской прелата скрывается тупая скотина!

– Он и его люди устроили настоящую резню среди мятежников. От одной мысли меня бросает в дрожь. Несмотря ни на что, я надеюсь снова заслужить милость Его Величества. А вы как думаете?

– Э… да, конечно, – запинаясь, ответила я.

Воспоминания об убийстве родных сдавили горло.

Тот факт, что Александр в поисках поддержки доверил мне свои тайные мысли, смущал. Для него я не простолюдинка, а баронесса. Пусть я смертная, а он вампир, – в его глазах нас объединяло привилегированное положение аристократов.

Я опустила глаза, думая о преимуществах сложившейся ситуации. Правильно будет воспользоваться путешествием и доверием монстра, чтобы получить как можно больше сведений.

– Но я, как обычно, болтаю без умолку и только о себе, позабыв о драме, которую вы только что пережили! Какой же я хам! Ведь вы все еще в шоке от потери отца. Вас укачивает в этой старомодной карете? Вы помните, как прошлой ночью крепко уснули еще до того, как мы остановились в Клермоне?

– Остановились в Клермоне? – стараясь звучать бесстрастно, повторила я.

– Мне нужно было время, чтобы упаковать чемоданы. Я покинул Овернь, чтобы больше туда не возвращаться! Bye bye! Adios! Arrivederci! До свидания! Следующая остановка – Версаль!

Мои ногти впились в кожу сиденья. Тот огромный багаж на запятках экипажа! Сколько же времени ушло на его сборы? Я разозлилась на себя за то, что не смогла воспользоваться прекрасной возможностью для побега.

– Хотелось бы находить время, чтобы останавливаться на постоялом дворе каждую ночь, – продолжил виконт. – Знаю: вы, смертные, предпочитаете спать в кровати, а не на банкетке в карете. Я и сам, поверьте, выбрал бы бархатистое прикосновение шелка своего гроба, а не эту пыльную дыру. Только уж слишком тороплюсь вернуться ко Двору. Я так долго был в изгнании! Его Величество предоставил мне выбор: Овернь или тюрьма Бастилии. В то время я был убежден, что выбрал наименее скучный вариант. Но теперь, оглядываясь назад, понимаю, как был не прав. Увы и ах!

Впервые в жизни я встретила приближенного Короля Тьмы. Монарх всегда был частью моей жизни, но только в виде гравюры над камином, профиля в маске на реверсе монет или полупризрачного присутствия в страшных сказках перед сном.

И вот мы галопом спешим к нему!

– Я приказал своим людям менять лошадей на каждой почтовой станции, каждые семь лье. Несмотря на ухабы, надеюсь, вам нравится наш вояж.

– Очень, – соврала я.

– Рад это слышать. Но скажите… еда вам не по вкусу? – Он указал на плетеную корзину, к которой я не притронулась.

– Я… да, выглядит аппетитно. У меня просто немного сводит живот. Из-за смерти моего отца, как вы заметили…

«…а также матери и братьев», – мысленно закончила я, сдерживая слезы.

– Понимаю, – кивком головы поддержал Александр. – Хотя я трансмутировал очень давно, все же помню, насколько глубокими могут быть чувства смертных. Но знайте: сердца вампиров тоже способны переживать, даже если больше не бьются. Просто наш взгляд на события… другой. Наша жизнь не так эфемерна, как у смертных. Вы так быстро переходите в своих чувствах от одной эмоции к другой: от высшего блаженства до невыносимых страданий. Теряете дорогого человека, и весь мир рушится. Находите утешение в единственном друге и чувствуете себя воскресшим. Позвольте стать этим другом для вас, Диана. Вы не возражаете, если я буду называть вас Дианой?

– Пожалуйста, Александр, – я смутилась от его фамильярности и в то же время испытала облегчение от того, что он ничего не заподозрил.

– Пожалуйста, Алекс. Этого достаточно.

– Хорошо… Алекс.

Он протянул мне открытую ладонь:

– По рукам, Диана? Раз уж так, давай перейдем на «ты». Мне всегда будет девятнадцать!

В знак согласия я хлопнула по его ледяной ладони, потрясенная способностью вампира в одном предложении легко переходить от высокопарного слога к разговорному языку.

По крайней мере, в моих руках теперь одна важная информация: Александру было девятнадцать, когда он прошел трансмутацию.

Бессмертный достал из редингота золотую зажигалку и засветил фонарь на потолке кареты. Мягкий отблеск отразился на стенах и, подрагивая, заплясал в ритме дорожных ухабов.

– Вуаля! Fiat lux! Да будет свет! – торжественно объявил он. – Тепло и пламя огня способны оживить сердце смертного. Ничто не может сравниться с ним. Некоторые вампиры, вынужденные вечно жить в ночи, позабыли об этом. Но не я.

Его губы слегка растянулись, но он не размыкал их, словно хотел уберечь меня от вида своих клыков. Зрачки сузились. Радужная оболочка, до этого невидимая, теперь обрела цвет: лазурно-голубой.

Должна признаться, виконт обладал сверхъестественной красотой ангела. Но, как печально напоминало его имя, этот ангел умер давным-давно.