А еще эта девушка… невероятно походила на меня. Настолько сильно, что мне стало стыдно за ее прическу.

– Вот ваш десерт и чай, – я снова вздрогнула. Однако у этой барышни талант появляться рядом совершенно бесшумно… Мне принесли прозрачный чайник, в котором порхали зеленые листья и целые ягоды малины. На внушительном блюдце испускал сладкий аромат еще горячий яблочный штрудель, который, судя по виду, не только таял во рту, но и пускал там маленькие салютики счастья.

Я было открыла рот, чтобы поблагодарить девушку за вкусности, но она, двигаясь плавно, бесшумно и невероятно быстро, взмахнув бурой клетчатой юбкой, уже исчезала на кухне, откуда доносилось нечто похожее на перезвон хрустальных бокалов.

Я, наконец, попробовала долгожданный десерт. Сказать, что он был вкуснее всего на свете, значит не сказать ничего. Эндорфины в моем организме взревели дружное «юху» и запели торжественный гимн своей численности и перенаселению. Экстаз в сахарной пудре да с мятно-малиновым чаем. Голова пошла кругом. Я снова взглянула на портрет девушки, ее гитару и прическу. Панки хой, – усмехнулась я про себя, довольно щурясь на мягкий свет бра.

Мне вдруг вспомнились времена, когда тот самый ящер по кличке Ящер предлагал мне стать фронтменом их группы под названием «Из кожи», в которой, что логично (и с чем трудно поспорить), играли кожаные люди. Кожаные и безмозглые потому как для всех, кроме них, очевидно, что петь песни, пусть даже написанные кошками в лотке, должен человек, по ушам которого не поездила верхом на мамонтах стая гиппопотамов. В ответ на мое логичное объяснение о невозможности исполнения их желания, члены, точнее фрагменты банды, резонно гыгыкнули и поставили возле меня обслюнявленный микрофон, воняющий гнилыми зубами.

Я нервно икнула – оказалось в такт и в нужном месте, – что сочли изюминкой песни под названием «Компостный суп». В тексте произведения было много мата, а в конце репетиции мне предложили побриться наголо и покрасить голову в зеленый цвет.

Помню, тогда меня спас ларингит, свалившийся на мое рыдающее от переутомления горло в этот же вечер. Я с такой силой вцепилась в спасательный круг, что в течение месяца ухитрялась убеждать всех человекоподобных (и в конце концов убедить), заинтересованных в теме, в том, что потеряла свой божественный голос навсегда. А заодно рассталась с ящером под влиянием момента, когда он порвал себе ноздрю в попытках самостоятельно проделать в ней тоннель. Да, в моей жизни были кретины.

Так к чему это я. Да к тому, что в любом месте можно найти что-то интересное, взять хотя бы это кафе. Мы видим то, что хотим видеть, и сами творим собственную реальность, иначе бы все таланты и гении рождались исключительно в Санкт-Петербурге. Ведь та жизнь, которая у меня была (кстати, не так уж и давно), проходила в том же городе, что и сейчас. И не его вина в том, что я сделала свое существование унылой чередой уныло чередующихся дней.

Но немного развлечений этому городу действительно не хватает. Например, здесь неплохо бы прошел какой-нибудь молодежный фестиваль с выступлениями каких-нибудь музыкальных групп, не выходящих на местную сцену только потому, чтобы их вдруг не признали сатанистами, не загнали вилами в сарай и не сожгли его, и причем не сам народ, а представители местной администрации, приемлющие лишь танцы с платочками под балалайку. Я, разумеется, преувеличиваю, но однажды, когда в городском парке на сцене заплясала девочка с дредами, ей в лоб прилетело самое настоящее распятие. Но людей нужно понемногу приучать к молодежному творчеству, и к тому, что развлечения не ограничиваются первомайскими шествиями, велопробегами и праздничными митингами. Я уверена, что фестиваль где-нибудь на городской площади прошел бы на ура. Не без жертв, но на ура. Возможно, смертью храбрых пали бы первые выступающие. Затем зрители втянулись бы и возможно даже сплясали. Возможно даже обеими ногами.

Они умеют. Я видела, как славно выписывает па народ в нашем единственном клубе под полностью оправданным названием «Бугурт». Вот где эпицентр разного рода событий (которые, правда, мало кто потом помнит): здесь люди знакомятся, делают друг другу предложения, производят зачатие (в местных туалетах), отмечают рождение нового местного жителя, женятся, разводятся, делят имущество (это – чаще всего). Все эти разноплановые события объединяет одна традиция – мордобитие. Морды разбиваются здесь всегда, в честь ли виновника торжества, виновнику торжества или самим виновником торжества – но целым отсюда мало кто выходил. Я – один из немногих везунчиков. Ибо женщинам тут тоже прилетает. Одна моя знакомая ухитрилась попасть к травматологу, просто посидев пару часов за барной стойкой перед активно выплясывающей танцовщицей гоу-гоу. Так что каждый день, в будни и праздники еще до полуночи из «Бугурта» увозят как минимум одного человека в состоянии «очень не очень». Уход одного из них заводной диджей сопроводил в микрофон словами «Вы – самое слабое звено, прощайте», – чем вызвал бурю аплодисментов. Я думаю, сам переломанный тоже бы поаплодировал, если бы не обстоятельства.

Зазвонили дверные колокольчики. В кафе вошла…я.

Только с дурацкой челкой и копной драных волос, в которых словно порезвился десяток бурундуков. За спиной у…эммм… меня была упакована в чехол гитара, а в ушах болталось лютое безобразие в виде увесистых крестов.

Незнакомка обвела взглядом кофейню и уставилась прямо на меня, выпучившую на нее глаза.

Я проснулась.

Какие же чертовски удобные эти стулья. Они словно предназначены для того, чтобы в них задремать. Я оглянулась. В кофейне было пусто. Незнакомка мне приснилась.

«Будь, как дома, путник, я ни в чем не откажу…» – негромко напевали динамики.

В окна бил солнечный свет.

Я что, проспала здесь всю ночь? Почему меня никто не разбудил и не отправил домой пускать слюни в свою подушку? Странно.

Не менее странным было изображение на картине, на которой я ранее узнала себя. Девушки с гитарой там больше не было. В раме красовался другой персонаж: блондинка с глазами, наполненными слезами. Позади нее стоял маленький белокурый мальчик с бумажным самолетиком в руках, готовящийся его запустить. Малыш смеялся и уже занес руку для броска.

Интересно.

Я встала, чтобы найти официантку и расплатиться за отменное чаепитие. Но в Лавке было пусто. Лишь пылинки резвились в лучах солнца.

Судя по звукам, доносящимся из кухни, там уж явно кто-то был. Кто-то же готовит все эти великолепные сладости, украшающие витрину. Я уверенно встала из-за стола и нажала на ручку двери, ведущей в святая святых кондитерского дома.

Одновременно произошло несколько вещей: висящая сама собой в воздухе деревянная лопатка шлепнулась в миску с тестом, с громким лязгом захлопнулась дверь духовки, пакет с мукой бухнулся посреди кухни на пол, подняв в воздух ядерный гриб белоснежной пыли, а сидящий на холодильнике огромный пушистый, молочного окраса кот, оскалив розовую пасть, возмущенно рявкнул: «Кыш!».

Что я сделала в первую очередь, увидев нечто невообразимое? Ну, конечно же, я заорала так, что мне смог бы позавидовать арахнофоб, обнаруживший тарантула на своем лице.

Я вылетела на улицу, забыв свои вещи и пальто.

Только вот последнее мне и нужно-то не было.

На улице цвел поздний май…что заставило меня начать по-идиотски озираться по сторонам. Если произвести нехитрые расчеты, то можно сделать вывод, что я проспала в заведении не одну ночь, а минимум месяц. Ну или глобальное потепление решило бахнуть как можно более внезапно, дабы ошарашить и без того паникующих экологов. А еще возможно, что я просто-напросто сплю (этот вариант был таким правдоподобным, что я от радости чуть было не сплясала). Не припомню, конечно, сны, в которых приходится задумываться о том, не сон ли это, но все в этой жизни когда-то случается в первый раз. А если учесть, что многие сны мы вообще забываем, то моя теория приобретает огромную жирную галочку в графе своей правдоподобности.