– А как твоя личная жизнь? – интересуется Савамура, уже зная, чей телефонный номер окажется в его списке следующим.

– Моя личная жизнь – это работа, – фыркает Суга. – Целиком и полностью. Без каких-либо исключений.

– И вот чего мне жаль, – укоряет Савамура несерьезно, но действительно испытывает досаду от того, что друг так и не обзавелся пресловутой «половинкой». Он бы этой «половинке» устроил экскурсию в госпиталь Суги – может, и не со зла, но точно – для профилактики.

– Не стоит, – Суга качает головой. – Зато если задержишься на два месяца, то сможешь понянчить Иваизуми-младшего.

– Да ладно? – Дайчи чуть не давится новым глотком, и Коуши забирает у него бутылку.

– Ты пропустил их свадьбу. Юи не простит, если и рождение ребенка пропустишь, – предсказывает Коуши. – Я специально молчал, гадая, хватит ли у тебя наглости.

– Вот уж… – Савамура отмахивается от новой попытки и ухмыляется. – Представляю, какую там панику развел Ойкава. Любимый друг скоро станет отцом… Надо будет поздравить всех троих.

– Ты и не подозреваешь, насколько близок к истине, – Коуши смеется, но тоже не подозревает, что Дайчи, на самом деле, и в половину не так рад, как хочет показаться. Не из-за ребенка, Бога ради. – Иваизуми и раньше был весьма ответственным и серьезным, а Ойкава ничуть не изменился – все еще пытается потеснить Бога.

– Даже так? – переспрашивает Савамура, и улыбка Суги быстро блекнет.

– Даже травма его от этого не остановит. Он работает в рекламном агентстве.

– Что-то его лицо мне не примелькалось, – Дайчи не поражен.

– Бери выше, – усмехается Суга. – Он – правая рука своего начальника. Легко пойдет по головам.

– Да уж… – только и может ответить Савамура – уж кто-кто, а Ойкава на достигнутом никогда не останавливается. Но он не может взять в толк, отчего же только перед одним человеком бывший соперник всегда пасовал. Неужели до сих пор боится? Или его «гормональный взрыв» давно прекратил полыхать без каких-либо последствий?

Коуши пожимает плечами, соглашаясь, и снова заинтересованно смотрит на Дайчи. Тот этот взгляд легко расшифровывает и снова мысленно содрогается.

– Ладно, не тяни. Как… он?

***

Обычно Дайчи бегал по воскресеньям: учеба и тренировки выматывали так, что он научился засыпать в любой позе и в любое время, поэтому организм удивленно переспрашивал: «какой такой выходной?» и сразу же подкидывал ему навязчивое желание носиться по городу в умеренном темпе. А вот после знакомства с «Нэкомой» до Савамуры очень быстро дошло, что он не сможет спать вообще, если не изнурит себя до предсмертного состояния.

Он не сразу понимает, откуда агония, наступающая на пятки, и когда в нем проснулся мазохист, но чем больше бегает, тем сильнее уверенность, что он все делает правильно. Только «мокрых» снов ему не хватало до полного счастья. Не уж, пусть лучше ветер в лицо, молочная кислота в мышцах и ласковое удушье, чем его поедом сожрет собственное сердце. Но на одной из таких пробежек он встречает Ойкаву и начинает сомневаться в правильности выбранной экзекуции.

Все происходит один к одному: он запинается на ровном месте, присаживается, чтобы завязать шнурок, а один из наушников выпадает, позволяя Дайчи услышать знакомый томно кривляющийся голос. Ойкава его не видит – Савамура присел за высокой цветочной клумбой, да и не смотрит – ненароком хлопнув дверью какого-то кафе, он легко шагает метрах в трех впереди и увлеченно болтает по телефону. С Иваизуми, конечно же – Дайчи слышит прозвище и уже собирается вернуть наушник на место, подняться на ноги и не оглядываться, но силой удерживает себя на пару секунд. И дело не в содержании разговора – Савамуру привлекают интонации – тембр, манера, нескрываемые эмоции. Он душит совесть на корню, прислушивается и осторожно идет следом – повернуть и продолжить пробежку он может и у пешеходного перехода.

Ойкава, как обычно, манерен, инфантилен и экспрессивен. Улыбается редким прохожим, лихо перепрыгивает лужу, оставшуюся после вчерашнего дождя, и почти невыносимо искренен. Дайчи не видит его лица – только, периодически, профиль – но и этого достаточно, чтобы понять: так говорят с дорогим человеком. Так Дайчи болтает с Сугой – когда в отличном настроении и плотно поел. Хоть в последнее время настрой и близок к плинтусу, а кусок в горло не лезет, но Савамура все равно узнает хорошо знакомые нотки. Это – дружба, привязанность, близость и доверие. И… что-то еще. Что-то, название чему Дайчи узнал совсем недавно. В тренировочном лагере.

Он хмурится, пытаясь осознать, но, как и обещал самому себе, у перехода поворачивает налево от Ойкавы и натягивает капюшон легкой ветровки на голову. Он честен сам с собой и не стремится раскрывать чужие секреты. И ему уж точно не интересно, что Ойкава делал в этом районе, отчего щебетал в трубку, как влюбленный пятиклассник, и почему остановился на переходе с блаженной улыбкой на лице. Ойкава – маргинальный ублюдок, он знает это. Но это не значит, что Дайчи не сможет найти в нем что-то похожее на себя и сможет проигнорировать это. Пусть они пока его не победили, но Савамура точно не будет шпионить – много чести.

Вторая такая незапланированная встреча происходит через несколько дней после реванша. Дайчи опять не везет – ноги приводят его в тупик за «Макдональдсом». В надвигающихся сумерках он замечает две фигуры и решает притормозить от греха подальше. А лучше вообще развернуться и свалить – мало ли у кого какие разборки. Но секундой позже мозг опознает серую ветровку Коуши, а потом и вихрастую макушку Ойкавы. Последний стоит к ним обоим спиной, плечи сжаты, выставленная вперед правая нога подрагивает, а интонации в голосе злые и задушенные. Савамура опять не разбирает слов в отрывистой беседе, но почему-то со стопроцентной уверенностью понимает, что это – не конфликт. Он вообще не может себе представить, чтобы Суга ругался или кричал на оппонента. Ойкава – тот может, но к Суге-то у него какие могут быть претензии?

Выждав для верности еще десяток секунд, Савамура как можно тише и незаметнее ретируется – обнаружь он себя, и мало не покажется – уж какие спектакли может закатывать Ойкава, он уже знает. А еще чует седалищным нервом, что сейчас любой свидетель будет лишним, поэтому и уходит. Разговор этот однозначно серьезный и не для чужих ушей, но Дайчи и не слушает – если что, Коуши сам расскажет ему все, что посчитает нужным. Но тот молчит. И через день, и через два. А еще через неделю Ойкава попадается им навстречу после субботней тренировки. Тут же пристает к Кагеяме, глумится над Цукишимой и в открытую потешается над Хинатой. Савамуре и Сугаваре он только деланно кивает, приторно улыбаясь. А потом они и вовсе начинают встречаться почти каждую неделю: в городе, по пути из школы, по вечерам в парке на беговой дорожке; но Суга по-прежнему молчит, не обращая на Ойкаву больше внимания, чем обычно, и Дайчи решает сам пораскинуть мозгами.

Нарисовавшаяся перед глазами картина сюрреалистична и абстрактна – но Савамура и себе бы никогда не поверил, что однажды сможет безоговорочно влюбиться. Поэтому и Ойкаву не спешит сбрасывать со счетов. Особенно тогда, когда Иваизуми знакомится с Мичимией, а сам Дайчи начинает общаться с «Дурокавой». Ну как «общаться» – перекинуться парой слов между тяжелыми выдохами и ритмичными широкими шагами. Ойкава фыркает, объясняя, что приезжает на выходные к родственникам, а Савамура не верит, что одиночество заставляет того общаться с соперниками на отвлеченные темы.

И все-таки они общаются. И бегают периодически вместе. И Ойкава все еще цепляется к Кагеяме, но Дайчи уже давно не обольщается. Связав воедино все эти неслучайные встречи, он все еще мало что понимает и одновременно понимает все. Остается только разобраться, чем вызван этот интерес именно к нему. Ойкава то ли страстью воспылал, то ли скучает по Иваизуми, то ли ревнует непонятно кого, и только после Нового года Савамура выясняет, из-за чего был весь сыр-бор.

– Савамура, давай переспим после экзаменов, – Ойкава говорит это с деланной ленцой, пряча серьезность в задумчивую усмешку.