– Нет… Нет-нет-нет, – Джим хватается за голову и ошарашенно моргает. – Не вздумайте делать этого! Это невыносимо! Это невозможно! Вы должны прожить свою жизнь там, а не умирать вместе со мной!

– Джим, я говорю не о смерти, – Спок тепло улыбается с грустью в глазах. – Мы сможем вместе состариться…

– Даже не вздумайте! Слышите?! – вот теперь он в панике. Только не еще один Спок! Смерти другого вулканца он не переживет точно! Он с этой-то еле справляется, но разделить этот ад еще с кем-то – подобно бегству с поля боя. Он не позволит ему рисковать и провести остаток дней в ловушке, из которой они оба никогда не смогут выбраться.

– Слышу, но, как и сказал, я уже все обдумал, – Спок заявляет это нетерпящим возражения тоном. – Адмиралтейство наверняка не придет в восторг от моего решения и, скорее всего, запретит вмешиваться подобным образом, но я уверен, что они не рискнут сунуться следом, когда я штурмом преодолею их заслоны.

Он снова улыбается, а Джим сходит с ума от того, что слышит. Спок не должен жертвовать собой ради него.

– Нет, – от таких новостей он давно уже трезв и теперь дрожит от напряжения. – Не делайте этого. Я не могу позволить вам… Что, если вы погибните на первом же витке и не воскресните вместе со мной? Что мне делать тогда? Вы об этом подумали? Я же действительно этого не вынесу…

– Джим… Я понимаю, – кивает вулканец. – Но с той же долей вероятности, я могу выжить. А на следующем витке остаться на «Энтерпрайзе» или вернуться на свой шаттл у контрольной точки.

– Пожалуйста, я прошу вас… – стонет Кирк, заламывая пальцы. – Не надо…

– Я уже все решил, – Спок качает головой. – И это я тебя прошу – о помощи. Я оставлю свой шаттл у границы системы, а потом транспортируюсь на катер с «Энтерпрайза», который ты отправишь мне навстречу. Это будет моей страховкой, если меня все же «вернет» обратно.

– Нет, я отказываюсь, – слабым голосом упорствует Джим. – Я прямо сейчас свяжусь с Адмиралтейством, и если будет нужно, они возьмут вас под стражу, но не позволят пересечь границу.

– Это твое право, – усмехается Спок, а у Кирка слезы наворачиваются на глаза. – Но, если честно, я уже в пути. Буквально через несколько витков буду у тебя.

– Не поступайте так со мной…

– Я сообщу, когда буду на месте, – вулканец завершает связь, больше не слушая возражений, а Кирк без сил падает на койку.

Нет… Он не должен делать этого. Никто не должен… Но даже этот Спок, порой, его совсем не слушает. И уж точно, не выполнит его приказов. И Джим категорически запрещает себе даже представлять, что может измениться в этой спирали и пойти не так с появлением нового элемента. Он наверняка не разрушит систему, но вся система может вывернуться наизнанку и убить их всех. И кого-нибудь – навсегда.

Он хлопает себя по щекам и приказывает собраться. Он не должен этого допустить, и, как и обещал, немедленно сообщит об этом Адмиралтейству: пусть делают, что хотят, пусть оцепляют весь квадрант и высылают боевые корабли, но никто больше не должен здесь оказаться.

Заявление Спока заставляет Джима встряхнуться и еще раз прийти в ужас ото всей этой ситуации в целом. А потом еще раз схватиться за голову и еще раз перепроверить все свои исследования. Если вулканец действительно здесь появится, то Кирк должен быть готов ко всему, что может произойти. Кроме, конечно же, смерти. Он тратит целый виток на новые расчеты, проверку теорий и консолидирование информации и готов делать это столько, сколько понадобится, пока с ним не свяжется Спок – Джим верит ему и знает, что тот сделает так, как и сказал. А уж в его способностях он никогда не сомневался – обойти кордоны и залезть в «петлю» – нет ничего невозможного. И Джим категорически против отвлекаться от своих исследований, когда очередное настоящее требует его участия.

Он только-только отдал «бразды правления» старпому, и тот вместе с группой уже готов десантироваться, как на горизонте опять появляются укты. На этот раз их берут «на абордаж» – они не успевают со щитами, и несколько отрядов воинствующих инопланетян одновременно оказываются на «Энтерпрайзе». Вот тебе и браконьеры – Кирк отказывается понимать, зачем захватывать корабль Федерации, когда они и так по ним стреляют. Зачем убивать офицеров Звездного Флота так безжалостно, если цель уктов была только в наживе на планете. Зачем они вообще вступают в бой, если просто могли дождаться, когда крейсер свалит, а потом заниматься своими темными делишками без помех. Но все эти вопросы остаются без ответов – Джиму сейчас нужно думать только о том, как им всем сохранить жизнь. Пусть даже они и «воскреснут» чудесным образом через пару суток. Но в пылу боя Кирк об этом забывает – каждый раз все равно, как в первый, и он не может оставаться безразличным. Не может оставаться безучастным. Никогда не мог.

И он не может остановить слез, держа на своих коленях вновь раненого старпома. Не может не прикрывать своим телом и не чувствовать боль, когда ему стреляют в спину.

– Нет, Спок… Пожалуйста… не умирай, – просит он, заглядывая в чужие глаза, полные ответной боли.

Конечно же, его мольбы никто не слышит.

На корабле раздаются взрывы, палубы ходят ходуном, укты торопливо транспортируются обратно, а Джим, проваливаясь в темноту, уже ничего не ощущает – только холод и пустоту, которые разъедают его душу уже, кажется, целую вечность…

На этот раз он приходит в себя сразу в медотсеке. И даже не позволяет себе обмануться и порадоваться – неужели?.. Нет, его наверняка нашли в лифте без сознания и доставили к Ленну. А это значит, что новых разбирательств ему не избежать. Не избежать лжи. И не избежать боли друга за него. Хватит. Он уже и так заставил пойти другого Спока на самоубийство.

– Джим, ну наконец-то! – пришедший Леонард взмахивает руками от нетерпения. Такой же усталый и осунувшийся как обычно, когда ему попадается «сложный» пациент. – Я уже целую неделю пытаюсь тебя добудиться!

Боунс присаживается рядом с ним, проверяет показания датчиков и трикодеров, а Кирк боится, что ослышался…

– Что? – сипит он, еле раскрывая губы и фокусируя взгляд.

– «Что», «что», – передразнивает доктор. – Неделю, говорю, уже прохлаждаешься. Даже с такими серьезными ранами, но – СМО я или кто?

Леонард ворчит и даже презрительно надувает губы, но Кирку сейчас совершенно не до этого. Вот нисколько. Неделю? Неделю?!

– Спок! – он хрипит и подрывается с койки – боль тут же оглушает, пронзая все тело, но ему сейчас не до нее. Спок! Если они выбрались из петли, то Спок может быть… Он же умирал у него на руках!!

– Стоять! – Леонард хватает его за плечи, удерживает, укладывает обратно, но Джим мечется и взвывает от просто нестерпимого огня в сердце. От железных прутьев, которыми как будто нашпиговали его живот, а голову положили под пресс и раздавили. – Джим!

Но Кирк уже не слышит его. Он захлебывается криком и вновь подступающей темнотой, которая снова захватывает его в свои объятия…

Он не знает, через сколько часов приходит в себя – он вдруг снова видит рассеянный свет под веками, чует запахи медицинской палубы и слышит мерный писк датчиков. А еще ощущает чужое присутствие рядом. И стоит только приоткрыть глаза, как Леонард тут же берет его за руку.

– Живой он. Живой… – говорит Боунс. – Спокойнее. Все в порядке. Ты же знаешь о его регенерации – уже на третьи сутки скакал, как козлик…

Джиму нечего на это ответить. Он боится верить. Он не выдержит, если это – новый сценарий витка. Который вполне мог измениться с приходом другого Спока. И поэтому он не может удержать слез и не сможет не окунуться в новую боль.

– Джим… Ну хватит слезы-то лить, а? – Маккой хоть и ехидничает, но смотрит с грустью. – Скоро весь медотсек затопишь. Ты же и в отключке ревел, и твоему сердцу, которое, кстати, мне пришлось заново запускать пять часов назад, лишние волнения сейчас не нужны.

– Ленн… – стонет Кирк. Ну пожалуйста, пусть все это будет правдой. И ему даже не нужно пояснять – друг всегда понимал его с полуслова.