Присутствие пожилого вулканца с самого начала выглядело подозрительным. Но потом, уже после того, как Спок изучил материалы из Центра и отчеты капитана, он понял, что это была единственная поддержка, которую мог получить Кирк. Он очень хорошо это понял, но подозрение не исчезло, и тогда – капитан сблизился с другим ним слишком быстро, глубоко и плотно. Пришел к доверию, о котором Спок и по прошествии всей совместной службы все еще не мог мечтать. И вот тогда подозрения стали обоснованными: доверие – это близость, близость – залог доверия. Доверие к вулканцу, обладающему экстрасенсорными способностями в понимании людей. Эта догадка становится сродни удару под дых – Спок снова задыхается от боли и волнения за капитана. Это – не выход. Если бы только Джим доверился ему… Спок согласен разделить с ним любую муку. И плевать уже на все собственные предосторожности, отрицания и предубеждения – если он не сможет быть рядом и помочь хотя бы один единственный раз, то грош цена всем его чувствам. И как же хорошо, что он смог его заставить…
У Джима слезы наворачиваются на глаза, когда его окутывает наполненным любовью теплом. Как огромным пледом – в несколько слоев с непередаваемым терапевтическим эффектом. Он здесь. Он рядом. Он жаждал точно так же. Сомневался, грустил, мучился. И все же смог, смог узнать, каково же это – ответное чувство – абсолютно аналогичное его собственному. И Джим тихо всхлипывает, когда Спок разрывает слияние. Они соприкасаются лбами, стискивают плечи друг друга и дышат одним воздухом, теперь уже понимая и принимая абсолютно все, что испытывают. Больше нет никаких сомнений, страх стал осязаемым и приемлемым, а надежда… Все надежды воскрешены и даже более – прямо сейчас все они воплотятся в реальность.
– Я люблю вас, капитан… – Спок шепчет на грани слышимости, но Джиму и не нужно слышать, он это ощущает – сразу в своем сердце. – И с огромной долей вероятности заявляю, что вы будете единственным, кто услышит от меня эти слова…
Джим вспыхивает, сверкает глазами, не находя ответных слов, и крепче обнимает старпома за шею, склоняя к себе. На этот раз поцелуй – жадный, требующий, страстный. Кирк сминает губы, сталкивается зубами и судорожно ласкает языком – хоть как-то передать бурю, что терзает его изнутри. Хоть как-то дать понять, что это – предел его самых невозможных мечтаний. Только Спок – всем своим телом, душой и сердцем. Рядом, жив и навсегда. Больше капитану мечтать не о чем. Но Спок знает – ласкает в ответ, перехватывает инициативу, подавляет и навязывает свой темп – медленнее, острее, приятнее.
– Нам некуда торопиться, капитан… – тихо просит он, едва оторвавшись от чужого рта, но по-прежнему прижимая Кирка к себе за спину – и он чертовски прав, даже если Джим не может удержаться и не потереться о горячее тело напротив.
– Капитан… – вулканец задыхается и почти умоляет, отстраняя его от себя. – В конце концов, я знаю из ваших воспоминаний, что в одном из витков у меня был пон фарр… и я был груб…
– Спок, ты или романтик, или ханжа – никак не могу понять, – фыркает Джим и улыбается – да уж, нашел что вспомнить. Он бы, может, и не торопился, если бы не хотел его так сильно. И не знал, что иногда второго шанса может и не представиться. Но он, наверное, согласится с отсрочкой – просто чтобы дать и себе, и Споку время привыкнуть ко взаимной страсти. Совсем немного времени.
А пока он снова прижимается к своему вулканцу, глубоко вздыхает и оставляет легкий поцелуй на чужом подбородке.
– Матерь Божья! Дайте мне это развидеть! – Боунс прерывает их самым наглым образом, заявившись в капитанскую каюту без приглашения.
– Тебе стереть память? Он может, – Кирк смеется, разворачиваясь к другу, но не отпускает вулканца.
– Не юродствуй. Кто-то обещал мне проставиться, и надо предупреждать, что ваши отношения изменились, – Леонард ехидничает по привычке, но это все напускное – и Джим, и Спок видят лукавство и одобрение в глазах язвительного доктора.
– Не завидуй, – усмехается капитан, и его поддерживает старпом.
– Полагаю, предварительного стука в дверь вполне бы хватило.
– Полагаю, что скоро и пушечного выстрела не хватит, чтобы оторвать вас друг от друга, – ворчит Маккой. – И вот на этом наши проблемы еще только-только начинаются.
– Может быть, – легко кивает Кирк предсказаниям друга. – Но мы справимся.
Он уже знает, что во Вселенной возможно все, что только можно представить. И что – представить невозможно. Что можно вытерпеть самую страшную боль или обрести небывалое счастье, можно потерять абсолютно все – не раз и даже не два, а можно умирать и воскресать снова. Но только пока они живы, у них будет столько возможностей, сколько они смогут использовать. Главное – …
«…Keep close these memories…
Please, keep close these feelings…
Stay alive another day…»
