Преследование старпома – это только звучит легко и просто, а Спок упирается, засыпает вопросами, ультиматумами и подозрениями, и все-таки сбегает от Джима. А тот находит его через несколько часов в собственной каюте – в бреду и горячке.
Это не похоже на вирус, бактерии или неизвестные возбудители неизвестной болезни. Кирк ошпаривает руку о лоб вулканца и тут же достает передатчик, чтобы вызвать Боунса, но его руку перехватывают стальные пальцы. Комм в мгновение превращается в металлическую труху, а Спок приходит в сознание.
– Бегите, капитан… – выдавливает он из себя, но пока Кирк удивляется, хлопает глазами и открывает рот, чтобы спросить, он уже лежит на лопатках под вулканцем.
– Или… не шевелитесь… – продолжает Спок, но уже совсем другим голосом – вибрирующим, приглушенным и почти угрожающим.
– Спок? – успевает спросить Джим, а тот вгрызается в его рот звериным поцелуем.
Кусает до крови, зализывает, наслаждаясь железистым привкусом, перехватывает чужие запястья в тиски и опускается к шее – присасывается до моментальных синяков, трется всем телом о своего капитана и безудержно низко рычит. А Джим задыхается. От шока, от боли, от чужой страсти и собственного страха. Так не должно быть! Он об этом не мечтал даже в самых смелых снах – уж точно не о насилии! И он пытается подавить панику, расслабиться, успокоить старпома и хоть на несколько секунд включить мозги – что со Споком происходит?!
– Спок… Что с тобой? – Джим перестает сопротивляться и замирает, когда руки вулканца оказываются под форменной рубашкой, оглаживают бока и щипают за соски.
Но Спок не отвечает, продолжая исследовать его тело. Продолжая целовать и тереться об него. С каждым разом все сильнее и жестче.
– Спок… – снова зовет Кирк. Намеренно слабым, тихим голосом. Не умоляющим, но покоренным. Что бы это ни было, но он не допустит ничего из того, что заставило бы его возненавидеть старпома. – Ты делаешь мне больно…
Теперь Спок прислушивается. Чуть умеряет напор, но его взгляд по-прежнему жадный, а пальцы опять стискивают запястья капитана. Его наверняка чем-то опоили, это наверняка очередной «выверт» проклятой петли – в здравом рассудке вулканец никогда бы не завалил своего капитана и не пытался… изнасиловать? Или просто заняться сексом? Или?..
– Я не знал… что у тебя есть чувства… ко мне, – Джим продолжает пытаться его отвлечь и пытается притвориться, что не будет против ничего, что бы тот ни захотел с ним сделать. Старпом долго молчит, освобождает его от рубашки, зацеловывает плечи, стискивает бедра, оставляет багровые засосы на груди. А вот когда касается ремня брюк, и Кирк не может сдержать дрожи, то хищно щурится.
– Тхайла… – еле слышно выдыхает он сквозь стиснутые зубы. – Ты меня боишься?
Теперь в его голосе отчетливо слышна угроза, и Джим позволяет панике вернуться. Его старпом умирал уже несколько десятков раз, его экипаж уже испытал на себе все: от воды до огня – от радиации до электричества, сам Джим уже столько натерпелся, что скоро его сердце остановится навсегда. И уж точно, ко всему этому дерьму он не готов примешивать еще и насилие своим любимым вулканцем!
Он делает резкий выпад вперед – прогибаясь в спине, со всей силы бьет Спока лбом в нос. Тот опешивает на пару секунд, расслабляет пальцы, и Кирк почти успевает вырваться, но старпом хватает его снова. Снова распластывает на краю кровати, зажимает коленями чужие бедра и оставляет кровавые пятна на шее, снова озлобленно рыча. Джим борется до последнего, пытается вывернуться, скинуть Спока с себя, но этим только добивается новой вспышки ярости. Его брюки трещат по швам в сильных пальцах, а вместе с ними трещит и обшивка корабля, снова начавшего опасно крениться. Джим и Спок теряют равновесие и скатываются на пол, не прекращая бороться, пока вулканец, глухо взрыкнув, не лишает капитана сознания, ударив виском о ножку стола…
Он впервые рад очнуться в надоевшем турбо-лифте. Все тело ноет, усыпанное кровоподтеками, на правом виске рассечение, а спина Джима отказывается разгибаться. Он сжимает зубы и осторожно встает, держась за поручни – сейчас двери откроются и здесь опять появится Спок… Слава Богу, что на нем снова форменка – Джим чувствует ссадины и жжение на ягодицах, но, похоже, до самого главного вулканец так и не успел дойти. А это значит, что Кирк, по крайней мере, сможет смотреть ему в глаза…
– Капитан… – он и так видит свое отражение в зеркале: в отметинах на открытых участках кожи, взъерошенный и еле стоящий на подгибающихся ногах. Только такой слепой идиот, как его старпом, может спутать то, как выглядит бурная ночь и попытка изнасилования. – Зонды закончили разведку…
Рапортует он просто с таким упреком в голосе, что в любой другой бы раз Джим действительно почувствовал смущение и досаду. Но уж точно не теперь. Он отдает старпому командование, а сам запирается в переговорной поблизости. Ему нужно это пережить – переосмыслить и понять, что стало причиной, а что следствием. И он все еще в абсолютнейшем раздрае, когда его вызывает другой Спок…
– Джим! – а Кирк не мог не ответить – он не может сейчас разобраться с этим сам, ему нужен взгляд со стороны. И прямо сейчас во всей Вселенной он может доверять только этому вулканцу.
Спок взволнован не на шутку. Он почти испуган его видом: искусанные губы, багровая шея, опухшие глаза и синева под ними. Что уж говорить о запястьях.
– Он произнес слово… Я не знаю его значения. Оно на вулканском? – почему ему кажется, что загвоздка именно в этом? – Кажется… «тхайла»?
– О, Джим… – поражается вулканец, вздыхает и еще раз тянет с болью «о», прежде чем продолжить. – Тхайла… Для нас это… кто-то невероятно близкий. Мне сложно объяснить это правильно, но, думаю, самое близкое понятие у людей – это «родственная душа». Это друг, брат или любовник. Тот, с кем вы прошли «через тернии к звездам», тот, ради кого стоит жить, и тот, ради кого ты готов расстаться с жизнью…
Кирк молчит, осмысливая, но все равно не может взять в толк, как к кому-то подобному можно отнестись вот так – без капли нежности и любви, но только с похотью и инстинктом. И видя его замешательство, Спок тут же поясняет:
– А то, что произошло с тобой… Он ведь напал на тебя? Был груб, агрессивен и жесток?
– Не то слово, – кивает Джим, и теперь вулканец продолжает с горечью.
– Это – пон фарр. Жизненный цикл у вулканцев, повторяющийся раз в семь лет. Это… невыносимая жажда, «горячка крови», плак тау… Желание совокупления, Джим, – но он ничуть не смущается, рассказывая об этом. – Сопровождающееся агрессией, преобладанием базовых животных инстинктов, потерей самообладания и самосознания… Есть несколько способов выдержать этот процесс. Самый простой и эффективный – естественно, секс. Но есть и другие… методики. Но если же вулканец не делает ничего, он умирает…
– Значит… – ему хочется смеяться над этой самой жестокой шуткой судьбы. – Это еще один из вариантов, как он умрет.
– Джим, он причинил тебе боль? – и вот теперь Кирка пронимает: говорить об этом с этим Споком, у которого когда-то был свой Кирк… Лучше бы Кирк молчал!
– Не успел по-настоящему, – заверяет он со всей искренностью, на какую способен. – Корабль тряхнуло, мы упали, я ударился головой и потерял сознание.
– Но эти следы…
– Их уже видел этот Спок. И он посчитал, что я как обычно провел веселую ночку, – фыркает Джим. – И мне не так уж и больно. Просто теперь я буду надеяться, что такой вариант развития событий больше не повторится.
– Я тоже на это надеюсь, – снова вздыхает вулканец и пристально смотрит на Кирка. – Но Джим… он назвал тебя «тхайла», а это значит очень и очень много. И существует вероятность, что такой вариант случился именно из-за его отношения к тебе…
– Предлагаете держаться от него подальше? – что они сейчас обсуждают? Что Спок действительно, действительно настолько дорожит своим капитаном, что хочет разделить с ним этот свой «пон фарр»? Ау! Спок – зеленокровный отмороженный гоблин, помешанный на правилах, логике и отрицании чувств, и как бы сильно Джим его ни любил и желал, но он на сто процентов уверен, что никогда не нашел бы взаимности. Они только-только стали приятелями, начали учиться понимать и доверять свои жизни друг другу. И Кирк уж точно знает, что старпом никогда бы не пожелал завалить своего капитана в постель. Как бы ни называл при этом. Во всем виноваты гормоны. Во всем виновата эта чертова петля времени – это очередной способ убить вулканца, а Джим просто оказался под рукой. Не в том месте, не в тот час.
