– Может быть это неправильный, но вполне действенный способ успокоить его и дать хоть немного отдохнуть. Всем нам, – поясняет она свои действия, а Комуи тут же подскакивает и поднимает Канду на руки, оттаскивая на многострадальный диван.

– Я никогда не видел его в таком состоянии. И даже подумать не мог, что увижу, – повторяет он вслух свои мысли. – Он ужасно выглядит.

– Именно, – кивает Линали. – Ему бы поесть и подольше поспать. А еще лучше вызвать врача, чтобы он вколол ему успокоительное. Он ведь опять скоро поднимется.

– Я так и сделаю, – соглашается Комуи и вызывает их дежурного медика. – Ты виделась с Алленом?

– Да, но это не помогло, – вздыхает она. – Он наотрез отказывается обсуждать эту тему и демонстративно не желает ничего слышать о Канде. Если честно, его в таком состоянии я тоже не видела. Это пугает. Он выглядит сломленным.

– Думаешь, мы можем что-нибудь сделать? – задумчиво спрашивает он.

– Я не знаю, – отвечает Линали. – Им нужно время, чтобы придти в себя после ссоры. Но чем дольше они порознь, тем обоим хуже.

Она устало присаживается на стул возле дивана и смотрит на притихшего Канду. Пришедший медик делает укол несколькими ампулами, а они накрывают расслабленное тело пледом и уходят из кабинета. Мечнику нужно отдохнуть, и если понадобится, они всегда могут накачать его еще раз.

Канда просыпается в бреду, несколько часов мучается тяжелым мороком, а потом опять забывается беспокойным сном. Так проходят сутки, а на вторые он приходит в себя уже вполне осознанно. Сонно моргает и морщится от боли в затекшем теле.

– Как ты себя чувствуешь? – Комуи отрывается от только что принесенных бумаг и поднимается из-за стола. Он уже начал беспокоиться из-за этого долгого сна и старался как можно больше времени проводить рядом с мечником, контролируя его самочувствие.

– Какого хрена, Комуи? – Канда с отвращением вытаскивает иглу из вены на локте и медленно садится.

– Ты слишком переутомился, – начинает оправдываться тот. – Тебе не стоит…

– Переутомился? – перебивает его Канда. – От чего? От охоты на «Акума»?

– «Акума»? А причем тут они? – не понимает Комуи.

– Да как «причем»? Мы же, наконец, разворошили их гнездо, – фыркает Канда и начинает злиться. – Не тупи и не выбешивай меня сильнее, чем эта дурацкая капельница.

Комуи ошарашено смотрит на него, пытаясь понять, что происходит, а Канда неуверенно поднимается на ноги. Он чувствует, как перед глазами все начинает плыть и, пошатнувшись, падает обратно на диван, проваливаясь в обморок. Комуи, испугавшись, тут же подскакивает к нему, но сколько бы ни тормошил, тот не приходит в себя, и он торопливо вызывает охранников. Канду везут к Книжнику. Странное поведение не просто пугает Комуи, и он, рассказывая о случившемся врачу, понимает, что все может быть очень и очень серьезно.

После осмотра, когда Канда пришел в себя, и разговора с Книжником, тот выходит в коридор к Комуи. Задумчиво хмыкает, оглядываясь на палату, и ведет Комуи к себе в кабинет.

– Что с ним? Не томи, – дергается тот, а Книжник устало падает в кресло.

– Я не знаю точно, могу лишь предположить, – начинает он. – Физическое состояние весьма ослаблено. Обморок случился от усталости, недосыпа и голода. Но это мы скоро поправим. Гораздо больше меня волнует его поведение.

– Он зачем-то упоминал про «Акума», а мы с ними не пересекались по-крупному уж года три, не меньше, – рассказывает Комуи.

– И не только это, – кивает Книжник. – Он не помнит про Аллена. На все наводящие вопросы он ответил отрицательно. И в таком состоянии, сомневаюсь, что он может врать.

– Как это, не помнит? – удивляется Комуи и хмурится, пытаясь понять.

– Вот так. Он не помнит ничего, что с ним связано. С момента его осознания, – задумчиво рассказывает Книжник. – Они ведь встретились, да?

– Да. И все прошло плохо, – подтверждает Комуи. – Где-то три недели назад. Аллен отверг его. С тех пор Канда, по-моему, и не спал толком ни разу. И из кабинета рабочего не выходил.Врач слушает его, не перебивая, и долго молчит, пытаясь выяснить, что именно произошло. Комуи в таком же недоумении. Он усаживается напротив него и сосредотачивается на поиске ответов.

– Единственное предположение, которое кажется мне достаточно правдоподобным, это то, что здесь замешана их связь, – говорит Книжник. – Если, как ты сказал, Аллен отверг его, то связь могла заблокировать воспоминания об омеге, чтобы альфа мог жить и функционировать. Это инстинкт самосохранения. Это как если бы омега умер. Такие случаи единичны, но они были. Это как когда Канда отверг его – связь Аллена посчитала того «мертвым» и поставила дальнейшее существование омеги под угрозу. Сейчас произошло нечто подобное, только участники поменялись местами.

Комуи не может сдержать удивленного возгласа. Он сам был альфой без пары и пока не мог судить о связи, делая выводы и основываясь лишь на теории. Но причин не доверять врачу с многолетней практикой у него не было.

– Мне нужно понаблюдать за ним хотя бы пару дней, чтобы подтвердить предположения, – заканчивает он.

– Что нам делать, если это окажется правдой? – спрашивает Комуи. – Как нам рассказать ему о том, что произошло?

– Рассказывать не нужно, – объясняет Книжник. – Если это так, то мы лишь навредим ему этим – связь опять взбрыкнет, и избирательной амнезией он может не отделаться. Нет, говорить ничего нельзя. Это его единственный шанс придти в себя и продолжить существование.

– И чем объяснить ему то, что он забыл почти четыре года? – сомневается Комуи.

– Он забыл выборочно. Чем ты слушал? – хмурится Книжник. – Только то, что связано с омегой. Повседневную жизнь он помнит.

– Еще не легче…

– Скажите, что его ударили по голове, соврите, – махает рукой Книжник. Сейчас это не его проблемы.

Комуи обреченно кивает, соглашаясь, но у него есть еще один важный вопрос.

– А как же Аллен с егосвязью? – спрашивает он, и так уже понимая, что ничего хорошего не будет.

– А вот ему придется терпеть, если он и дальше собирается его отвергать, – вздыхает Книжник. – Мы и так, как можем, сдерживаем связь медикаментозно. И, если вдруг что-то пойдет наперекосяк, я боюсь, что Аллен может не выдержать.

Комуи опять кивает.

– Нужно будет постоянно контролировать их состояние, чтобы не упустить момент, – продолжает врач. – Будь внимательнее с Кандой, а я попрошу Лави.

Комуи соглашается, благодарит за помощь и уходит к Канде, а Книжник вызывает Лави. Тот приезжает через несколько часов, когда врач уже получил результаты анализов и тестов, подтверждая догадку, а Канде благополучно наврали про удар по голове. Он рассказывает ему о том, что произошло, ввергая в недоумение и шок. Лави, конечно же, возмущается, но тоже не может не признать, что Канде нельзя ничего рассказывать. На его плечи ложится обязанность объяснить все Аллену и проконтролировать его состояние и действия. Когда же он делает это, то последнее, чего он ожидает, так это счастливого смеха.

– Это же здорово! – улыбается Аллен. – Он наконец-то оставит меня в покое!

– Зачем ты так? – грустно вздыхает рыжий, разглядывая ехидную усмешку в глазах.

– А как еще, Лави? – и смех Аллена тут же сменяется озлобленностью. – Этот ублюдок просто все забыл, а я должен мучиться? Ну уж нет! Вот теперь я точно буду знать, что меня не побеспокоят.

– Аллен… – начинает Лави, но тот его перебивает.

– Нет. Пусть будет так, – успокоившись, решает он. Это лучшее, что можно сейчас сделать.

Глава 9

Курортный город встречает ее криками чаек и теплым ветром, наполненным запахом соли. Старинные вычурные дома и новые постройки мелькают за окнами такси. В свете солнца стены домов ослепительно белые, брусчатка на дорогах горячая сквозь тонкую подошву туфель, зелень вокруг буйная и цветущая. Она осматривает местность, завтракает недалеко от гостиницы в уютном кафе старой смуглой хозяйки. Слойки еще горячие, а кофе удивительно вкусный для такого простого, без изысков, места. Неугомонные детишки всех возрастов уже наполняют тенистые переулки, гоняя мяч и развлекаясь какими-то только им известными играми. Порыв ветра пытается украсть ее шляпку на открытой веранде, и она, придерживая ее рукой, не замечает, как он к ней подходит. Лишь отпустив головной убор, она видит легкие светлые брюки, цветастую рубашку и неизменно довольное выражение лица старого друга.