– Аллен очнулся, – рубит с плеча Комуи, и на том конце слышится, как что-то громко падает. Наверное, будильник из ослабевших рук.

– Скажи. Что это. Не шутка, – еле цедит сквозь зубы Канда.

– Не шутка, – подтверждает Комуи. – И очнулся он полгода назад. Тебе никто ничего не говорил по его просьбе. Это правда, что ты изменил ему?

– Да… – рассеянно говорит Канда, пытаясь сознать услышанное.

– Тогда ты по уши в дерьме. Потому что это – месть. Но я не намерен ей потакать. Что бы между вами не происходило – ты должен был узнать об этом.

– Спасибо, – выдыхает трубка, и Канда отключается.

***

Сегодня они предпочли обыденным посиделкам в ресторане тихий, «семейный» ужин дома у Тикки с Лави. Много шутили, смеялись, мешая друг другу заниматься приготовлением пищи. Тикки тихонько сидел в углу стола, цедил вино и посмеивался над показушными слезами Лави, нарезающего лук. Аллен ловко орудует ножом, разделывая мясо, на плите в кастрюле уже что-то кипит, а в незанавешенное окно проникают закатные лучи. Им хорошо втроем, а без громких рулад желудка Аллена, становится еще лучше. Идиллию разрушает звонок в дверь. Лави идет открывать и возвращается через минуту на ватных ногах, молча кидая растерянный взгляд то на одного, то на другого.

– Нам, наверное, лучше выйти, – обращается он к Тикки слабым голосом, а за его спиной вырастает длинноволосая фигура.

– Я так не думаю, – спокойно отвечает Тикки, напрягаясь и хмуря брови, как только опознал пришедшего.

Аллен сидит в пол-оборота ко входу, но, судя по тому, как он замирает, становится понятно, что ему не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто пришел. С минуту висит напряженная тишина. Лави мнется, не зная, куда себя деть от волнения, Тикки с вызовом смотрит на Канду, и тот отвечает сосредоточенным взглядом. А Аллен вздыхает, разбивая установившуюся тишину.

– Это все равно бы когда-нибудь произошло, – он кидает на Тикки отстраненный взгляд и кивает. – Мы поговорим.

Тикки медленно поднимается со своего места, принимая его решение. Малыш частенько бывал опрометчив, но как бы сильно он ни хотел сейчас его защитить, с чем-то тот должен справиться сам. Они с Лави уходят в соседнюю комнату, кидая одинаково предостерегающий взгляд на Канду. Недолгая тишина опять повисает на этот раз между двумя, пока Канда не делает шаг вперед, а Аллен не оборачивается к нему всем телом.

– Зачем пришел? – голос Аллена безэмоционален, поза расслаблена, а в глазах ничего нельзя прочесть, как бы Канда ни пытался.

– За тобой, – твердо отвечает он, пытаясь удержать себя от такой глупости, как подскочить и схватить в охапку. Так он все испортит.

– С тобой я никуда не пойду, – отвечает Аллен.

– Мелкий…

– Нет, Канда. И больше не о чем говорить, – он стоит на своем, а Канда делает еще один шаг навстречу, и он сразу же предупреждает. – Даже не вздумай.

– Ты и правда думаешь, что я стану тебя слушать? – гнет свое Канда, начиная злиться. Да, он виноват перед ним, черт возьми, но он заставит Мелкого дать ему еще один шанс во что бы то ни стало.

– Естественно, нет, – фыркает Аллен, и теперь все вокруг наполняется его презрением. – Ведь такого и не было никогда. Но только не в этот раз, Канда. Сегодня ты меня выслушаешь.

Он поднимает на него глаза, и в них плещется столько злобы, что Канда невольно отшатывается, чувствуя, как боль распускается темным цветком в его груди.

– Ты меня предал, – чеканит Аллен, не разрывая зрительного контакта. – И я не хочу больше ничего о тебе знать. Для тебя наша связь никогда ничего не значила. Что ж, теперь и для меня не значит.

– Уверен? – рычит Канда, мысленно заходясь криком.

– Более чем, – кивает Аллен.

– А если это не так? – продолжает злиться Канда и пытается сам себя успокоить. Все, что ему нужно сделать, это извиниться, прижать его к себе, и тогда омега сдастся, как это уже было. Просто один шаг навстречу – уговаривает он себя.

– А мне плевать, – на губах Аллена появляется злорадная усмешка, и то, насколько она наполнена скрытой болью, снова поражает Канду. – Я не дам тебе больше ни одного шанса. Убирайся.

– Это мы еще посмотрим, – обещает Канда и снова начинает приближаться к нему.

Одним молниеносным движением нож со стола перемещается в руку Аллена, а потом оказывается прижат к его же горлу.

– Даже так? – оценивает Канда этот фарс, хотя внутри все обмирает от страха.

– Именно, – кивает Аллен, судорожно паникуя. Импровизации никогда у него толком не выходили. – Я лучше умру, чем буду рядом с тобой.

В его глазах только гнев и упрямство, и теперь Канда пугается по-настоящему. А вдруг он и в правду серьезен? Вдруг действительно больше никогда не захочет быть с ним? Вдруг связь перестала что-то значить для него?

– Не загадывай, – только и остается Канде, и он разворачивается, чтобы уйти. Самое время для тактического отступления. Пусть Мелкий злится, это пройдет. А когда успокоится, Канда вернется и на этот раз останется навсегда.

– Я ненавижу тебя, Канда, – тихо говорит Аллен ему в спину, опуская руку с ножом. – Ненавижу…

Канда замирает на пороге. Он боялся этих слов, хотя и ждал их, поняв уже потом, после аварии, что омега возненавидит его. И не ошибся. Вот только он не был готов к такойболи. Прокатывающейся по всему телу, отдающей в сердце и чуть не лишающей сознания. Он медленно оборачивается, заглядывая в усталые, но все еще полные гнева глаза.

– Я не вернусь к тебе, – ровно говорит Аллен, и Канда понимает – это конец. – И как бы ты ни настаивал, я больше не поверю ни одному твоему слову.

Он умолкает, готовясь стоять на своем до последнего. Этот альфа… Он почувствовал его еще на лестничной клетке. Легкая, фантомная боль прокатилась по костям и, сосредоточившись, ударила в виски вместе с дверным звонком. А потом все стало только хуже. Отчаяние захлестнуло с головой, когда он услышал ничуть не изменившийся грубый голос. Неужели для него и правда все осталось по-прежнему? Неужели он думает, что Аллен вот так просто вернется к нему? Вот так просто позволит раз за разом вытирать об себя ноги? Ни за что. Нет. Он не позволит. Единственным его желанием сейчас было сбежать, сбежать как можно дальше и никогда и ни при каких обстоятельствах не встречаться больше с этим человеком.

– Возьми свои слова назад, – угрожающе рычит Канда. Он не позволит ему…

– Убирайся прочь! – в отчаянии Аллен чуть не кричит. Канда дергается было, но опять замирает.

– Ты еще пожалеешь об этом, – обещает он, разворачивается и стремительно уходит, а на крик прибегает Лави.

– Аллен, что произошло? Он ударил тебя? – взволнованно спрашивает он, хватая его за плечи, а тот медленно оседает на пол в его руках.

– Я уже жалею… Обо всем… – тело начинает трясти, и он проваливается в благословенный обморок.

Тикки же следует за Кандой, выскакивая за ним из квартиры, и ловит на лестнице.

– Ты никогда больше не посмеешь к нему приблизиться, – Тикки хватает его за грудки и с такой силой прикладывает о стену, что удар тут же отзывается сильной болью по всей спине.

– Не твое дело! – пытается было отпихнуть его Канда, но не тут-то было. Тикки держит его железной хваткой, плавно меняет позу, и тут же крепкие пальцы впиваются в его горло, лишая любой возможности вдохнуть хоть глоток воздуха.

– Никогда, – повторяет Тикки, еще раз ощутимо встряхивает его и отпускает.

Канда пытается отдышаться и сказать ему что-нибудь в ответ, но Микк не собирается его слушать, возвращаясь в квартиру. А он и не думал, что тот настолько силен. Или что будет настолько отчаянно защищать чужого омегу.

– Тикки, слава Богу! – подскакивает к нему Лави, как только он закрывает за собой дверь. – Помоги мне, у Аллена опять приступ.

***

Судорожная горячка проходит через день. А еще через день его накрывает снова. Как тогда в больнице над искалеченным телом Аллена. Но теперь в пучину отчаяния добавляется еще и чувство вины. Вины настолько сильной, что он застывает в оцепенении. Покрываясь холодным потом под шерстяным одеялом, он еле выбирается из самого ужасного кошмара, который когда-либо видел: он не простил его и исчез из его жизни. Навсегда. Боль так скручивает внутренности, что он заходится сухим кашлем, пытаясь вдохнуть. Спазмы прокатываются по всему телу, а потом так же внезапно исчезают, ославляя после себя противные отголоски слабости. Канда заваливается обратно на подушки и вперяет пустой взгляд в потолок. Что ему делать? Как его вернуть? Как заставить поверить, что он действительно осознал за эти два с половиной года? Ему не вымолить прощение. Он бы не простил. И омега не простит. Он уже прекрасно это знает. Аллен ненавидит его. И он сам этого добился, никогда не желая этого на самом деле. Это его равнодушие трансформировало единственное по-настоящему чистое и светлое чувство в отчаянную, иссушающую их обоих, ненависть. И как же вернуть его теперь? Эту сладкую, слабую и пусть и кратковременную близость? Мелкий ведь не врал ему. Никогда. Ни в больнице, ни в постели, ни на этой встрече. Тогда он чувствовал не только свой гнев и страх, сильнее всего жгли обида, обреченность и горькое разочарование, ядом разливавшиеся вокруг Аллена. Но даже тогда их связь все еще существовала. А как же быть теперь? Как ее вернуть и как усилить ее настолько, чтобы переплавить ненависть обратно хотя бы в слабое, осторожное доверие? Он мучается этими вопросами до самого утра. А потом весь оставшийся день, ночь, неделю, все глубже и глубже погружаясь в бездну боли и обреченности. Он не привык сдаваться и всегда шел до самого конца, но теперь он не видит выхода из сложившейся ситуации. Снова и снова перебирая варианты, строя мысленные диалоги, размышляя бессонными ночами, он все больше отчаивается. Он почти не ест и почти не спит. Диван рабочего кабинета превратился в единственно возможное место, где он мог отключиться хотя бы на пару часов, потому что все на старой квартире ему напоминало об Аллене. А тренировочный зал стал единственным способом выместить свой стресс и хоть немного отвлечься от всепоглощающей муки. Он доводит себя до изнеможения, и когда Комуи находит его в таком состоянии в конце третьей недели, то просто ужасается. Он даже представить себе не мог, что когда-нибудь увидит Канду таким. Это просто невероятно для вечно холодного, собранного и сильного и морально, и физически человека. Он пробует было как-то успокоить его, поддержать, но делает только хуже, окончательно разрушая всю оставшуюся выдержку. Комуи не знает, как ему помочь вернуть покой его душе. Зато знает Линали. Преданно любя своего старого друга, она теперь воспринимает Канду безмерно запутавшимся, грубым человеком, даже если поначалу, при знакомстве, весьма ровно к нему относилась. А явившись в «Орден» и застав брата за очередной попыткой утихомирить опять разбушевавшегося парня, она просто подходит к нему сзади и вырубает сильным, точным движением по затылку. Канда оседает, а она, подхватив, не может удержать и медленно опускается вместе с ним на пол. Укладывает его голову себе на колени и поднимает взгляд на ошарашенное лицо брата.