– Всё это не важно. Главное, что суд принял ошибочное решение. Что это значит?

– Что?

– А то, что судебная ошибка тоже может быть. Я просто рукой ткнула в то, что рядом со мной и тут же попала в неправильное судебное решение. Могло такое с дядей произойти? Да запросто.

– Я всё-таки не могу представить, как могло так получится, – вздыхает СунОк.

– Это потому, что у тебя воображение слабое. Я вот могу. Представь, наш дядя занимается вроде незаконной, но полезной для государства контрабандой. С пограничниками и таможенниками здоровается за руку, все они друзья и все довольны. Представила? А теперь представь, что у пограничников появился молодой и ретивый лейтенантик. И что он видит, переполняясь радостью. Нарушителя прямо перед собой. Проходит, приветственно машет рукой и уходит. И он берёт и арестовывает его. Формально-то он прав. Ему все вокруг намекают, что не надо его трогать, а он никого не слушает. Как же, первую неделю на службе и уже нарушителя взял. Радости полные штаны.

СунОк, ЮСон, КиХо и ещё несколько десятков тысяч зрителей внимательно слушают.

– Может такое быть? А почему нет? – напирает Агдан, – Но и это ещё не всё.

– Что ты ещё придумала? – чуть не пугается СунОк.

– Да нечего тут придумывать, – пожимает плечами Агдан, – Это любой может видеть, у кого голова на плечах есть. Но у хейтеров её никогда не было. Они все задницей думают.

СунОк хихикает и слегка толкает сестру плечом «Прекрати. Мы в эфире».

– Пограничники это кто? Это часть армии, тесно связанная со спецслужбами. Так ведь? Да. Это все знают. В любой стране так. Таможня это кто? Я про них ничего не знаю, кроме одного. Это люди в погонах. Дальше я и объяснять ничего не должна.

– Ну и что, что в погонах?

– О небеса, СунОк! – взывает Агдан, – Они все под контролем спецслужб! Они сами спецслужбы. Это всё их игры. А наш дядя – разменная карта и на самом деле ни в чём серьёзном не виноват.

– Ты не можешь этого знать точно, – неуверенно заявляет СунОк.

– Могу, – неожиданно спорит Агдан, – у меня есть все основания так думать.

– Какие? – в голосе СунОк отчаянная, не наигранная надежда.

– Не скажу. Я – военнослужащая, нахожусь под присягой и не имею права раскрывать государственные тайны. Даже те, до которых сама догадалась. Давай заканчивать!

– Ну, давай…

– Наш дядя, возможно, действительно занимался контрабандой. Но, полезной для нашего государства. Как минимум, не вредной. Иначе бы ему влепили статью за измену Родине. Но такой статьи в приговоре нет. И возможна судебная ошибка. Я на пальцах доказала, что она могла быть.

Лицо СунОк светлеет, Агдан продолжает.

– А вы тупые и бестолковые хейтеры, которые так любят вываливать дерьмо на головы ни в чем не повинных людей, получайте его назад! – Неожиданно синеглазая девушка резко выплёскивает гущу из выпитой чашки чая прямо в объектив.

ЮСон, КиХо и многие тысячи зрителей непроизвольно отшатываются от экрана.

– Эй, ты чего? – кричит уже за выключенным экраном СунОк, – там не только хейтеры!

– Завтра извинишься.

– Ты видеокамеру испортила!

– Новую куплю…

На этом ролик обрывается.

– Что скажешь, КиХо? – поворачивается ЮСон к менеджеру.

– Профессионально сделано, – неожиданно одобряет КиХо, – Методично и обоснованно размазала хейтеров по стенке. И концовка гениальная. Ролик будет иметь успех.

– Я о другом спрашиваю, – чуть недовольно говорит ЮСон, – Как на агентстве отразится? Она снова контракт нарушает.

– Не заметил нарушений. Об агентстве и своей работе ни слова не сказала. И нам выгодно. На агентство в сети тоже вой поднялся. Агдан же наша. Сейчас все утихнет.

– Да? Ну, хорошо. Что у нас с подготовкой к турне?

– Идём с опережением графика. Девочки работают выше всяких похвал. Вот только включение Агдан в военную делегацию…

– Да, эти военные все планы нам ломают, – недовольно бурчит ЮСон.

– Надо узнать точные сроки и согласовать с нашими японскими партнёрами.

– Займись этим, КиХо.

Чат, который никогда не спит

(**5) – Видели, как Агдан от всего отпиралась? На канале своей онни.

(**1) – Пусть говорит, что хочет. А суд всё равно её дядю посадил. Наш корейский суд – самый лучший в мире суд. Знает, кого надо осуждать, кх-кх-кх…

(**5) – Статьи за измену в приговоре действительно нет. Ну и что? Тогда её дядя – уголовник, а они семья уголовников ;-).

(**2) – Хансён! Как это правильно! Вот и сама она рассекает на мотоцикле без прав. Вот фото!

(**1) – Кхе! Какая попка у нашей уголовницы, кх-кх-кх...

(*08) – Шире мотоцикла. Её надо оштрафовать ещё за перевозку сверхгабаритных грузов. Почему на заднице нет знака «Осторожно, крупногабаритный груз» с ограничивающими красными флажками?!

(4**) – Ты просто завидуешь. Наверное, твоя попка даже за габариты велосипеда не выходит, кх-кх-кх…

(**2) – Так себе... видели и получше... габариты, кх-кх-кх...

(1**) – Вот тут ты права. У Агдан намного лучше.

(**2) – Это Агдан!

(**5) – С чего ты взял, что это не Агдан?

(1**) – У Агдан попка намного красивее. И ноги длиннее. Она девушка высокая. А тут среднего роста девчонка. Да и девчонка ли? Не разберёшь…

(**2) – Это Агдан!!!

(2**) – С чего ты взяла? Номеров не видно, лица не видно, рост не высокий… не, это не Агдан.

(**1) – Может и Агдан. Ноги кажутся короче из-за ракурса. Они полусогнуты. И высоких каблуков нет, вот и кажется, что ноги не такие длинные.

(1**) – У Агдан попка круглее.

(2**) – А ты, **2, сходи с этой фотографией в суд. Докажи там, что это Агдан. Её и оштрафуют.

(**5) – Хансён! И мотоцикл пусть отберут!

(1**) – Она не пойдёт.

(2**) – Почему? Им же так хочется ей напакостить! Думаешь, сама понимает, что на фото не она?

(1**) – Не только. Она показываться боится. Все могут увидеть, что она кривоногая, низенькая, жирная уродка.

(**2) – Ты сам урод!!!

(2**) – А с чего ты взял, что она кривоногая толстушка?

(1**) – Потому что она завидует Агдан. Это же видно…

(**2) – Никому я не завидую!

(1**) – А скинь свою фотку. Что, боишься?

(2**) – Нет. Она в интернете ищет мордашку посимпатичнее, кх-кх-кх…

(1**) – Не найдёт, кх-кх-кх... Красивее Агдан никого нет.

(**5) – Красивая уголовница.

(2**) – А ты дерьмо с лица уже смыл? Это же она тебе в морду плеснула. Так что иди, умывайся, а то запашок от тебя даже через экран пробивает.

(1**) – Кх-кх-кх…

11 октября. Дом мамы ЮнМи.

11 часов утра.

Упадок сил и депрессия, перемежаемая взрывами раздражения, – ох, уж эти циклические перепады женского настроения, – подходят к концу. Достигаю обнадёживающего, смотря по динамике, нулевого уровня. До полностью работоспособного состояния осталось не более суток, а то и несколько часов.

Валяюсь в постели, читаю чат про себя. Интересно девки пляшут. Немного посмеялся над (**8). На меня бочку катит, но остроумная, не отнимешь. А эти двое, (1**) и (2**), кто? Берусь за трубку, ГаБи отвечает очень быстро и шёпотом.

– Аньён, ЮнМи. Говори быстрее, я на лекции…

– Тогда сама перезвони, как время найдёшь. Или приезжай ко мне, я дома, у меня выходной.

– О-о-о-у! Обязательно!!!

Как это она умудрилась? Прокричать шёпотом. Столько экспрессии...

Вчера с ней и СунОк мы быстро решили проблему посещаемости нашего кафе. И не только посещаемости. СунОк выделяет небольшой уголок в зале, жертвуя тремя столиками. Это не страшно, когда их в зале тридцать восемь. Решили, что на первое время можно отгородиться шторкой, а потом стеночку возвести. Такую, пластиково панельную, как в банках или учреждениях, верхняя половина остеклённая и окошечко для клиентов.

Я дал обязательство фан-клубу. Вернее, пакет обязательств. Я прекращаю давать автографы на улице и где-то ещё. Совсем прекращаю. Вместо этого одариваю желающих карточкой-визиткой, – их ГаБи обещала наделать несколько сотен, – с адресом нашего кафе. Страждущие получить автограф приходят туда, к дежурным от клуба. Приходят и делают заказ. В зависимости от размера носителя автографа (визитки, фотографии, плаката) и текста платит от тысячи вон до десяти тысяч. Я потом прихожу и всё надписываю. Деньги уходят клубу.