Другой вариант не намного лучше. Потому что второе, что происходит с криминальными авторитетами моего уровня, когда они сидят в тюрьме, - это то, что соперник узнает, что они здесь. И это означает, что охраннику платят, а какой-то парень, уходящий на всю жизнь, в любом случае зарабатывает немного комиссионных наличными за то, что я подставляю свою шею.

Я слышу приближающиеся шаги и жду. В любом случае, это конец. Я знаю, что бизнес пойдет хорошо. Ему это не понравится, думаю я с ухмылкой. Но Лев возьмет верх. Он научится дипломатии и будет отличным начальником. Он также продолжит наши операции против торговцев людьми. У него есть все документы и планы, и Нина будет там, чтобы помочь.

Я качаю головой, когда думаю о своей сестре. Жаль, что у меня не было с ней больше времени. Жаль, что у меня не было больше лет, чтобы узнать ее и создать воспоминания. Но она тоже справится. Она сильная—может быть, даже сильнее, чем я. И умная. Если Лев скажет "к черту все", она следующая взойдет на трон.

Мои мысли возвращаются к Фионе, и мой пульс тяжело бьется. Это могло занять у меня всю мою жизнь, а могло продлиться всего несколько недель. Но я нашел женщину своей мечты. Я любил ее и сделал своей. Если это конец, я мог бы прийти в ярость от того, что у меня было так мало времени с ней. Или я мог бы думать об этом небольшом времени как о целой жизни.

Я медленно выпустил воздух. Может быть, Нина была права. Может быть, меня отвлекла Фиона—возможно, я слишком ослабил бдительность, вот почему я был ошеломлен. Но снова провести эти несколько недель с ней—полностью моей, в моих объятиях? Я бы все равно это сделал.

– Комаров.

Это голос охранника. Я напрягаюсь, ожидая, в какую сторону это подует. Либо он дает мне знать, что здесь ФБР, либо он “выходит покурить”, когда дверь моей камеры открыта, чтобы какой-нибудь псих пришел и порезал меня. Я прикован к чертову столу и полу. Несмотря на мой размер, это не будет большой борьбой. Но я напрягаю мышцы на всякий случай, если это второе.

Возможно, это не будет большой дракой. Но я не отступлю и, блядь, не умру.

– Комаров! Виктор!

Я хмурюсь, открывая глаза. – что? – Я рычу.

Парень усмехается. – Господи, у тебя там, в России, блядские манеры?

– Не совсем.

Он подходит ко мне. Он не уйдет. Это значит, что меня не трахнут. Просто уберут на всю жизнь. Он наклоняется ко мне сзади. Внезапно я в замешательстве хмурю брови, чувствуя, как он расстегивает мои кандалы на лодыжках.

– Что ты делаешь?

– Заткнись на хрен.

Он встает и подходит к передней части стола, к которому я прикован. Он смотрит на меня и качает головой. – Знаешь что? Иногда дерьмо в этом городе воняет так сильно, что даже Я чувствую его запах. И позвольте мне сказать вам кое-что, это о многом говорит.

Я вопросительно смотрю на него.

– Ты выкрутился, придурок.

Мой разум немеет. Он протягивает руку через стол и расстегивает мои кандалы.

– Я что?

–Соскочил , ты, русский ублюдок. Обвинения были сняты.

Я пристально смотрю на него. – Это что, шутка?

– Я что, блядь, смеюсь? – Он хмурится. – Этот наш чертов либеральный окружной прокурор снял с тебя обвинения. Какая - то формальность или еще какое-то дерьмо.

Окружной прокурор. Томас. Мое сердце начинает бешено колотиться. Я не знаю, как она это сделала, или откуда я знаю, что это была она. Но в глубине души я знаю. Это Фиона. Моя улыбка становится шире, когда мой пульс учащается.

– Я, блядь, не знаю. Если бы это зависело от меня, мы бы просто повесили тебя, - бормочет охранник.

– Что ж, тогда, полагаю, я рад, что это зависит не от тебя.

Он пристально смотрит на меня. – Убирайся нахуй отсюда, Комаров.

– С радостью.

Я встаю, поворачиваюсь и выхожу из камеры. Полицейский в форме снаружи кивает головой, жестом приглашая меня следовать за ним. Моя охрана все еще начеку. Я все еще жду внезапного нападения или ножа в мою спину . Но этого не происходит. Мы идем по длинному коридору к двери с окном в ней. Коп отпирает ее, смотрит на меня и кивает.

– Выходи, сейчас же.

Я моргаю и оглядываюсь. Я хмурюсь. Неужели это действительно так просто? Фиона как-то уговаривает своего отца освободить меня, а я просто... ухожу?

– Ты меня слышал?

Я бросаю взгляд на полицейского. – Я слышал тебя. Мне просто любопытно ...

– Виктор!

Мое сердце колотится в груди. Моя голова резко поворачивается, и когда я вижу безумно выглядящую, великолепную рыжую, бегущую через тротуар ко мне, я ухмыляюсь. Я выхожу из тюрьмы и бросаюсь к ней. Мы падаем вместе, мои руки крепко обнимают ее, а мой рот прижимается к ее губам. Она стонет мне в губы, всхлипывая, целуя меня снова и снова.

– Что… как... – Я стону ей в рот. – Как ты...?

– Потому что я чертовски хороший адвокат, - она пожимает плечами. – Или, ну, я буду.

Я ухмыляюсь. – Да, ты это сделаешь.

Она лучезарно улыбается мне, заключенная в мои объятия. – Я не знаю, нанимаете ли вы, но ...

– Я мог бы, знаешь ли... – Я улыбаюсь. – Потянуть за какие-нибудь ниточки.

– О боже, - саркастически восклицает она. – Для маленькой меня?

– Я уверен, что мы могли бы договориться, - жадно рычу я.

Фиона улыбается, снова целуя меня.

– Я не могу поверить, что ты справился с этим, printsessa .”

Она загадочно улыбается. – Пожертвуйте ладьей, чтобы король мог пасть.

Я хмурюсь, пытаясь понять это в данном контексте. Но Фиона только пожимает плечами. – Я буду честна, Нина сказала это. Честно говоря, я на самом деле не испытываю никакого интереса к шахматам.

Я стону сквозь смешок. – Вы с Ниной теперь друзья?

– Ага. Она великолепна.

– Боже, помоги мне.

Фиона хихикает, когда я наклоняюсь ближе, чтобы снова поцеловать ее. Но потом я отстраняюсь. – Ты не интересуешься шахматами? Как это возможно?

– Я не знаю, я просто не понимаю этого. Я имею в виду, я знаю, как в это играют. Просто никогда... - она пожимает плечами.

– Что ж, я тебя научу.

– Ты мог бы... – Она наклоняется ближе, ее тело прижимается к моему. – Или ты мог бы потратить еще немного времени на преподавание Других вещей ...

Я глубоко рычу. – Я надеюсь, что твоё расписание чистое

– Это так, - шепчет она.

– Я люблю тебя, Фиона, - рычу я ей в губы. – Я имею в виду, что я влюблен в тебя. Просто чтобы ты знал.

Она сияет, ее руки скользят по моей шее. – Просто чтобы ты знал, - шепчет она. Она смотрит мне в глаза. – Я тоже в тебя влюблен.

Наши губы горячо прижимаются друг к другу. Я целую ее глубоко, смело и так, словно никогда ее не отпущу.

Фиона

Мои пальцы вцепляются в простыни.Я дрожу в предвкушении. Позади меня я слышу, как открывается дверь, и мое сердце бешено колотится. Я моргаю за шелковой повязкой на глазах, чувствуя, как под его взглядом у меня по коже бегут мурашки. Даже не видя его, я чувствую на себе его взгляд. Я чувствую, как он сжимает челюсти, и представляю, как его член утолщается для меня.

Если это была Россия, я мог бы к этому привыкнуть.

Это мой первый раз здесь, и Виктора впервые с тех пор, как он уехал много лет назад со Львом. Мы осматриваем достопримечательности—это душераздирающе и невероятно видеть улицы и гетто, где человек, которого я люблю, в детстве боролся за выживание. Но мы также здесь по делу.

Два предприятия.

Виктор здесь для того, чтобы занять официальное кресло в совете Братвы. Его лидерство в управлении интересами Кашенко в Чикаго все эти годы не осталось незамеченным высоким столом. И они вознаграждают его за это своим голосом. Мы, конечно, все еще будем жить в Чикаго. Но для меня огромная честь быть приглашенным за стол в любое время.

Другой бизнес-это наша более законная сторона вещей. Это была бы некоммерческая организация "Освободи их", которую основал фонд Виктора. Я участвую в большинстве повседневных операций вместе с Ладой Тургеневой, и на данный момент мы спасли триста девяносто шесть детей от тюремного заключения и худшего. Мы открываем новый офис здесь, в Москве, в котором будет работать еще одна команда юристов/врачей.