– Она? – выпаливает он.

– Привет, алло? - кричу я ему за спину. – Ты можешь выйти, это только я. Я его дочь.

Секунду спустя девочка моего возраста с растрепанными волосами и в наполовину застегнутой блузке, спотыкаясь, выходит из гостиной, держа за пятки туфли.

– Эм, привет, - неловко говорит она.

Мой отец выглядит измотанным. Он быстро откашливается, пытаясь прикрыть свою задницу. – О, да, дорогая, это, э-э...

– Триша, – бормочет девушка.

– Да, Триша! Она одна из моих секретарш.

– Личные помощники, – выпаливает Триша.

– Привет Триша, – говорю я ледяным тоном.

Мой папа нервно хихикает. – Триша просто помогает мне с ... … этим...

– Найти меня? Отчаянная охота на человека?

Он быстро кивает. – Точно, да.

Я вздыхаю. – Вау – . Я качаю головой. – Клише просто не прекращаются, не так ли, папа?

Он хмурится, переключая дорожки. – Иметь взрослые отношения с другим взрослым по обоюдному согласию-это не преступление, Фиона.

– Хотя выглядит довольно неряшливо, чтобы спать с твоей секретаршей.

– Личный помощник.

Мои глаза снова скользят к ней. – Триша?

– Да?

– Я думаю, тебе пора идти.

– О, да, хорошо. – Она быстро проходит мимо меня, но останавливается. – Приятно познакомиться, Фиона. И поздравляю тебя с получением медицинской степени!

– Юриспруденция.

Она неловко улыбается. – верно. Ну, эм, пока.

Она выскакивает за дверь. Тогда остались только я и мой отец.

Я вздыхаю. – Тебе нужно освободить Виктора.

Он хмурится. – Мне что сделать?

– Тебе нужно освободить его и снять обвинения.

Мой папа хмурится, застегивая рубашку. – Этого не может быть, дорогая. Он известный криминальный элемент в этом городе. Этот арест - Важен для меня, особенно на выборах ...

– Год выборов! О, ух ты, я совсем забыла! - саркастически бормочу я. – Как я могла забыть!?

– А теперь, милая, послушай меня ...

– НЕТ , – огрызаюсь я. – Нет, теперь ты выслушаешь меня, хорошо? – Я тычу пальцем в своего отца. – Что у тебя есть на Виктора?

– Ну, это, э-э, это конфиденциально. Суд опечатан, и все такое ...

– Дело не в том, что он сделал —в одолжение для тебя? – Я хмурюсь. – Это также будет касаться и тебя. Так что я предполагаю, что это... – Я слабо улыбаюсь. – Рукописные заметки? Нашли в его мусоре?

Бледное выражение его лица говорит мне, что я права.

– Это косвенные улики, папа.

– Что ж, мы прибьем этим этого урода, - бормочет он.

– Не без показаний автора этих заметок.

Он тонко улыбается. – Как будто я этого не знаю? Милая, я знаю твой почерк. – Он делает шаг ко мне. – И я знаю, что ты выберешь семью над некоторыми... некоторыми… преступниками в любой день недели!”

Я качаю головой.

– Фиона, ради всего святого, ты собираешься стать адвокатом!

– Да, ты прав, - говорю я ровным тоном. – И к тому же чертовски хороший.

– Черт возьми, да, это так!

– Я отлично учился.

– Я знаю ...

– Отличные наставники.

– Я знаю это. Эй, я заплатил за ...

– И я обратила на все это внимание, - шиплю я. – Каждый нюанс, каждая деталь закона – Я качаю головой. – Папа, без моих показаний о том, что я имел в виду все, что написал в этих записках, у тебя нет дела. Ноль.

Его взгляд становится жестким. – И без моей щедрости, - ворчит он. – У тебя нет кредитной карты, нет дома ...

– Ты ошибаешься.

Он в замешательстве хмурится. Но потом вдруг он выглядит разъяренным.

– С ним ?! - возражает Он. – Ты не можешь быть серьезной!

– Это ты послал меня туда, - усмехаюсь я.

– Неужели он... о Мой Бог , Фиона! Милая!

– Обвинения, - говорю я тонко. – Ты их снимешь. Сейчас же.

У моего отца скрежещет челюсть. Его нос морщится, когда он смотрит на меня и вздыхает. – Я ненавижу это делать, Фиона.

– Что делать? – Но я уже знаю, каков его следующий шаг. Это та карта, которую я надеялся, что он разыграет.

– Если вы не дадите показания по делу, я назову это сговором. Я свяжу тебя прямо с этими обвинениями, дорогая. Не думай, что я этого не сделаю.

– Вот как ты это сделаешь? Правда?

– Ты не оставляешь мне выбора, милая, - он пожимает плечами. – Мне жаль, но это слишком большой шаг в моей карьере, чтобы просто позволить всему этому развалиться.

Я даю ему секунду. Потом я начинаю смеяться. – Хорошо, хорошо, думаю, мы сделаем это – Я возвращаюсь к входной двери и выглядываю наружу. – Заходи.

Я открываю дверь, и входит Зои.

Мой отец напрягается и хмурится: – Я знаю, что это такое.

– Ты?”

– ДА. Я этим не горжусь. Я бы... - он хмурится. – Я немного выпил. Но Зои, милая. – Он мило улыбается ей. – Ты взрослая женщина, и красивая. Ты должна знать, что мужчины могут немного увлечься твоей… ну, ты же знаешь, какой кокетливой ты становишься.

Я с отвращением закрываю глаза. Зои холодно смеется.

– Взрослая женщина?

– Тебе двадцать два, дорогая. Я имею в виду, что знаю, во что вы с моей дочерью здесь играете. Но этот скандал, я думаю, я переживу просто отлично. Я не женат, ты взрослый человек. Я вряд ли думаю, что избиратели стали бы ...

– И в последний раз, когда вы прислали мне отвратительные голые фотографии себя, мистер Мюррей?

Он замирает. – Я ... что ты имеешь в виду?

– Я сохранила их, - бормочет Зои – Все эти сообщения.

Он нервно оглядывает комнату. – Я ... я был пьян. – Он хмурится. – Вы знаете, у меня тогда были некоторые проблемы с алкоголем, из—за того, что моя жена умерла ...

– Не смей, блядь, - шиплю я, качая головой. – Не надо.

Мой папа нервно сглатывает. Он бросает взгляд на Зои. – Это было неправильно с моей стороны, ясно? Но ты была... – он сглатывает. – Сколько, э-э, тебе было лет?

– Она моего возраста, папа. - тихо говорю я. И это было пять лет назад. Нам было по семнадцать.

Его лицо бледнеет. – О Боже...

– Это не неудача, папа, - рычу я. – Это не та буря, которую можно пережить. Это то, что они называют убийцей карьеры. Это Энтони Вайнер, умноженный на десять. Отправка непристойных изображений и сообщений семнадцатилетней..

– Чего ты хочешь? – он выпаливает. – Деньги? Работа? Назови это, серьезно.

– Я уже говорила тебе.

Он тяжело дышит, выглядит потным и испуганным. – Фиона, я не могу просто ...

– Да, - мрачно говорю я. – Ты, черт возьми, вполне можешь.

Мы смотрим друг на друга через всю комнату. Я бы сказала, что в этот момент я знаю, что наши отношения закончились. Но я думаю, что мы пересекли этот мост некоторое время назад. И конечно, когда он заложил меня, чтобы расплатиться с долгом.

– Все обвинения снять, - тихо говорю я. - Ты даже можешь остаться в качестве окружного прокурора. Ты можешь баллотироваться в мэры, если хочешь, мне действительно насрать. Но если ты еще раз хотя бы взглянешь через забор Виктора, я сделаю и это просочится. Понял?

Мой отец молчит. Он мрачно смотрит на меня.

– Из тебя получится чертовски хороший адвокат, не так ли?

– Да, это так.

Я поворачиваюсь, беру Зои под руку и иду к двери.

– Я буду в участке через десять минут. Если он не свободен и не ждет снаружи, твоей карьере конец.

Дверь за мной захлопывается. Тогда на улице только мы с Зои. Я делаю глубокий вдох воздуха. Меня всю трясет, но я также чувствую себя более живой, чем когда-либо прежде. Я чувствую себя свободной.

– Ладно, эта новая Фиона "я переспал"? – Зои ухмыляется мне. “Это гребаный задира .”

Виктор

Дверь в камере за моей спиной с лязгом открывается. Я закрываю глаза и делаю вдох. Я жду одного из двух, потому что есть только две вещи, которые случаются с такими мужчинами, как я, когда они прикованы в этой комнате.

Во-первых, либо гораздо более крупное государственное учреждение приходит, чтобы поднять дело на более высокий уровень. Это означает федеральные обвинения, тюрьму строгого режима и, вероятно, пожизненное заключение за решеткой без шансов на условно-досрочное освобождение.