* * *

   Вначале было слово, а затем ответное. И его уже не вернуть. И ничего уже не поправить.

   Сияющий до боли в глазах трон, прямо посреди поляны. На нем он, в белых одеждах - Судья, Отец, Творец.

   - Так ты вернешься к мужу? - голос его строг.

   - К такому никогда! Лучше умереть, - глаза в глаза, хоть страшно, до подрагивания ног.

   Нет смысла объяснять, им все равно не понять. Чтобы проникнуться, надо просто побывать в моей шкуре. А у кого такое желание?

   - Ребенка мне оставляешь?

   Это уже муж, откуда-то сбоку. Всегда в сторонке. Герой, сам не бросился на поиски, нажаловался Отцу, и тот отрядил за мной погоню. О сыне вспомнил..., силком зачатом, похотью намятом во чреве. В запале вырывается:

   - Возьми себе. Я не просила тебя о нем.

   Ах, если б можно время отмотать назад, до этого места. Как много я бы отдала чтоб не произносить тех слов. Потому, что на них последовало неотвратимое:

   - Коль тебе ребенок тоже не нужен, то и других ты недостойна. Пусть дети твои впредь рождаются мертвыми....

   * * *

   До рассвета еще есть время. Мы, ночные духи всегда чувствуем его, задолго до того, как засветлеет край небосвода. С первыми солнечными лучами мир проснется и займется привычной суетой, в которой нам нет места. И пока рассвет не наступил, еще можно полетать в спящем городе, заглядывая в окна.

   И так каждую ночь. Это мое время, мое царствование, мои победы. Искусней меня в любовной охоте никого нет. За тысячи лет я изучила мужчин настолько, что с точностью до мгновенья предугадываю финал любовной игры каждого. Порочный опыт или опыт порока? И как еще люди могут объяснить эту бесконечную вахту любви? Сколько легенд о нас, суккубах, насочиняли, сколько ярлыков по навешали, свалили в кучу злых, добрых, никаких. И что люди знают обо мне? А если это мой рок, моя судьба. "... Будешь каждый день рожать..." Слова приговора произнесены раз, а расплачиваться приходиться по сей день. Это у людей есть понятие "за давностью лет". А у богов все по-другому. Они вечны и время для них течет по иному. А самое главное - нет у богов привычки - брать свои слова назад. Они же боги, а не люди.

   Люди вообще слабы, и я легко собираю свой урожай, брызги моих побед. Все дабы исполнять предначертанное - зачать и родить за день. Для духа это несложно, и с этим можно жить, если бы не другое проклятье: "... Пусть дети твои впредь родятся мертвыми..." Цена свободы - страшная цена. Или цена гордыни? Теперь какая разница. Теперь каждый день казнь. И за тысячи лет нельзя привыкнуть к этому. Ощущать в себе живое, растущее, родное и знать, что уготовано ему, появиться на свет мертвым. Пусть сейчас я лишена тела, но когда-то была женщиной и мне знакомо чувство материнства. Ах, если б можно было это вернуть, но только не с первым мужем.

   ..... - К такому никогда! Лучше умереть.

   И тысячелетия спустя, я подпишусь под каждым словом. Рабыней жить? Животною утехой? Уж лучше как сейчас, свободной в выборе, повелительницей мужских страстей, чем правильной тогда. Одна беда проклятье тянет. И почему-то оно не бьет одного. Рикошетом достается и самым близким. Единственный сын тоже проклят людьми. Наследственность? А чем виноват второй муж? А ведь он был сыном Судьи, самым любимым? Кто бы мог подумать, что после моего побега от нелюбимого мужа, поимки и наказания, сын Судьи полюбит меня и возьмет в жены.

   Поначалу такая ситуация немного забавляла, до тех пор, пока я не поняла, что для нового мужа значит наследник. Проклиная меня, Отец наказал и собственного сына. До сих пор помню его печальные глаза.

   * * *

   Последние неудачные роды совсем сомкнули его уста.

   - Поговори со мной! - прошу, как в пустоту. В ответ лишь тяжелый взгляд. С ума можно сойти. Еще недавно любовь властвовала нами, наполняя мир радостью и светом. Да, видимо, не живет она вечно в семье из двух сердец. Семья - это не двое. Ее должно быть больше. А я не могу. Проклятье сомкнуло чрево, и мне теперь не подарить ребенка любимому мужу. Да, я виновата. Но все ли надо валить на одни плечи? Если бы не мой Первый тогда, на суде, и моих поспешных слов тоже не было. Не орел, во всем не орел и здесь разнылся:

   - У нас же ребенок, - он картинно воздел руки к сидящему на троне, - Отец, мне одному тяжело справляться с ним. Младенец постоянно просит есть, а потом обделывается и воняет. Он часто плачет, особенно по ночам.

   Ух, как я ненавидела тогда своего Первого. И так хотелось ему досадить (пусть хоть с малышом помается), что слова сами выскочили:

   - Возьми себе. Я не просила тебя о нем.

   И тут же слова приговора:

   - Коль тебе ребенок тоже не нужен, то и других ты недостойна. Пусть все твои дети родятся мертвыми....

   "Первый муж.... А ведь, не упомяни он тогда о ребенке и проклятья, глядишь бы, не случилось".