– Достаточно, брат мой, – резко перебил его Энрике, – благодарю тебя. Помимо лекторского тона, у Альфонсо была еще одна раздражающая особенность. Углубившись в описание какого-нибудь существа, он, если его не прервать, мог процитировать всю посвященную тому главу в 'Бестиариуме' .

– Я не стану спрашивать тебя, как здесь оказался лемнасский оборотень, – продолжал глава отряда. – Это выяснят братья – дознаватели. Но ты сказал, что это вожак. Значит ли это, что где-то поблизости может скрываться его стая?

– Подобную вероятность нельзя исключать полностью, – ответил Альфонсо. Давно усвоенное им повиновение старшему по рангу боролось сейчас с уязвленной гордостью ученого, перебитого посреди предложения, но до конца побороть не смогло: в его голосе слышалось тщательно скрытое раздражение. Энрике возвел очи горе, прося у Солнца терпения.

– Так да, или нет? – переспросил он с нажимом.

Альфонсо снова подергал бровями.

– Да, – произнес он, наконец, с некоторой задумчивостью в голосе. – Скорее всего, так и есть. Миграция носит среди стай оборотней обычный характер. Они часто кочуют с места на место, пока не найдут безопасную территорию, где смогут спокойно обосноваться. Ярким тому примером служат, хотя бы, наши стаи крысолаков[4], раньше обитавшие где-то в Сарагасском лесу. Говоря 'наши', я имею в виду…

' Клинок' резко замолчал, почувствовав на себе тяжелый взгляд главы отряда. Энрике поморщился. Крысолаки, прочно обосновавшиеся в городской канализации Сарагассы, давно уже превратились в головную боль катреонской инквизиции. Освоившись на новой территории, они вытеснили оттуда нищих и воров, попутно сократив популяцию местной нечисти. Частые облавы, с использованием в роли наводчиков тех же нищих и воров, не приносили ощутимого результата.

Твари просто уходили глубже в коллекторы и, дождавшись конца облавы, какое-то время спустя возвращались назад. Поймать или обнаружить их альфу – 'Крысиного Короля' , так ни разу и не удалось, равно как и найти способ вычислять крысолаков в их человеческом обличье. И вот, теперь новая напасть. Энрике повернулся к Родриго – своему лейтенанту, в глазах которого, даже сквозь закрывающую лицо маску, мелькнуло волнение.

– Заковать тварь в цепи и немедленно, со всей возможной поспешностью и осторожностью доставить в Казематы. Передать лекарям, а после братьям – дознавателям. Отцу Эрнесто я доложу лично.

' Клинки' повиновались.

Глава 3 Сарагасса. Штаб Санктуаре.

Мельком взглянув на лежащие тела, Эрнесто осторожно переступил через обломок стены и подошел к стоявшим в центре зала воинам в пластинчатой броне с длинными мечами и закинутыми за спину большими щитами с эмблемой солнца. Рыцари склонились в низком поклоне.

– Магистр ожидает вас, пресветлый отец, – почтительно произнес один из них. – Следуйте за мной.

Эрнесто кивнул и вслед за рыцарем по винтовой лестнице поднялся на второй этаж, с любопытством разглядывая серебряные светильники и висящие на стенах портреты. Мятежники неплохо устроились здесь до того, как их логово обнаружили. Его взгляд упал на изломанное тело пожилого мужчины, в кричащей, почти безвкусной фиолетовой мантии. Сложно угадать, на что рассчитывал Террано, устраивая штаб 'Санктуаре' прямо здесь – под самым носом у Инквизиции.

''Санктуаре' , или таинники представляли собой группу независимых от Храма Солнца магов, распространяющих учение о свободе знаний по всей Катреоне и за ее пределами. Они искренне верили, что стремление к знаниям не должно быть ограничено никакими оковами и догматами и открыто призывали народ бороться с 'мракобесием Храма' . Многочисленные попытки раз и навсегда истребить еретиков ни к чему не приводили. Ячейки Санктуаре находились не только в Катреоне, но и за ее пределами, в частности, на территории Ксандрии и Соланской республики. И если Ксандрия формально была под контролем Храма, то о поисках еретиков в Солане не могло быть и речи. Поимка или, хотя бы, обнаружение действующего члена Санктуаре считалось большой удачей. И сегодня удача улыбнулась инквизиторам сполна! В конце концов, старик Террано должен был понимать, что подобная наглость не будет сходить ему с рук вечно. Впрочем, уничтожение ячейки и смерть ее главы было лишь частью причины, приведшей сюда Эрнесто.

Прямо по коридору на втором этаже находился просторный кабинет покойного главы таинников. Сейчас его занимал еще один рыцарь в вычурной серебряной броне, которая ярко переливалась, отражая свет двух зажженных на столе подсвечников. Эрнесто поморщился: он никогда не понимал любви своего собрата к эффектным жестам, к которым небезосновотельно относил и выбор брони с одеждой. Магистр поднял голову от разложенных на столе бумаг и взмахом руки отпустил сопровождавшего Эрнесто рыцаря. Тот с поклоном удалился.

Салазар Мендоса – магистр 'Рыцарей Солнца' , был крепко сложенным мужчиной с гривой седых, почти падающих на плечи, волос и роскошными, залихватски подкрученными усами, придававшими его серьезному лицу несколько комичное выражение.

– Тебя можно поздравить, – заметил Эрнесто. Салазар поджал губы.

– Благодарение Солнцу, – сказал он мощным, грудным голосом. – Мы, наконец-то, выкорчевали эту заразу. Правда, не обошлось без потерь. К тому же, Пабло удалось сбежать.

– Это помощник Террано? – уточнил Эрнесто. Мендоса кивнул.

– Серьезная оплошность, брат мой. Мне послать людей на поиски?

Магистр бросил на него сердитый взгляд, решив, что над ним смеются. Но на лице главы 'клинков' не было никаких эмоций. Мендоса поморщился.

– Не нужно, – сказал он раздраженно, – с этим я разберусь сам. Я позвал тебя по другому поводу.

Взяв в руки один из свитков и выйдя из-за стола, он приглашающим жестом указал на дверь.

Подвал штаба таинников представлял собой не менее плачевное зрелище, чем главный зал. Повсюду были следы борьбы и разрушений. Здесь, за неимением другого, более подходящего места, рыцари временно держали заключенных. Таковых, впрочем, почти не наблюдалось. Лишь в одной из каморок, за охраняемой четырьмя рыцарями дверью, сжавшись в углу, сидела закованная в кандалы женщина с ярко-красными волосами в мужской одежде городского покроя. Эрнесто пригляделся внимательней. Женщину можно было бы назвать симпатичной, даже красивой, если бы не 'украшавший' пол лица кровоподтек. Приглядевшись, он заметил, что признаков страха она не выказывает. Обернувшись, женщина дерзко и с вызовом взглянула на подошедших к ее двери иерархов Храма.

– И кто она такая? – спросил Эрнесто.

– Измененая[5].

Эрнесто невольно поднял брови.

– Нелегко, наверное, было взять ее живой.

– Нелегко, – кивнул Мендоса, – но я сумел с ней справиться, дав возможность остальным братьям одолеть Террано.

– И что ты собираешься с ней делать?

Магистр пожал плечами.

– Отошлю в Казематы к остальным опасным тварям, – ответил он полупрезрительно. – Но я подумал – Светоносный должен знать. Она первая за несколько лет…

– Я доложу, – кивнул Эрнесто.

Глава 4

Сарагасса – Арена. Первый год от Вторжения.

– Добрые жители Сарагассы, – усиленный магией голос глашатая звучным эхом отзывался в многотысячной толпе, занимавшей трибуны огромного амфитеатра. Он доносился, казалось, до каждого человека, сверлившего жадным взглядом покрытую желтым песком арену, на которой вскоре должна была пролиться кровь. Люди ждали этого, предвкушали жадно, затаив дыхание, ловя каждое слово невзрачного человека с заячьей губой и короткой щетиной усов, стоявшего в самом ее центре. В этот день и час он был для них центром вселенной. Он был частью представления.

– Последние дни и месяцы были тревожными для всех нас, – голос глашатая стал низким, неторопливым, в нем послышалась печаль. Профессиональный оратор – он всегда чувствовал настроение толпы, с поразительной точностью улавливал его перемены и хладнокровно манипулировал ими, используя, как инструмент, свой голос, давно отработанными приемами в нужный момент меняя его тембр, интонацию, подпускал в него то грусть, то отчаяние, переходящее затем в сметающую все и вся решимость. И таким образом, спокойно и неторопливо, он постепенно добивался нужного ему результата.