– Тофер, тут совсем другое. – Ева стоит в стороне от луча проектора. Судя по голосу, едва сдерживается, но старается говорить убедительно. – Ты знаешь это.

– В чем же отличие? Я не собираюсь кончить как гребаный «Френдстер»! Помнишь такую социальную сеть?

– Если мы не обратимся за дополнительным финансированием, то кончим, скорее, принудительной ликвидацией! – огрызается Ева. Затем делает глубокий вдох. Пытается обуздать свой гнев. – Послушай, Тоф, у тебя и правда есть сильные аргументы, но, по-моему, сейчас не время и не место…

– Не время и не место?! – Тофер почти искрится от ярости.

Мне становится совсем не по себе. Память переносит в детство, я вижу нависшего над мамой отца, слышу его громкий голос. Крепко зажмуриваюсь. Меня бросает в дрожь.

– Это ведь ты решила начать неделю со своего пропагандистского фильма!

– Ребята… – Диван справа пружинит, с него поднимается Рик.

Я открываю глаза. Он прокладывает себе дорогу сквозь подушки и бокалы, встает между спорщиками:

– Думаю, Ева просто хотела…

– Я отлично понимаю, чего хотела Ева! – кричит Тофер.

Я борюсь с желанием вновь закрыть уши руками.

– Она хочет нанести удар первой! Этого не будет!

– Тофер… – В голосе Евы звенят слезы, хотя я не уверена в их искренности.

Трудно определить, расстроена она по-настоящему или ведет стратегическую игру. Если притворяется, то очень убедительно.

– Тоф, пожалуйста… Я думала устроить праздник…

– Ты думала устроить засаду! – бросает Тофер.

– Нет, совсем нет, и в мыслях не было, – убежденно заявляет Ева.

Перегибает палку. Все понимают, что Ева лжет: слышится шорох, люди неуютно ерзают, стараются не смотреть друг на друга.

– Ребята! – в отчаянии взывает Рик. – Ребята, прошу вас, не начинайте неделю вот так. Нам нужно выйти из ситуации с решением, которое всех удовлетворит.

– Осчастливит?! – набрасывается на него Тофер. – Удовлетворит? Да при таком подходе нам повезет, если мы выйдем из ситуации живыми!

Он со звоном опускает пустой бокал на журнальный столик и выскакивает из кабинета.

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: Loyle Carner «Damselfly»

Снупобъекты: 2

Снупписчики: 3

Появление Тофера застает меня врасплох. Я сервирую стол к ужину, постукивая ногой в такт музыке. По моим расчетам, гости закончат минут через десять, не раньше. Тофер подлетает к бару самообслуживания, сдергивает с полки бутылку виски. Я торопливо вынимаю наушники и улавливаю окончание фразы:

– …заплатит по счетам, стерва нидерландская!

Что стряслось в кабинете?.. С минуту я смотрю в спину удаляющемуся Тоферу, и тут выходят остальные, притихшие и невеселые. Я веду их к столу, рассаживаю.

Большие стеклянные двери вестибюля, через которые выбежал на улицу Тофер, продолжают раскачиваться. Куда его понесло? Он в джинсах и рубашке, а снаружи метель и одиннадцатиградусный мороз. В нашем маленьком селении нет ресторанов или баров. Сент-Антуан 2000 – не более чем горстка шале. Тем, кто хочет поужинать в заведении, нужно спускаться в Сент-Антуан-ле-Лак, там хватает магазинов, кафе и ресторанов на любой вкус. Спуск длинный, но несложный: синяя лыжная трасса ведет прямо в центр деревни. Единственный способ вернуться сюда, наверх, – фуникулер, который в одиннадцать вечера закрывается.

Из больших динамиков в столовой звучит музыка, группа «1975», звонкая и веселая; видимо, кто-то включил для поднятия тонуса. Однако, когда я начинаю подавать миниатюрные запеканки из лесных грибов в фарфоровых ложечках, отсутствие Тофера ощущается как боль от ущемленного нерва. Запеканки идут хорошо – еда Дэнни всегда идет хорошо, – но из-за Тофера переживаю не только я, и атмосфера напряженная. В конце стола зияет пустое место, там должен сидеть Тофер в окружении Иниго и Миранды. Они обмениваются встревоженными взглядами при появлении каждого нового блюда – где же Тофер?

Эллиот сидит спиной к стене, ест с опущенной головой. Он ни с кем не разговаривает и отправляет в рот ложку за ложкой, словно участвует в соревновании. «Ложку за ложкой» в буквальном смысле слова. На закуску у нас трюфельный суп с пастернаком, поэтому ложка уместна, но, когда я пытаюсь убрать использованные приборы перед основным блюдом, Эллиот выхватывает ложку и смотрит так, будто я попыталась украсть у него часы. Он набрасывается с ложкой на принесенную оленину, игнорируя вилку и нож у своей тарелки. Между сменой блюд разглядывает сучки и кольца на деревянном столе, не замечает ни Тайгер слева, непринужденно болтающую с Мирандой, ни Карла справа – тот демонстративно не обращает внимания на Эллиота и клонится подальше от него, поближе к Ани с Евой.

Ева во главе стола неохотно ковыряет еду вилкой, поглядывает то на часы, то за окно, на падающий снег. Лицо выражает ту самую тревогу, которую я стараюсь скрыть. В ответ на невинное замечание Карла Ева огрызается с такой злостью, что меня передергивает. Но он, похоже, привык.

Лиз выглядит бледной и откровенно несчастной, словно заяц в свете фар. Она неизменно отказывается от предложенного вина. В какой-то момент Рик пробует вовлечь ее в беседу. Не знаю, что он говорит, не слышу. Лиз неистово качает головой, а когда Рик вновь открывает рот, выпаливает:

– Извини, мне нужно в туалет, – и стремительно отодвигает стул.

Тот громко скрежещет по плиткам пола.

После ее ухода Ева смотрит через стол на Рика, произносит губами нечто неразборчивое, похожее на: «Я предупреждала».

Даже крем-брюле Дэнни не в силах оживить вечер, и после ужина компания рассеивается: одни ссылаются на головную боль, другие – на желание выспаться, третьи – на необходимость отправить электронное письмо. Идя в гостиную подбросить дров в печь, я замечаю, что из бара в вестибюле исчезло еще две бутылки.

Судьба одной из них выясняется сразу: в гостиной на большом мягком диване сидят Рик с Мирандой, между ними на столике – опустевшая бутылка арманьяка. Из динамиков льется кубинский джаз – видимо, с чьего-то телефона. В ответ на мой взгляд в сторону бутылки Рик широко улыбается.

– Вы ведь не против? Потом добавим в счет.

– Совсем не против, – искренне заверяю я. – Бар так и работает. Хотите чего-нибудь еще? Сыр? Кофе? Птифур? Дэнни готовит невероятный чернослив в шоколаде, пальчики оближешь. Очень вкусно под бренди.

Рик смотрит на Миранду, поднимает бровь. Это безмолвное совещание говорит об их отношениях куда красноречивей, чем любой физический контакт. Между ними что-то есть. Они больше чем просто коллеги, даже если сами того не сознают.

Рик отвечает за обоих:

– Ничего не нужно, спасибо.

– Не за что. Обращайтесь, если передумаете.

Я начинаю подбрасывать в огонь поленья, а Рик склоняется к Миранде и продолжает беседу, словно меня тут нет.

– Ты видела, как она на меня посмотрела, когда я заговорил с Лиз об акциях? Взглядом чуть дыру в рубашке не прожгла.

– Да уж. – Миранда сжимает пальцами виски. – Рик, чем ты думал? Ева четко дала понять…

– Да-да… – Рик ерошит короткие волосы, с досадой качает головой. – Просто меня взбесило ее поведение. Делает вид, будто понимает Лиз лучше других. Какого черта! Я знаком с Лиз не меньше, чем Ева. Мы отлично ладили, пока гром не грянул.

– Да что стряслось-то? – спрашивает Миранда. – Я тогда еще не работала, не в курсе.

– А ты представь, что в то время мы совсем не имели капитала. Первые полгода трудились, считай, бесплатно. Никому из нас не платили. Эллиот не парился, он, по-моему, вообще деньги не тратил бы, если бы Тофер не заставлял. Эллиот еще со школы такой. Зато остальные переживали. Ева проматывала свои модельные сбережения как ненормальная. Тофер окончательно достал родителей, те лишили его содержания, и он кантовался у старых школьных друзей. Я днем работал в крупной аудиторской компании, а ночью в «Снупе» – и выгребал остатки кредитного лимита в банке. А Лиз была просто секретарем, откликнувшимся на онлайн-объявление, и с радостью пахала за мизерную зарплату. Одевалась не лучше, чем сейчас, как мормонская жена, но работала хорошо и не устраивала истерик по поводу паршивого съемного офиса без кондиционера, да еще и в Саут-Норвуде.