День Влюбленных – это наш с Тигром день. Многим кажется, что фундаментальный момент в отношениях – любовь. Разумеется. Но почему все забывают о влюбленности? Хранить живыми тех бабочек, что порхали в животе в самом начале, очень сложно. Мне пока удается. Я влюблена в Тигра, как девчонка. И когда он достаёт из-за спины маленькую бархатную коробочку, я бросаюсь ему на шею, будто там уместился целый Ленд Крузер.

В 08:50 в Киев прибывает Трускавецкий поезд, а в восьмом вагоне – моя свекровь. Сегодня мы сообщим ей две новости. Первая – я не лечу с ними на лыжи. Вторая – по какой именно причине я не лечу.

Вообще-то слово «свекровь» в нашей семье не используют. Мама Регина – так она просила себя называть, когда мы с Тигром стали мужем и женой. То есть ровно год назад. Свадьба была летом, а вот роспись – официальный брак, ячейка общества, наш корабль любви, отчалил в плавание именно 14 февраля, в День Влюбленных. Так захотел Тигр, чтобы не запоминать лишнюю дату и не дарить лишний подарок на годовщину. «Не экономия, а оптимизация семейных расходов» – насмехалась над ним я.

Мама Регина ждала моей беременности сильнее всех, уж не знаю почему. И, со свойственным ей напором, ни разу не преминула нам об этом напомнить. Есть категория родственников с напрочь стертыми границами такта. Они не со зла, просто нетерпеливые. Они не подбирают выражений. Они наседают. Терроризируют вопросами: «Ну когда пополнение? Чего тянете? Плохо стараетесь?». Они не учитывают, что иногда отсутствие детей – это семейная трагедия, а не нежелание.

Интересно, как она встретит эту новость?

Тигр и мама Регина уехали ночью. Где-то посреди сна я услышала, как Тигр целует меня в волосы, и заплетающимся языком пожелала ему счастливой дороги. А наутро проснулась по-настоящему беременной – будто во сне дементоры высосали из меня жизнь. Сорок минут уговаривала себя встать с постели и пойти умыться. Каким-то чудом сварила овсянку. Потом сгребла остаток сил в кулак, бережно загрузила в чемодан всю бьюти рутину, втиснулась в спортивный костюм и вызвала такси к маме с бабушкой и кошкой Асей. Я сама откомандировала себя туда на неделю, раз уж мой билет до Милана сгорел, и снежные спуски Альп пришлось проигнорировать. Уж извини, Шамони, не видать тебе в этом году своей лучшей горнолыжницы. Или скорее горножопницы, учитывая мою фирменную манеру езды. Извини, Шамони, но ВВ не пустил. Вместо зимних каникул, выписал капельницы магнезии и уколы прогестерона. На работе взяла больничный. Лиза, со свойственной ей учтивостью, не задавала лишних вопросов.

Мама Регина встретила новость бурно, вопила «ура-а-а!» и прыгала, расплескивая кофе по всей кухне. Среди нас её радость оказалась самой чистой, самой уверенной. Её белокурые волосы прыгали вместе с ней, а я лопалась от необъяснимой гордости и даже тщеславия. Потому что – всё это из-за меня. Мои любимые люди счастливы благодаря мне. В её объятиях я поняла – я теперь эпицентр семьи.

Лежать под капельницей с печенькой намного веселее. Человек, придумавший «Марию», наверняка был беременным. Мне капают магнезию (очень долго) и ставят уколы прогестерона (очень больно). Прогестерон – это гормон беременности. Если в организме его недостаточно, порой случаются ужасные вещи, о которых я боюсь даже думать. Не всегда, не у всех, не обязательно. Но рисковать тем, что внутри, я не могу. Моего прогестерона недостаточно, поэтому ВВ распорядился.

Сегодня нужно было приехать в стационар натощак, что смертельно неприятно, ведь есть хочется с самого утра. Даже так: сначала я чувствую голод, а потом просыпаюсь. Беременный голод не такой, как обычный. Я не могу думать ни о чем, кроме еды, я превращаюсь в один сплошной спазмирующий желудок, который, кажется, невозможно наполнить. Тело наливается свинцом, и ощущается невероятно тяжёлым – просто нет сил волочить его за собой. Поэтому в такси я ехала полумертвая и зеленого цвета. Водитель то и дело зыркал в зеркало заднего вида: в сознании ли ещё это измождённое существо.

Мама сложила мне с собой луковый пирог, а медсёстры, когда взяли кровь, разрешили позавтракать на казённой кухне. Клеёнчатая скатерть была раскрашена в летний натюрморт. Блат в государственном учреждении – он такой. Теперь лежу под тяжелым больничным одеялом, смотрю, как прозрачная жидкость по тонкой трубке стекает прямиком мне в вену. И ем галетное печенье, погружаясь в неземное блаженство.

Позади первый беременный месяц. Наукой то, что внутри меня, называется эмбрионом. Это «то, что внутри» размером с рисовое зёрнышко и весит буквально одну граммулечку. И в то же время, оно занимает все мои мысли, меняет всю жизнь…

Мама спрашивает, чувствую ли я что-то. Но нет. Разве только организм вдруг выбрал для себя любимый продукт – зеленые яблоки. Такие кислые и хрустящие, я не могу без них жить. И лень, апатия, круглосуточная усталость. Чувствую себя разваренным брокколи без соли и перца, брокколи для ярых зожников. А так ничего. Совершенно ничего. Теперь понимаю, почему многие женщины на малом сроке даже не догадываются, что беременны.

Скучаю по Тигру. Он шлёт мне фотографии белоснежных горных спусков и ставит много сердечек в сообщениях. Что совсем для него не характерно.

Сегодня впервые за несколько недель проснулась здоровым и бодрым человеком. Мне не нужна цистерна кофе, солнце светит совсем по-весеннему, а пробок по городу почти нет.

Все потому, что сегодня в меня всадят последний укол прогестерона. У этих шприцов. адское послевкусие. Сам препарат маслянистый, вводится долго, и потом место укола надо сильно растирать, чтобы не образовалось уплотнений и синяков. Но главная прелесть ждет позже, спустя пять-шесть часов. Когда задница начинает гореть огнем. Гореть так, что сидеть – больно, ходить – больно, всё больно, кроме парить в невесомости. На минуточку, я хромаю. И волочу правую ногу, как раненый афганец. Медсестра, которая шарашит укольчики, объясняет это тем, что я худая и жопа у меня маленькая.

– Если бы у вас во-о-о-о такая была, – разводит она руками, имитируя жопу побольше, – вы бы боли не чувствовали.

Что ж, это утешает. Особенно по пути домой в подскакивающей на каждой яме маршрутке. Бабушке так жаль на меня смотреть, что она предлагает Асю в помощь моей пятой точке. – Вот положи её на место укольчика, кошка всю боль и негатив снимет, – доверительно говорит мне она.

Я отказываюсь. Ася – злое животное. У неё даже пятно под носом – аккурат Гитлеровы усы. Ещё выпустит когти прямо туда, такого я точно не переживу.

Вчера у мамы Регины был День Рождения. В честь этого она сломала руку на спуске. Что за женщина! Сплошная экстравагантность. Тигр прислал ёё фотографию с гипсом и цветами.

Опухла. Проснулась с такими губами, будто накануне раскусила петарду. Пальцы напоминают детские сардельки. Обычный человеческий нос покинул чат.

Зато я дома. Тигр вернулся. Соскучилась!

Ну вот, наконец-то, первая симптоматика. Всё забываю, путаю, концентрироваться стало сложнее. Перепадов настроения и изжоги нет. Живот вздулся, как воздушный шар. Легкая тошнота преследует по утрам и отпускает после завтрака или черного шоколада. Теперь каждый раз, когда шуршит фантик от конфеты, оправдываюсь, что это ребёночек просит. Тигр смеётся, кладёт руку на живот и спрашивает: «Что это там за сладкоежка сидит». А я смеюсь, потому что – весь в папу.