— Кто-то хочет арестовать тебя? Почему ты так хочешь убежать? Как бы еда ни была тебе противна, надо терпеть, пока мы не истратим все деньги, которые дал за нас начальник отдела хозяину дома. Во-первых, это способ отблагодарить его, а во-вторых, сейчас у нас с тобой не то положение, чтобы придираться по мелочам, согласна?

Сестра Чон Гынсуг убеждала меня медленно, подбирая правильные слова.

— Да, сестра, вы правы, но я уже испытывала такие трудности раньше. Если получится, можно ведь, выбрав другой город, продать вещи и жить в лучших условиях, чем здесь… Почему я должна все это терпеть? Я больше не вынесу… Конечно, мои желания заслуживают небесной кары. Вам, сестра, не обязательно знать, почему я так говорю, — смутившись от ее слов, я бормотала какую-то невнятицу.

В тот день она взяла меня с собой в город Онян. Мы осмотрели рынок, искупались в реке, над которой клубился пар, ухитрились даже постирать кое-какие вещи. После этого, сев на корточки под палящими лучами солнца на углу рынка, мы принялись за сусубукуми^[60]. Начинка из красной фасоли, обильно посыпанная сахарином, была настолько сладкой, что таяла на языке. Из-за палящего солнца и жара, исходящего от металла жаровни, мы обливались потом, казалось, наши тела плавились и утекали в землю. Что удивительно, вкус сусубукуми и страдание от жары ощущались отдельно, это были словно два рельса железной дороги, не пересекающиеся друг с другом. За сусубукуми заплатила сестра. Судя по толщине кошелька, денег у нее было намного больше, чем у меня. Я завидовала, и мне казалось, что ее великодушие и уравновешенность служили доказательством ее богатства. Еще в начале пути, в городе Сувон, говоря, что в долгую дорогу надо взять что-то сладкое, она купила много ёси^[61] и разделила ее между всеми членами отряда. Впрочем, она была, вероятно, права, потому что на обочинах дорог, по которым шли беженцы, больше всего было торговцев ёси. Сестра помогала многим, но чаще всего приходила на помощь мне. И хотя я никогда и ничем ее не отблагодарила, из-за своего глупого самолюбия я считала ее ужасно жадной, поэтому не стеснялась платить ей черной неблагодарностью.

Начальник отдела по общим вопросам появился еще до того, как закончились деньги за еду и ночлег. Как же мы были рады его видеть! Деньги, заплаченные хозяину дома, подходили к концу, и мы начали тревожиться. Он безразличным голосом сказал, что, кажется, кризис миновал: Сеул не отдали, можно было не эвакуироваться. Затем он сказал, что, оставив в эвакуации немного полицейских, члены правительства и остальные полицейские, необходимые для работы, возвращаются в Сеул. Но переправляться в город без документов по-прежнему нельзя. Еще он сказал, что за это время система переправы усовершенствовалась и стала доступнее, но на южном берегу берега реки Ханган беженцам все равно снова приходится сталкиваться с дикой суетой.

Это были первые за долгое время новости о делах вне нашего городка. Как же можно было сообщать их таким безразличным голосом?! Мне хотелось броситься на начальника и разорвать его широкие плоские губы. Конечно, эти новости нам должен был сообщить кто-то, кто стоял бы намного выше рангом. Например, человек, занимающий высокий пост, решающий нашу судьбу. Знает ли такой человек, что существует эвакуация, в которую отправляются, невзирая на грозящую смерть, как, например, мой брат? С другой стороны, мы заслужили такое обращение. В то время как тысячи молодых людей не жалеют своих жизней ради защиты родины, существо, которое выбирает эвакуацию, чтобы вырваться из лап смерти, выглядит, наверное, не лучше червяка.

В этот раз начальник отдела по общим вопросам, уходя, снова оставил некоторую сумму на ночлег и еду. По сравнению с прошлым разом он выглядел менее энергичным. Я подумала, что это связано с приказом о роспуске отряда «Силы обороны Родины». Возможно, оттого, что я так ничего и не узнала о цели существования этого отряда и источнике его финансирования, у меня не было чувства принадлежности к нему. Будучи совершенно безразличной, я поняла, что в конце концов с того момента, как начальник отдела взял на себя руководство, наша жизнь стала сосудом из тыквы для черпания воды, у которого не было веревки. Начальник, переспорив жену торговца змеями, с трудом получил остаток денег из выплаченного ранее аванса. Отдавая его нам, он объявил, что с этого момента не несет за нас никакой ответственности. Он, видимо, решил задержаться в городе Онян, но не сказал нам, что делать дальше — оставаться, вернуться в Сеул или отправляться в новый путь. Похоже, ему было важнее не то, что будет с нами, а то, что с этого момента наши отношения прекратились и он больше за нас не отвечает. Возможно, он решил, что бессердечно бросать нас на произвол судьбы, потому что, уходя, он дал нам адрес места, где остановился, и сказал:

— Если будет нужна моя помощь или просто захотите поговорить, можете найти меня там.

5

СМЕРТЬ ЖАРКИМ ЛЕТОМ

1

— Не спеши, иди медленно — обычным шагом, — сказала сестра Чон Гынсуг, постоянно придерживая меня за локоть.

Мы дошли до середины понтонного моста через реку Ханган, наведенного вместо моста, разрушенного бомбардировками прошлым летом. Сестра медленно шла прямо по воде, неторопливо текущей под нашими ногами, и глазами, преисполненными глубоких чувств, разглядывала видневшуюся вдали незнакомую гору Намсан и окрестности. Она выглядела бесконечно спокойной, словно человек, вышедший полюбоваться пейзажем. По сравнению с ней я чувствовала себя слабой, у меня не хватало смелости следовать ее примеру. Я подумала, что она нарочно ведет себя так спокойно, чтобы позлить меня. От этой мысли я рассердилась еще больше. Я с трудом сдерживала шаг, подстраиваясь под темп сестры. Наконец мы дошли до противоположного берега, и хотя там тоже были военные полицейские, мы благополучно прошли через их кордон, нам даже не пришлось показать ID-карточки.

— Ну, что я говорила! — сказала она, глубоко вздохнула и, быстро засеменив по направлению к обочине, резко опустилась на землю рядом с дорогой.

У нее было усталое лицо.

— Да, ты молодец, большая молодец, — сказала я с нескрываемым раздражением. — Извини меня за то, что только сейчас заметила.

Ее поведение совершенно мне не нравилось, и я попыталась ее уколоть. Мы какое-то время, словно враждующие звери, сверлили друг друга глазами.

Начиная с того момента, как начальник отдела последний раз пришел в дом торговца змеями, если появлялись проблемы, у нас с сестрой возникали разногласия. Например, я предложила в тот же день отправиться в Сеул, а она — снова отдать деньги торговцу змеями и пожить у него еще столько же, пережидая, пока все не прояснится. Она рассуждала так: как можно, живя в дыре, где даже нет возможности прочитать газету, тронуться в путь, поверив начальнику на слово? Все, что нам было известно, это то, что нас ждут препятствия при переправе через реку Ханган и что за переправу просят много денег. Я сказала, что нельзя все оставшиеся деньги потратить в этом доме, а она ответила, чтобы я не беспокоилась ни о чем, потому что, после того как закончатся деньги отряда, все проблемы, которые могут возникнуть, она решит сама. Из ее слов я поняла, что у нее в запасе достаточно средств. Я успокоилась, но почувствовала себя униженной.

Я стала настаивать на своем, сказав, что могу и одна отправиться в Сеул. Кто бы знал, как я боялась, что она бросит меня и решит поехать туда, где живет ее семья! Своей «угрозой» я проверяла ее скрытые намерения. Видя мою настойчивость, она спросила: «А что, если мы из дома торговца змеями перейдем ночевать в другой дом?» Но я, сама не зная, почему так упорствую, отказалась и от этого предложения. Наверное, только свое упорство я и могла противопоставить ее деньгам. В итоге она уступила мне. Переговорив с начальником отдела, сестра сказала, что мы можем поехать в грузовике, отправляющемся до города Ёндынпхо.