Я бросился искать палаты бога Орфея, забыв спросить у товарищей, где они находятся. Кровь ревности вскипела во мне. В то время я не думал ни о чём. Я просто не мог поверить в то, что Дафна могла за время моего отсутствия полюбить другого. Ведь мы послали сообщение о том, что возвращаемся, и можно было немного потерпеть. Прошел только год по земному времени, после того как я послал это сообщение. И год мы были в пути. Два года. Боже мой! Прошло два года с тех пор как мы покинули Тэслу! Может быть, сообщение не дошло до них? А если они его получили, то к тому времени всё, что было между нами, уже стёрлось в её памяти? Или она обиделась на то, что я решил навсегда покинуть её. И в этом я не имел права на ошибку. Но ведь мы люди и нам свойственно ошибаться. Боги ведь тоже иногда ошибаются, редко, но ошибаются.

Я бежал по коридорам дворца и хотел узнать правду, какова бы она не была. Потому что всё, что творилось в моей душе, я был согласен променять на вечный огонь ада, лишь бы она успокоилась. Во время бега я включил экстросенесорные возможности, точно также как включал способность летать и они мне указали путь к тому месту, где находилась Дафна с Орфеем. Я остановился у двери, за которой они находились. Только тонкие линии контура дверей были обозначены на стене. Но я знал, что эти двери ведут в покои Орфея. Мысленно я пожелал войти, встав перед ними с поворотом туловища на шестьдесят градусов, и они бесшумно раздвинулись. Двери могли бы быть заблокированы, если бы хозяева не желали, чтоб кто-то побеспокоил их. Кроме того на специальном экране внутри комнаты над дверью загоралась табличка с именем того кто пришёл. В коридоре по которому я шёл, царила полная тишина, но как только я вошел в первое отделение комнаты, до моего слуха донеслась чарующая музыка арфы и тонкий, нежный голос, поющий песню любви в такт льющейся музыки.

Резко отодвинув шторы отделяющие первое отделение от второго, я вошел в зал покоев Орфея и увидел хозяина сидевшего у огромной, позолоченной арфы и рядом мою несравненную по красоте Дафну, которая увидев меня, оборвала свою песню. Орфей встал и молча смотрел на меня. По его глазам я понял, что он понимает меня. Он только не знал, чем всё это закончится. За его спиной светило утреннее солнце пробивающееся сквозь прозрачные портьеры, вдали виднелось необъятная даль моря, запах свежего морского воздуха ощутил я, – это была иллюзия, но я понял всё. Такого я бы никогда не смог представить своей богине.

Дафна подошла ближе и положила руки на барельеф, украшенный изображением знаменитой кифары Орфея с древнейших времён. Нежность и печаль светилась в её глазах. Я подошел и преклонил колено перед своей возлюбленной.

– Прости меня, Дафна! – через комок в горле, вымолвил я. – Я думал и надеялся на то, что на Земле обрету свое счастье. Не взглянул на часы, которые вы нам дали и не узнал перед отлетом, сколько лет прошло на Земле с тех пор как мы покинули её. Там всё изменилось! Я не предполагал, что боль в душе моей будет так сильна от разлуки с тобой, и заставит повернуть Кентавр обратно, чтобы быстрее увидеть тебя и обнять в порыве любви.

Дафна присела на стул, стоящий перед нею и некоторое время молча глядела на меня. Я видел, что она собирается с мыслями, что ей трудно что-то сказать. Но потихоньку она овладела собой и, поднявшись, сказала:

– Встань, берленгем! Мы будем говорить так, как боги говорят между собой, ничего не скрывая и не боясь при этом причинить боль друг другу.

Я встал.

– Ты ведь знаешь наш закон. Тот самый, который соблюдался нами с самого начала вашего прибытия в нашу звёздную систему. Он гласит: «Всё для блага!». И вы получали всё, что желали. И ты, и твои товарищи, хотя об этом вам не было сказано. Возможно, вы рисковали жизнью больше чем мы. Но двое берленгемов остались с нами, потому, что им понравилось здесь жить и работать. Они выбрали свой путь и не жалеют об этом. Им также дают то, чего они желают в определенных рамках конечно. Но они довольны и не мечтают о возвращении. Вы же выбрали другой путь и теперь желаете, чтобы к вам вернулось то, что предоставлялось раньше. Но время ушло. Всё изменилось. Божественное сословие не умеет страдать и не должно, так как нарушается принцип бессмертия и начинается процесс угасания.

– Я этого не знал!

– А зачем тебе? Если б ты меня любил, то не покинул бы навсегда. А совершив этот поступок, ты освободил меня от обязательств и теперь я принадлежу другому.

– Но мы послали сообщение сразу же как решили вернуться!

– Да. Мы его получили. Через год! А это много. Вы вернулись. Прошел ещё год. А ведь я думала, что больше никогда не увижу тебя.

– Ясно, – кивнул я. – А как же Гульнара? Она дождалась моего друга.

– У неё другая ситуация. И ты же знаешь, что она совершенная копия земной женщины. К тому же она родила девочку, пошла с нею к мойрам и они сказали ей, что она будет счастливой. Что у ребёнка будет отец, и он в пути.

– А ты не могла пойти к ним, также как она?

– В то время я уже была…. Ты понимаешь.

– Новое не всегда лучше, чем старое, – тихо сказал я.

– Так получилось. Ничего не исправить.

Раздался звук струн. Это Орфей качнул арфу.

Я взглянул ему в глаза. Сожаление было в них. Ни издевательской насмешки, ни радости победителя. Мне все было ясно. За ошибки всегда приходится расплачиваться и по самой дорогой цене.

Молча я вышел в коридор. В душе было пусто. Словно огненный ураган пронесся по живописному оазису с живительной водой и пышной растительностью. Теперь это была безрадостная пустыня, где одинокому путнику негде напиться воды и который неминуемо погибнет в этой жаркой пустыне. Я прислонился к стене, и горькие слёзы безостановочно текли из моих глаз по щекам.

В дальнем конце коридора послышался шум и вышла весёлая толпа моих друзей со своими подругами. Были все кроме Афины.

– Ну, что, берленгем? – хлопнул меня по плечу, Александров, – встречу надо отметить. Прошу в гости. В мою резиденцию. Здесь во дворце у меня комната со всеми удобствами. Я теперь начальник охраны дворца! Зевс выполнил всё, о чем говорил. Высший разум и весь дворец под моей охраной. – И наклонившись, прошептал мне в ухо:

– Водочкой угощу. Только для нас. Только для команды, чтобы никто не знал. – И уже громко: – А Нина салат божественный приготовила с тэслянским нектаром. Пальчики оближите! Прошу за мной!

Сабир подхватил меня под руку с левой стороны и, двигаясь по коридору вслед за моими товарищами, шептал мне в ухо: – Пётр, ты не переживай! Всё образуется. Не любит она этого Орфея. Она раньше с ним жила и у неё от его песен ослиные уши вырастают. Не веришь? Я сам видел. Она потом их перед волшебным зеркалом обрезает. Да разве с нами может сравниться какой-то там Орфей, с нами – бойцами вселенной. Она будет опять твоей, вот увидишь.

От того, что друзья были опять со мной, шутили и смеялись, мне стало легче, и я постарался разогнать тёмные тучи на небосводе моей души. А когда в комнате Александрова выпил нашей русской водочки, закусил Тэслянским салатом, то забылся, и мне стало хорошо. И через час наша компания дружно пела:

Хас-булат удалой, бедна сакля твоя,

Золотою казной я осыплю тебя,

Дам коня, дам кинжал, дам винтовку свою,

А за это за всё ты отдай мне жену!

Ты уж стар, ты уж сед, ей с тобой не житьё,

На заре юных лет ты погубишь её…

Несмотря на то, что я немного охмелел и мне стало не так муторно, как до этого, мысль о том, что где-то рядом находится любимая моя богиня, которая пренебрегла мною и в данный момент весело проводит время с этим красавцем Орфеем, не давала мне покоя. Если завтра я встречу её, то, как посмотрю ей в глаза, что скажу. Я буду винить себя, буду попрекать её за измену. И это было мучительно. Какие-то кошмарные видения уже рисовались в моей голове. То я вызывал на поединок Орфея и расстреливал его из молниемёта в чистом поле, где мы когда-то охотились, то пробравшись в звездолёт, улетал обратно на Землю. Я тщетно искал, чтобы такое сделать, чтобы Дафна пожалела о том, что отвергла меня. Мысль, что мне надо покинуть Тэслу, наконец, утвердилась в моей голове. Я подсел поближе к Александрову и спросил его, летал ли он после нашего отсутствия на планету Клару.