– Боже, это какое-то сборище психов! – прыснула Моника, элегантно прикрыв рот, испачканный в торте. – Еврей, прогуливающий синагогу и бесящий родственников. Сын адвокатов с биполярным расстройством, работающий в Хот Топике. Толстая девочка, страдающая от заскоков матери…
– И богатая бедняжка, кинувшая парня за то, что он пытался о ней позаботиться, – закончил Итан.
– Зато как нам весело, – сказал Айзек, хитро улыбнувшись во весь рот.
Диана скромненько засмеялась и отправила в рот кусочек торта.
2
Вечером все были дома или по пути туда. Диана плелась вверх по улице, прижимая сверток своего розового платья, как щит, и старалась не реагировать на улюлюканье мужиков из автомойки на другой стороне улицы:
– Эй, не наша ли это свинка?
– Глядите, свинка в металлисты заделалась!
– Где твое платьишко, барби?
– Ты что, металлюгу сожрала и шмот у него отжала?
Дома мать Дианы спросила:
– Что это на тебе? Что с платьем?
– Мам, извини. В школе в меня опять кидались губкой для доски и платье испачкалось. Пришлось пойти в магазин и купить какую-нибудь одежду.
– Боже, ну что за детский сад? Это было мое любимое платье. Завтра я отнесу его в химчистку. Наденешь то голубенькое. А эту уродливую одежду сдашь обратно.
– Хорошо, мам.
– Ты представляешь? Испекла сегодня новый торт, а его не разобрали. Наверное, еще не распробовали. Пришлось домой тащить. Надо быстрее съесть, чтобы не испортился. Давай поедим его вместо ужина, а остатки завтра с собой в школу заберешь.
– Мам…
– Что?
– Питаться одними тортами – это не очень полезно…
Мать горько улыбнулась и развела руками.
– Ты хочешь на ужин что-нибудь более полезное? Что ж, ты права. Сейчас мама выбросит в помойку эту отраву, которую никто даже покупать не хочет, сходит в магазин и приготовит спаржу с индейкой.
– Мам, никто не говорит, что твой торт отрава…
– Маме нетрудно, милая. В конце концов, это моя работа. В пекарне весь день меси, мешай, взбивай, почему бы и дома над плитой не постоять? Все равно отрава получится. И в пекарне ничего не купят, и родная дочь есть откажется.
– Мам, ну перестань…
– Мама же ничего не знает о полезном и вкусном питании.
– Мама, прошу тебя!
Таким образом, у Дианы с ее матерью на ужин снова был торт.
Моника пришла в свою голую квартиру, где не было даже матраца, чтобы спать, и убрала в пустой холодильник остатки торта из Хот Топика. Зазвонил смартфон. Она сбросила вызов. Пришло сообщение: «Мона, это уже не смешно! Я волнуюсь! Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь!» Она не стала отвечать.
Айзек вручил маленькому кузену Йосе футболку, и тот сделал вид, что очень обрадовался. Тетя Роза покривила губами, но ничего не сказала. Родители тоже. Мать, однако же, спросила:
– А где чизкейк для тети Розы, который я попросила тебя купить по дороге из синагоги?
– Ой-вей, простите меня. Я, видно, так сосредоточился на молитве, что совсем забыл о чизкейке, – сказал Айзек с самым праведным видом.
– Завтра не забудь, ладно? Не можем же мы допустить, чтобы тетя Роза побывала у нас в гостях и не отведала классического нью-йоркского чизкейка.
– Ни в коем случае не забуду!
Когда Итан пришел домой, он застал родителей в глубоком трансе. Для матери даже пришлось вызывать доктора.
– Что стряслось? – спросил он.
– Пока мы думали, что твоя сестра в поте лица изучает право в Стэнфорде, – ответил отец холодно, – она выскочила замуж и спустила на медовый месяц все деньги, которые мы выслали ей на учебу.
– Ого, Лора вышла замуж, – слабенько улыбнулся Итан. – А кто жених? Мы его знаем?
– Нет. Это какой-то тщедушный лингвист с никому не известной латиноамериканской фамилией, с которым она познакомилась на вечеринке для первокурсников.
– Что мы сделали не так? – горько разрыдалась мать. – Почему у нас такие дети? Мы так для них старались! Мы дали им все, а взамен ничего от них не добились.
Итан грустно усмехнулся и поднялся к себе в комнату. Там он написал сестре короткое сообщение с поздравлениями и распаковал свои покупки – черную и фиолетовую краску для волос.
– Что ж, раз уж я все равно всех разочаровал, терять мне больше нечего.
3
На следующее утро Моника уже встречала его у дверей магазина с гитарой наперевес.
– Ого! Ты покрасился? На каких радостях?
– Да так, – потер затылок Итан. – Все эти события вчерашнего дня… И когда ты начала толстенькую наряжать… Захотелось вернуться в старые добрые времена…
– Ты что, был эмо-кидом?!
– Нет, но дико мечтал им стать. Тусить с ними. Одеваться, как они. Но куда там, я был будущим адвокатом. А вчера вдруг подумал – ну и шут с ним. Пусть мне уже не 15 лет, но зато я больше не будущий адвокат и могу носить узкие дырявые джинсы, не боясь расстроить родителей.
– На самом деле, тебе очень идет! Гораздо лучше, чем седина. Я вообще не понимаю, что это за мода такая дурацкая! Все хотят быть вечно молодыми и в то же время красятся под седину!
Итан отвел глаза и неловко поджал губы. Его седина была настоящей.
– В любом случае, спасибо за комплемент. А ты что, в рок-группе играешь? – спросил он, указывая на гитару.
Моника пристыженно поковыряла кедом в асфальте.
– Нет еще. Можно, я перед твоим магазином поиграю? Может, кто чего подкинет.
Итан скривился.
– Если только ты не будешь создавать мне проблем.
Он открыл магазин и начал рутинные приготовления. Моника сыграла парочку кривых аккордов и зашла вовнутрь.
– Че-то мне как-то стремно, – сказала она.
– Может, для начала играть научишься?
– Я пять лет училась! Мы с бывшим хотели собственную группу сколотить. Но куда там! Он звукач и мальчик на побегушках у своих дорогих друзяшек. По всему городу с ними катается, аппаратуру настраивает, даже свою бас-гитару им отдал.
– А почему вы к ним играть не пошли?
– Да у них группа еще в школе развалилась. А когда заново собралась, бывшего не взяли, потому что он на травку крепко подсел. А у меня с его друзьями нелады.
– Эх, умей я на чем-нибудь, кроме виолончели, играть, я бы сколотил с тобой группу. Была у меня в детстве мечта стать музыкантом. Неважно каким. Хоть в группе играть, хоть в оркестре, хоть соло. Я любил виолончель, в нотной грамоте хорошо разбирался, даже небольшие мелодии сочинял. Но родители убедили меня, что я мечтаю стать адвокатом. А теперь уже поздно.
– Да ну их в лоб! Ничего не поздно, и ты теперь сам можешь решать, кем хочешь быть! Если ты на виолончели играл, тебе не составит труда освоить какой-нибудь другой инструмент. У меня вон скрипка была и сольфеджио.
– Без обид, но твоим навыкам игры на гитаре это никак не помогло.
– У меня просто было мало практики! – надулась Моника. – Какой смысл играть на гитаре, как проклятый, если у тебя нет своей группы?
– Для собственного удовольствия, например. Или чтобы попрошайничать не так стыдно было.
Моника помялась.
– Слушай, – сказала она. – Может, твой папа еще раз с кем-нибудь договорится и меня кто-нибудь наймет? Мне работа нужна. Деньги заканчиваются. Я все за аренду отдала, когда от бывшего ушла.
– А на что ты жила, когда была с ним?
– Он мне половину своей зарплаты отдавал.
Итан чуть не уронил манекен, который в данный момент поправлял.
– Ты что, ушла от парня, который тебя содержал?!
– Ну, мне еще предки по праздникам переводы делают. Подмыливаются. Все надеются, что я вернусь в их обитель лжи и лицемерия и выйду замуж за богатого старпера, которого они для меня присмотрели.
– Крошка, да ты ни дня в жизни не работала! О чем ты думала, когда уходила от парня, который за тебя платит?! Думала, купишь гитарку, пойдешь в метро и набренчишь себе состояние?!
– Ну, гитару мне тоже он купил…
– Да ты вообще в своем уме?! А образование у тебя какое?
