А Маша… с ней он готов даже рассчитаться, за то, что будет пользоваться ее телом. Купит ей отдельную квартиру, машину, получше того недоразумения, что у нее имеется, и возможно иногда будет заглядывать на огонек.

Влад опять усмехнулся.

Что с ним сделала эта женщина? Почему она заставила всколыхнуться его собственному миру? Вывести его из равновесия и превратить в психопата?

Опять?…

Как тогда в детстве, та маленькая рыжая девчушка с косичками?

Но ведь ее больше нет… Эта Маша всего лишь похожа на нее, может быть поэтому?

Влад мысленно открестился от подобной мысли.

Чушь! Тогда в детстве это было другое. Это была настоящая любовь, хоть и приправленная горькой завистью к счастливому детству другого ребенка и злостью на свою слабость по отношению к ней. А эта рыжая ведьма всего лишь, похожа на ту маленькую рыжую девчонку. Только если бы она все же выросла, если бы она не лежала в той стылой могиле, а повзрослела.

Влад даже резко затормозил посреди коридора от подобных мыслей.

Получается, что сейчас он всего лишь получит копию…. И будет наслаждаться ей.

Чистейшая сублимация…. Или же продление собственной агонии, в которой он вариться с тех пор, как увидел ее могилу?

– Хватит! – резко сказал он в пустоту и мысленно добавил: – «Хватит думать об этом! Я пойду и возьму то, что хочу, и пусть только попробует рыжая ведьма хоть слово против вякнуть!»

И Влад, выбросив все мысли из головы, решительно подошел к дверям, за которыми были гостевые комнаты.

Выйти из оцепенения, от беспросветности ситуации, в которой оказалась Маша, заставила медсестра Лина. Молодая брюнетка, быстро выключила режим парной, помогла Маше выбраться из джакузи, придерживая ее за руку, и со знанием дела даже начала вытирать ее полотенцем. А затем сразу же обернула Машу, словно она маленькая девочка в теплый махровый халат, а на ноги подала теплые носки и такие же теплые тапочки. Маша смутилась от такой заботы. Она все же не инвалид и не контуженная, разве что сумасшедшая, но уж ухаживать то она за собой умеет.

«По крайней мере, пока, умею», – мысленно поправила себя Маша.

– Вы не переживайте, – увещевала девушка, когда Маша, попыталась отнять у нее щетку для волос, – после такого приступа, что был у вас не мудрено, что вы ослабли. Это нормально. А волосы я вам гораздо быстрее высушу. Вы присаживайтесь напротив зеркала, я мигом справляюсь, а то Владислав Викторович уже заждался.

После слов о Лисовском Маша сдалась и села в кресло напротив зеркала с поникшими плечами.

– Вот возьмите – это леденцы мед и лимон, от боли в горле, – сказала девушка, сунув в руки Маше коробочку, и с нажимом в голосе добавила: – лучше прямо сейчас принять.

Маша не глядя на коробочку открыла ее, а оттуда вывалился карандаш для подводки глаз и чья-то визитка. Маша, ничего не понимая, нахмурилась, а медсестра уронила щетку и, нагнувшись, прошептала ей на ухо:

– Напишите на обратной стороне, кому и что передать, только быстро, здесь может быть «прослушка» и камеры наверняка везде стоят.

Не успела Маша и глазом моргнуть, как девушка подняла щетку с пола, громко извиняясь за свою неуклюжесть, и включила фен.

Маша с удивлением смотрела на отражение в зеркале, комкая в руках картонку с карандашом. А затем указала номер телефона Гели, написала, что с ней все хорошо, и если она завтра не появится, пусть Геля позвонит ее матери и отправит Лену к ней. Маша не стала ничего писать про Лисовского опасаясь, что Геля с ее то характером может еще и навлечь на себя его гнев. Да и Лину тоже не хотелось подставлять, вдруг ее обыщут и найдут визитку? Маша быстро затолкала картонку и карандаш обратно в коробочку и окликнула медсестру.

Лина выключила фен и напряглась.

– У меня аллергия на мед, я только сейчас вспомнила, – громко сказала Маша, играя на камеру, – так что мне не нужно.

Лина сразу расслабилась и, забрав коробочку, сунула ее в карман.

– Я тогда вам другие леденцы принесу, с малиной и мятой подойдут?

– Конечно, – кивнула Маша, и улыбнулась девушке, поймав ее взгляд в зеркале.

К сожалению, сказать «спасибо», у нее возможности не было, но она постаралась вложить это слово в свой взгляд и искреннюю улыбку.

Маша еще какое-то время ждала, пока Лина высушит ей волосы, а потом ее вдруг осенило: ведь если здесь есть камеры и «прослушка», значит те, кто слушают и смотрят видео, могли видеть ее диалог с собственным Альтер-эго?

И в этот момент Маша ощутила чужую досаду и злость глубоко внутри себя. Уголки её губ автоматически поползли вверх, и Маша злорадно улыбнулась собственному отражению, ведь Влад скоро узнает, о том, что она сумасшедшая. Маленькая Маша сама выдала себя.

Лина выскользнула из двери, стараясь не смотреть на хозяина дома, потому что от его взгляда, у нее мороз по коже проходил. И почти бегом пошла в комнату для персонала, чтобы убрать коробочку с запиской в свою сумку.

Ей казалось, что в кармане лежит, как минимум атомная бомба, и как максимум – атомная бомба, которая уже активирована, и если она ее не донесет до определенного места, та она взорвется и погребет ее под собой. Что ж, ощущения девушки были не так уж и далеки от правды. Ведь если ее поймают с этой запиской, то она может не выйти из этого дома никогда. Лина прекрасно осознавала, на какого человека согласилась работать, ведь Владимир Павлович, ее предупредил и строго-настрого запретил лезть в дела хозяев и выполнять только свою работу. Но она ничего не могла с собой поделать. Та девушка – Мария, она говорила про ребенка, и сердце Лины дрогнуло. Она была в шоке от того, что ей даже не дают позвонить и просто поговорить с дочерью. Лина сама была в такой же ситуации и прекрасно понимала, как это ужасно не видеться с собственным ребенком.

Муж отобрал у нее при разводе сына и выгнал, когда она по глупости согласилась поехать с ним в Германию. Она и предположить не могла, что он собрался жениться на немке, с которой умудрился познакомиться на одном из фуршетов на его работе. Он знал, что Лина ни за что не отдаст ему Семочку. Вот и уговорил съездить ее с ребенком в Германию, якобы в туристическую поездку.

Именно тогда у Лины открылись глаза на страшную правду, от которой она до сих пор не может оправиться, ведь он и на ней женился только ради Московской прописки. А она влюбилась, как кошка в него, пылинки сдувала, боготворила. Умный парень с серьезными намереньями, студент в МГУ, учится на бесплатной основе, своей головой заработал место. А когда хорошую работу нашел, после университета, так Лина вообще поняла, что не прогадала, как ей тетя постоянно твердила, (которая почему-то невзлюбила Сашеньку с самого начала их знакомства), и даже ради него не стала в медицинском университете доучиваться, а согласилась уйти в академический отпуск и родить ребенка. Как же, Сашенька хотел настоящую семью…

А семья Сашеньке была и даром нужна, только для того, чтобы по карьерной лестнице подняться. В серьезных фирмах на повышение идут только те люди, у которых есть, не только Красный диплом и прописка Московская, но и ответственность – семья, ребенок. Ведь принято, что если у мужчины есть семья, значит, он состоялся, именно, как настоящий мужчина, и на него можно положиться.

У мужа Лины были амбиции, и она оказалась, просто одной из ступенек для его возвышения. Как и их малыш Семочка. Ребенка он использовал, чтобы на свою немку психологически надавить. Она намного его старше, и бездетная. Вот муж Лины и предоставил ей своего двухлетнего ребенка на воспитание, выставив Лину последней шлюхой и нерадивой матерью.

За границей все решают деньги, если ты не в состоянии обеспечивать своего ребенка, то ты никто. А Лина была простой двадцати трехлетней туристкой с деньгами только на обратный путь в Москву, да с документами о разводе и о запрете приближаться к дому Хельги Оттонсон, или она будет арестована и насильно выслана из страны. Но Лина все равно попыталась, ведь там был ее мальчик, как же она могла не попытаться? Но ее действительно арестовали и депортировали из страны, с запретом на въезд в течение десяти лет, с занесением в Шенгенскую информационную систему.