– Обычно меньше.
Наплыву людей особенно радовались владельцы бутиков и ресторанов, где уже не оставалось свободных столиков. Пару минут мы спокойно прогуливались, притягивая взгляды прохожих. Глядя на большой синяк у меня под глазом, многие нас удивлённо провожали взглядами, кто-то даже улыбался.
– Там, – первой ателье заметила Алёна.
Если бы не она, я бы точно прошёл мимо, так как витрины у магазина не было и вместо неё хозяин в полной мере использовал широкий дверной проём. За стеклянными дверями виднелась прихожая и витрина-шкаф, идущая вдоль двух стен так, чтобы с улицы хорошо просматриваться. Внутри можно было увидеть все элементы мужского костюма начиная от пиджака и сорочек, заканчивая запонками и ботинками. На козырьке виднелась надпись «Фабиани» и логотип в виде стилизованной буквы «F». Дверь из прихожей в главное помещение ателье была непрозрачной, поэтому с улицы не увидеть, что находилось внутри.
На улице перед входом в заведение стоял коротко стриженый крепкий мужчина в сером костюме с галстуком, довольно грубо отгоняющий туристов и посетителей. Когда мы с Алёной подошли, он что-то сказал на итальянском, замахав на нас рукой.
– Закрыто, да? – уточнил я на русском, встав прямо перед ним. Он был существенно шире меня в плечах и выше на голову, поэтому мне приходилось смотреть на него снизу вверх.
Охранник глянул на меня хмурым взглядом, словно прикидывал дать сразу по шее или ещё подождать. Он ещё что-то сказал на итальянском, упомянув туристов и добавив ругательство, которое я слышал из уст Ливио. Я хотел возразить ему, но изнутри послышался звук, словно что-то с силой уронили, затем приглушённые голоса, пробившиеся даже через внутреннюю дверь.
– Мафия? – спросил я. – Коза ностра?
Мужчина квакнул что-то на итальянском, посмотрел на меня одновременно и удивлённо, и рассерженно, но сказать ничего не успел. Я ткнул его костяшками пальцев в солнечное сплетение. Он охнул, резко побледнел. Взяв его под локоть, усадил рядом с дверью.
– Никуда не уходи, – сказал я мужчине на русском.
Подхватив Алёну под локоть, потянул в ателье. Не хотел оставлять одну на улице. Второе помещение оказалось не таким, как я представлял. Вытянутая комната, шагов двадцать в длину, разделённая на три зоны. Прямо у входа зона для гостей, где стоял маленький диванчик и журнальный столик. Справа – примерочная с высоким зеркалом, а слева – мастерская с длинным столом, где кроили ткань. В целом же обстановка уютная и красивая, чувствуется атмосфера ателье, где портной может снять мерки, где можно выбрать подходящую ткань и даже посмотреть за работой мастера. И что самое приятное, ни на секунду не кажется, что это всё напускное.
Когда мы только вошли, увидели красивую светловолосую девушку лет двадцати, сидевшую на диванчике и изучающую модный журнал. Молодёжная одежда, юбка до колен с весёлым рисунком, светлая блузка и шарфик. Она встретила нас спокойным взглядом поверх глянцевого журнала моды. В это время со стороны мастерской послышался громкий и недовольный мужской голос. Нужно было сделать ещё шаг, чтобы увидеть рабочие столы и стеллаж с тканью. Один из больших рулонов лежал на полу и, судя по всему, именно его падение мы услышали с улицы. Рядом стоял парень, лет двадцати трёх, говорящий неожиданно низким голосом. Именно он возмущался, яростно жестикулируя и пытаясь что-то доказать портному, который пытался сохранять спокойствие, но было видно, что он взволнован таким поведением гостей. Между рабочей и гостевой зоной стоял третий участник скандала, невзрачный на вид мужчина лет сорока, в костюме и галстуке. Очень похоже на телохранителя, который следит, чтобы с его подопечным ничего не случилось. Если учесть, что это был мастер, то в гости к портному вломился кто-то очень высокого положения. Только охрана молодёжи была не нужна, так как при всём желании портной ничего бы не смог сделать парню, находящемуся на третьей ступени эксперта.
Наше появление не осталось незамеченным, так как над дверью тренькнул колокольчик. Скандал затих и все уставились на нас.
– Сьямо туристи далля Руссия, – сказал я. – Коме пассо арриваре аль библиотека?
В помещении на несколько секунд повисла тишина, только Алёна за моей спиной тихо прыснула. Из-за глянцевого журнала я видел только глаза девушки, сидевшей на диване, но могу поспорить, что она улыбнулась, а ещё обратила внимание на синяк у меня под глазом. Я тоже ответил ей улыбкой и помахал, затем такой же жест достался остальным. Парень что-то проникновенно сказал на итальянском и замахал рукой, как бы прогоняя назойливых мух.
– Ругается, – шепнул я Алёне. – Очень обидно, кстати. Не знают, что я полгода провёл на корабле в трюме с итальянцами, которые любят играть в карты, но ненавидят проигрывать. Мама им запретила играть на деньги, поэтому играли на щелбаны. Меня они только никогда в свои игры не брали.
– А что он сказал? – заинтересовалась она.
– Назвал нас дерьмом.
– Ну, это он зря, – задумчиво протянула она, вздохнула и глубже спряталась за мою спину.
Парень ещё что-то добавил, возможно звучавшее как: «гони их в шею».
– Вам надо уйти, – на английском обратился к нам мастер. Он подошёл, положил руку мне на плечо.
– Нон парло кореано, ми соно персо, – выдал я ещё одну фразу, которой меня учил Ливио.
При этом ладонь мастера зависла сантиметрах в пяти от моего плеча. Как он ни старался, но опустить ладонь или сжать пальцы не мог. Он даже использовал немного силы, но без результата. Надо отдать ему должное, соотношение силы он оценил быстро и правильно.
– Если вы потерялись, я могу вас проводить, – сказал мастер на английском, убирая руку. – Какую именно библиотеку вы ищете? Ту, где недавно произошёл теракт? Это недалеко, всего в пяти минутах неспешного прогулочного шага.
Парень, стоявший у стола, всплеснул руками от такого и выдал ещё одну фразу, в которой я выцепил пару слов, за которые уже точно надо было дать ему по морде. Я посмотрел на него задумчиво, затем перевёл взгляд на мастера и процитировал длинную фразу на итальянском, заученную наизусть. Мама подсмотрела её в одном из фильмов про мафию и любила повторять для итальянцев, шумевших в трюме. Ворчала, что они плохо на меня влияют. В общем, фраза переводилась как: «Мы никогда не материмся. У нас богатый язык, и если ты не можешь обойтись без мата, значит, ты или ленив, или глуп». Наёмники от этого ругаться меньше не стали, но в присутствии мамы старались обходиться без брани, так как помимо слов, мама ловко раздавала тумаки самым языкастым.
Девушка, сидевшая на диване, закрыла журнал, показав улыбку. Мастер понятливо кивнул и прошёл к парню. Взяв его под локоть, он что-то тихо сказал и повёл на выход. Тот не совсем понял, что происходит, поэтому пытался возразить. Мы спешно посторонились, пропуская их. Недовольный голос парня был слышен, даже когда они вышли на улицу. Девушка встала и эффектно прошла мимо, мазнув взглядом. Я даже голову повернул, провожая её, но в щёку упёрся палец Алёны. Поймав её осуждающий взгляд, я развёл руками.
– А что ты им сказал? – спросила она.
– Что матом ругаться нехорошо, – тихо ответил я, поворачиваясь к портному. – Синьор Фабиани? Меня отправил к вам маркиз Сальви.
– О, вы очень вовремя, – обрадовался мужчина. Он поспешил поднять с пола на стол рулон ткани, чтобы пройти к нам.
– Недовольные заказчики?
– Я пытался объяснить, что у меня нет возможности выполнить их заказ так срочно, – сказал он, подходя и пожимая протянутую руку. На английском он говорил очень хорошо, с акцентом, свойственным всем итальянцам. – А вы, наверное, Матчин Кузьма?
– Он самый.
– Костюм уже готов. Синьор Сальви прислал мне размеры ещё накануне.
Надо отдать должное мастеру Фабиани, классические итальянские костюмы он шил изумительно. Про такие костюмы говорят, что со временем, когда они садятся по фигуре, то становятся ещё лучше. Пришлось потратить полтора часа, пока я его примерил, пока мастер придирчиво оценил работу и внёс несколько завершающих штрихов. Ко всему прочему в комплект входило несколько пар носков и туфли ручной работы.
