Девушка неуверенно присела на жесткий стул, вся сжалась в комочек и закинула ногу на ногу. Чувствовала она себя крайне неуютно.
– Я не поменяла своего решения, – прямо заявила она, – так что можешь не тратить времени и идти заниматься своими зверскими делами, а я не буду против того, чтобы немного посидеть в карцере и подумать о своей жизни.
Сказала и ужасно разозлилась на саму себя за этот выпад. За такое можно было не то, что в карцер попасть, а лишиться какой-нибудь конечности, которая покажется палачам не самой необходимой для работы на фабрике. Однако, мужчина совсем не разозлился. Он рассмеялся, но не жутко, как обычно, а как-то мягко и даже довольно дружелюбно.
– Тебе так отвратительно мое общество? – поинтересовался он таким тоном, будто был мальчишкой, приглашающим подружку на танцы. Поль судорожно сглотнула, потому что в очередной раз была удивлена его поведением.
Практически каждый раз этот человек выкидывал что-то по-новому странное, как минимум колоссально отличавшееся от реакций на проявление непослушания заключенных у всех остальных военных. Из чего напрашивался вывод о том, что вряд ли он так хорошо знаком с армейской дисциплиной, как казалось на первый взгляд. Военный ли он вообще?
– Я не знаю, – проговорила девушка, – я должна ответить что-то определенное?
– Мне нравится твоя смелость, – поделился Рихард и уже почти привычным для арестантки движением пригладил растрепавшиеся после шлема волосы, – хотя это безрассудно.
– Да, – кивнула Поль, – можно за такие слова и жизни лишиться.
– Я хочу, чтобы ты понимала, что я не собираюсь причинять тебе вред, – вкрадчиво сказал мужчина и даже немного смутился своих слов, поэтому быстро добавил, – таких, как мы мало. Нам нужно сплотиться, а не воевать.
– Мало? – переспросила девушка, – а в прошлый раз, ты утверждал, что таких больше нет. Еще кто-то нашелся?
Шварц посмотрел на нее с недоверием, явно заподозрив, что за своей игривой ревностью и любопытством, девушка пытается скрыть попытки собрать побольше информации о секретном оружии нацистов. Если одного странного типа с неизвестными еще возможностями вообще стоит называть секретным оружием.
Вот о чем, так о его талантах точно стоило бы узнать поподробнее, пока он снова не вспылил, как капризный подросток и с помощью своей волшебной силы не стер с лица земли проклятый Гюрс вместе со всеми его обитателями.
У Поль появилось странное чувство, что ее поведение сейчас напоминает своей сумасбродностью попытки усмирить штормящий океан забрасыванием километровых волн обломками гальки. Для девочки из пустыни океан был воплощением чего-то настолько непостижимого, что легко было сравнить его с экстрасенсорными способностями, находившимися вне пределов ее понимания.
– А если и нашелся? – продолжил тем временем шокировать девушку Монстр и теперь он выглядел совсем озорным мальчишкой, – ревнуешь?
Сколько же ему лет на самом деле? Явно меньше тридцати. Он, по сути, такой же ребенок, как и она. И все же девушка напряглась.
Поль часто заморгала, с ужасом вспомнив свои мысли о нацистских наложницах в Париже.
Нет, нет, нет, еще только этого не хватало!
Учитывая довольно извращенное мышление противника, наличие у девушки мистической силы совсем не сыграло бы ей на руку. Что, если чокнутые мистики захотят наплодить целую армию одаренных магией (или чем там?) детей, а для этого, как знала Поль даже еще до медицинского колледжа, одного носителя неведомой силы недостаточно.
Кажется, пробравший девушку до глубины души ужас, смешанный с невероятным смущением, очень красочно отразился на ее лице.
– Извини, – вдруг сказал Рихард, а Поль чуть не прыснула в голос от осознания того факта, что за все время существования допросной комнаты, здесь никогда еще прежде не звучало это слово, как и последовавшие за ним, – я не хотел тебя напугать, – и после паузы добавил, постаравшись вернуть голосу холодность и отчужденность, – мне пока не удалось найти больше никого, чей потенциал был бы сравним с нашим.
Поль заторможено кивнула. Она пока не решила для себя радоваться этому или нет, а в голове воцарился полный сумбур, потому что ситуация явно выходила за все возможные рамки нормальности. Этот странный тип, от которого шарахается весь лагерь, и который вроде как на самом деле еврей (или кто там?), которых вроде как люто ненавидят нацисты, а он все-таки на их стороне, приглашает ее сюда, чтобы вести великосветские беседы? Допрос это напоминало мало. Хотя, может, противник пробует какие-то новые методики? Должно же быть какое-то логическое и простое объяснение. Что-то вроде кнута и пряника? И словно в подтверждение этого Шварц задал вопрос, окончательно выбивший девушку из равновесия.
– Ты голодна? Вас ведь плохо кормят?
А вот и пряник… Поль не выдержала. Это было уже слишком для девочки, впроголодь жившей в пустыне, а потом и вовсе оказавшейся в лагере, по сравнению с которым скромное пропитание в Алжире теперь казалось царскими пиршествами. Звучало как издевательство.
– Нет, черт возьми, – нервно расхохоталась она, – у нас трехразовое питание и каждый день разнообразное меню на выбор. Что за странные вопросы?
Монстр задумчиво и смущенно почесал переносицу, как-то стушевался и словно стал что-то выискивать на полу, так ему неловко было поднимать взгляд в этот момент.
– Ты очень ценна, – как-то хрипло выдавил он и поспешно уточнил, – для моего дела по поиску других «избранных». Я не могу позволить тебе умереть здесь от голода…
– Тогда может, организуешь мне побег? – насмешливо бросила Поль, – я была бы куда сохраннее подальше от этого жуткого места.
– Нет, прости, это слишком, – забормотал Рихард, нервно вскочил и прошелся круг по комнате, – этого я сделать не могу. Но хоть немного облегчить твое пребывание здесь…
Поль тяжело вздохнула и откинулась на спинку железного стула.
Странные прогулки Монстра в тесном пространстве напоминали мучения запертого в клетке зоопарка крупного хищника. Впрочем, очень странно ведущего себя крупного хищника. Может быть, его не зря мариновали в больнице для душевнобольных и были и другие поводы, кроме мистических умений, не понятных простым смертным?
Ситуация переставала быть забавной и становилась немного жуткой, если вспомнить, как в прошлый раз Шварц взбесился от ее отказа, и чуть не разнес допросную в щепки. Поль совсем не хотелось бы ощутить на себе его гнев. Поэтому она быстро отринула самоубийственную идею забраться в голову к Монстру снова, чтобы хоть немного попытаться понять его запутанную логику и загадочные мотивы.
Шварц наконец-то остановился, порылся в недрах своего, казалось бы, бесконечного черного плаща и извлек какой-то серый бумажный сверток, который издалека бросил Поль, словно боялся снова сократить дистанцию между ними. Поль с удивлением осмотрела сверток, испещренный мелкими немецкими буквами. Самый крупный заголовок гласил: «Halb Eiserne Portionen» и не нужно было разбираться в иностранном языке, чтобы догадаться, что означает последнее слово. Поль ошарашено вытаращилась на предмет в своих руках.
– Сможешь спрятать?
– Я… э… – Поль окончательно растерялась, – спасибо. Это… действительно… спасибо.
Девушка подавила тут же возникнувшее желание уничтожить содержимое армейского пайка на месте, потому что вовремя вспомнила об умиравших в бараках от голода детях. Да и яростно пожирать пищу на глазах у Монстра ей совсем не хотелось. Их общение и так стало чрезвычайно странным. Поэтому Поль торопливо затолкала сверток за пояс тюремных штанов и скрыла сверху длинным краем робы. Если повезет, сможет утащить это с собой и поделиться с другими пленниками. Если нет… Лучше об этом не думать.
Почему-то именно сейчас ее голову занимал один-единственный вопрос.
Если она не решилась рассказать даже Кэтрин о своей внезапно открывшейся мистической силе, поставил ли Шварц в известность свое начальство о том, что отыскал еще одну «избранную»? Его ли инициатива подкармливать стратегически важную фигуру или приказ свыше? Почему ее тогда не перевели в какое-нибудь другое место, чтобы изучать, как подопытную крысу и не усилили напор в вербовке?
