– Из кожи вон лезет, чтобы произвести впечатление?

– Напротив, кажется, её это совсем не интересует.

– Разыгрывает равнодушие?

– Не думаю, что разыгрывает.

– Смотрит в рот и превозносит твой ум?

– Часто не соглашается, – спрятал улыбку Тесий.

Регент поднялся со своего места, обошёл стол и, присев на край, хлопнул его по плечу.

– Будь начеку, враг коварен и изобретателен.

– Она не такая! Напротив, словно бежит моего общества…

– Все они бегут, заставляя чувствовать себя охотником, пока не очнёшься в часовне перед клириком, произнося «согласен».

– Уж вам-то не на что жаловаться, – позволил себе сдержанную шпильку Тесий.

Его высочество подмигнул.

– Немного везения и осторожности, мой друг. Берегись, когда начнутся послания.

– Уже, – усмехнулся Тесий, разворачивая перед ним сегодняшнюю записку.

Патрон мазнул строку взглядом.

– СпасибА?

– Это неважно, – вспыхнул Тесий, убирая клочок.

– И то правда, не грамматикой же с ними по ночам заниматься. Так что там с налогом на помол муки?

– Вот отчёт по южным провинциям, – протягивая тубус со свитком, Тесий про себя порадовался возвращению разговора в рабочее русло.

Обычно он был не прочь потолковать с регентом на любые темы, но сегодняшняя прогулка оказалась исключением…

Какое-то время спустя в дверь робко постучали, и заглянула Её Высочество.

– Простите, дядя, я думала, вы один…

Она собралась уходить, но регент знаком пригласил её внутрь:

– Мы уже заканчивали. Ты свободен, Тесий.

Поклонившись сперва ему, потом принцессе, Тесий направился к выходу. Леди Бланка мялась, дожидаясь, пока он уйдёт. Когда дверь аккуратно закрылась, за стеной раздался холодный голос патрона:

– Ну, с чем пожаловала?

И невнятный лепет девушки в ответ.

Регент никогда не бывал груб с племянницей, но и приветлив тоже не был. Смотрел, как на пустое место, и не замечал, пока она сама к нему не обращалась. Тогда отвечал, но без малейшего намёка на теплоту. Леди Бланка трепетала перед родственником. Она трепетала перед всеми. Отсюда мысли Тесия потекли в новом направлении – к той, чей искоса брошенный взгляд обжигал, а подбородок гордо вздёргивался, словно девушка готовилась к битве. Искусанные губы сжимались, удерживая искренний ответ, выхолащивая его приличиями, иссушивая и пропуская через сито воспитания, чтобы на выходе выдать тусклую обезличенную фразу. Но ничего, со временем она привыкнет общаться с ним свободно, поймёт, что он это ценит.

Скорей бы ужин! Однако за ужином Тесия ждало разочарование: она не пришла.

Ещё некоторое время по возвращении с перерыва я сидела вместе со всеми в рабочей комнате. Если ко мне обращались, отвечала вяло и то и дело кашляла. А когда пришли пажи, попросилась к себе.

– Простите, Ваше Величество, мне снова неможется.

– Вы пропустите пир?

– Надеюсь, что нет.

Королева внимательно на меня посмотрела. Я приготовилась к расспросам, но она просто кивнула:

– Идите, позже я пошлю кого-нибудь вас проведать.

– Благодарю, не нужно беспокойства, я отлежусь, и станет лучше.

– Должно быть, леди Лорелея подхватила лихорадку на прогулке, – заметила одна из фрейлин под сдержанные смешки остальных. – Сырость и страсть губительны при таком хрупком складе.

– Должно быть, так, – безразлично ответила я.

А на пир я всё-таки пойду, чтоб не вызывать подозрений королевы. Зато на рассвете, когда люди Венцелей рассядутся по коням, а нам с Людо голубь передаст «роковое известие из дома», вынуждающее немедля вернуться в родовое гнездо, брат объявит, что я слишком больна, вдобавок потрясена несчастьем, поэтому не в состоянии подняться с постели. И он, конечно, не бросит меня здесь одну…

Насильно увезти еле живую деву у всех на глазах рыцари не смогут, задержаться здесь – тоже: королевское гостеприимство имеет границы. Им придётся ехать без нас. Останутся только те, кому поручили наши с Людо головы. Надеюсь лишь, что это будет не свита в полном составе… А там уже решим, как разобраться с ними и недовольством королевы. Главное сейчас – зацепиться при дворе.

Когда в дверь постучали, я бросилась на кровать и натянула одеяло до подбородка:

– Войдите.

Королева не забыла своего обещания и прислала служанку с горячим вином, сдобренным специями, – от озноба.

Оставив кубок, девушка удалилась. Горьковатый пряный запах щекотал ноздри, в животе заурчало, а рот наполнился слюной. Из-за прогулки с Тесием и обсуждения плана с Людо я не успела поесть, а до пира ещё час-другой. Завтрак давным-давно переварился даже в воспоминаниях.

Я выгребла со дна сундука остатки чёрствых гренок, разломала и кинула в кубок. Дождавшись, пока сухари немного размокнут, принялась доставать по кусочку, сперва высасывая жидкость, а потом поедая всё равно жестковатый мякиш.

Наверное, не стоило пить вино на голодный желудок, а может, я и правда подхватила лихорадку, потому что щёки внезапно обдало жаром, и комната поплыла перед глазами. Пришлось опереться о стену. До кровати всего три шага – легче лёгкого… Но тело вдруг размягчилось, и члены разладились. Ноги уводили в сторону, руки бестолково хватались за воздух, а отяжелевшие ресницы тянули книзу. Когда они стали неподъёмными, пол кувыркнулся навстречу, погрузив всё в темноту…

…Тесий заставил меня танцевать с огненными веерами перед Бодуэном, пригрозив в противном случае утопить Артура. Но я не умею! Ему плевать, это мой долг… Я закрывалась ладонью от жара, не зная, как подступиться к раскалённым докрасна железкам. Наконец кое-как ухватила их и закричала от боли. Запахло горелым мясом, как тогда, когда Артур катался по плитам, прижимая ладони к обожжённому лицу. Значит, теперь я тоже изуродована до конца жизни…    Перед глазами всё мельтешило, вспыхивало, вертелось и рассыпалось искрами, а веера рвались из рук лязгающими птицами, приподнимая меня над землёй. Почему я раньше не знала, что умею летать? Наверное, просто не проверяла…

Голова кружилась всё сильнее, хотя я лежала на полу, а потом я вспомнила, что не лежу, а иду, и очутилась перед аркой. Гишпанский мох шипел и извивался связкой змей, норовя ужалить, в саду свирепствовала гроза. Мостки раскачивались, цепи скрипели, а вспышки молний отбликовывали на мокрой траве и лепестках. Я поняла, что Артур где-то там, на одной из этих дорожек, и нужно спешить. Снова сверкнула молния, высветив далеко впереди худого светловолосого юношу.

– Аааартууур! – крикнула я, но рот залепило ветром и дождём.

Он не услышал и скрылся на соседней аллее. Тогда я, сцепив зубы, ступила на шаткий мостик… Доски плясали под ногами, щели ширились, меня встряхивало под злорадные завывания ветра, кожа на ладонях горела и кровоточила от попыток удержать цепь. Отовсюду из темноты за мной наблюдали сотни мерцающих глаз: звери жадно ловили каждое движение, дожидаясь неверного шага, чтобы наброситься и растерзать. Их становилось все больше и больше, а я упрямо шла вперёд, полуослепшая от дождя и страха.

Вода в озере превратилась в вино, забурлила и поднялась, наполовину затопив мостик. Опустив глаза, я обнаружила проплывающих у самой поверхности людей. Там были те, кого я знала и потеряла, включая родителей и кормилицу…

– Пусть все они захлебнутся в крови, – прошипела она со злобно перекошенным лицом и распалась на две части…

А потом я увидела Артура: он лежал лицом вниз в гроте с водой. Сердце наполнилось ледяным крошевом. Опоздала! Я вытащила его на каменный уступ и принялась трясти, растирать неожиданно горячие руки, хлопать по щекам, уговаривая:

– Очнись! Да очнись же!

Но говорила я не своим голосом, а голосом Людо. И тогда я поняла, что меня на самом деле нет: умерла семь лет назад вместе со всеми. И точно, среди проплывающих тел вдруг заметила себя – волосы раскинулись водорослями, губы обмётаны, а в сложенных на груди руках – погасшая свеча.